Шерон осторожно приподняла его голову, пристроила на коленях и не менее аккуратно напоила из фляги, стараясь не проливать воду. Бланка к этому времени вернулась, села прямо под осиным гнездом, слушая тихий гул насекомых, вылетающих на улицу через отсутствующее окно и возвращавшихся обратно.
Указывающая закатала рукав на левой руке Тэо, хмурясь, изучила прозрачную точно стекло кожу, алые жгуты мышц, искры, струящиеся по сосудам предплечья. Что же, гораздо лучше, чем полторы недели назад, когда из каждой поры сочилась густая, почти черная кровь.
Рубашку снимать сегодня не стала, зная, что там все без изменений: странная кожа захватывала предплечье, плечо и лопатку, а знак водоворота такой же четкий, как и всегда, но больше не меняется – остается таким, как она видела его последний раз в Шой-ри-Тэйране. Было еще одно изменение: рука канатоходца стала тоньше, словно немного высохла, пальцы – длиннее, а ногти на ней острее. Будто птичья лапа.
Когда на нем одежда и перчатка, это незаметно. Со стороны и не поймешь, что с Тэо что-то не так.
– Кто он? Что он такое? – Бланка подалась вперед. – Кроме того, что это ваш друг. Тэо. Циркач. И все прочее, что вы смогли мне рассказать. Кто он?
Шерон потрогала лоб акробата, чувствуя сухую и горячую кожу под подушечками своих пальцев.
– Его история очень долгая.
– Я знаю небольшую часть.
– Знаешь?
– Да. Он пришел в Тавер, город, где правил мой отец, и убил моего младшего брата.
Шерон резко повернула к ней голову:
– Если это шутка…
– Он убил моего брата. – Легкое пожатие плеч. – Так было. В другой моей жизни. Не веришь, спроси, когда он проснется. Иан Эрбет, так его звали.
Мгновение указывающая размышляла и сказала куда резче и жестче, чем хотела:
– Что ты намерена делать?
Ярел, словно ощущая настроение хозяйки, пошевелился в своем углу.
– С ним? – нахмурилась Бланка. – О… Понятно, о чем ты. Я любила своего брата, но отнюдь не Иана. Иан был капризным, заносчивым и чванливым ублюдком, мы не разговаривали годами. Отец хотел содрать с акробата кожу, я же не имею такого желания. Моя месть закончилась на Шреве и Сегу, они стоили ее. Он – нет. Так что я не буду делать ничего, ну или просто поинтересуюсь у него, что случилось в ту ночь. Поговорить ведь мы можем?
– Я не та, у кого надо спрашивать разрешения.
Указывающая все еще хмурилась, думая, к чему все приведет и что скажет Лавиани, когда узнает.
– Так кто он? Тэо не человек.
– Чем он отличается? – Виски ломило, и девушка поняла, что устала, так как не спала с прошлого утра.
– Люди состоят из нитей, акробат же – клубок, который нельзя распутать. Черные тяжи и золотые. На него иногда больно смотреть.
– Он асторэ.
Бланка потерла подбородок:
– Асторэ? Хм. Как та, что служит Горному герцогу?
– Возможно. Я не знаю.
– Я думала, эти существа уничтожены таувинами еще в прошлую эпоху и последние погибли, когда Тион победил и забрал магию из мира.
– Мир полон магии. – Шерон повторила знакомые слова, которые когда-то сказали и ей. Она взяла в руки неприятную книгу некроманта, расположилась напротив входа и, чтобы переменить тему разговора, попросила:
– Мне нужна твоя помощь, твой опыт. Здесь написано странное. Что великие волшебники самые большие лжецы в мире и не желают признавать очевидного о природе магии. Кажется, я неправильно понимаю значение слов.
– Что же. Давай посмотрим. Читай.
Зевут не был окружен стенами. К чему? Растянувшийся вдоль песчаного берега город являл собой не самое впечатляющее зрелище. Улицы узкие и грязные, с темными, провонявшими мочой переулками, с коричневыми домами из глины, дворами за высокими заборами и отнюдь не приветливыми жителями.
Кто-то из них работал на полях, кто-то искал удачи в море, а кто и сам ковал свою удачу, занимаясь делами не слишком праведными. Все как всегда. Все как везде. Лавиани повидала сотни таких мест, и они ничем не отличались друг от друга.
Море там. Рынок там. Неприятности – повсюду. И невелика цена, чтобы их купить. Порой достаточно пары медных монет при себе, косого взгляда или дурного настроения какого-нибудь шакала в человеческом обличье.
Впрочем, Зевут, пускай и гораздо меньший, ничем не отличался от некоторых районов той же Рионы или Пубира. Следует просто соблюдать правила в таких местах: быть внимательной, не лезть туда, где могут проломить голову, и не звенеть кошельком.
Казалось бы – справится даже младенец. Проще уж некуда.
– Рыба полосатая. – Лавиани, присев на корточки в смердящем тупичке, вытирала окровавленный нож о плащ какого-то проходимца.
Его товарищ сипел и булькал, зажимая двумя руками распоротое горло и вот-вот готовясь отправиться на ту сторону. Сойка посмотрела на умирающего без всякого сочувствия. Они схватили ее и толкнули в переулок, надеясь на легкую добычу. Тьма знает чего они хотели – монет или позабавиться, она не стала спрашивать.
Жалости не испытывала, ибо к ней никто из них жалость бы не проявил. Сдохли и сдохли. Очередной материал для экспериментов указывающей, будь она чуть более черствой, чем есть на самом деле. Когда раздались шаги и появился третий человек, Лавиани оскалилась, собираясь прикончить и этого, но он быстро сдернул платок, прикрывавший его лицо, и она узнала Ярела.
Тут же сплюнула:
– Как видишь, я могу о себе позаботиться, Шерон.
Мертвый ничего не сказал, лишь бесстрастно таращился на нее пустыми глазами. С таким же успехом можно было бы беседовать с ночным горшком Борга.
Сойка сокрушенно вздохнула:
– Ну хорошо.
Теперь она шла по улицам в сопровождении мужчины с саблей на поясе, и больше никто не докучал ей. Лавиани по местной традиции скрывала лицо, не поднимала глаз, слишком ярких для этой страны, и без всяких проблем добралась до порта.
Это было не более чем название. Мелкая гавань, неспособная принимать крупные суда. Волнорезы из камней, брошенных на дно в металлических клетях, один причал, и дырявые лодки, выволоченные на берег.
И ни одного корабля.
– Рыба полосатая, – разочарованно процедила Лавиани.
Ярел смотрел на все происходящее безучастно.
Она расположилась под алычой, раскидистой, дававшей мягкую тень, на стволе которой застыли мутно-оранжевые капли смолы. Накинув на голову платок, сойка бросила Ярелу:
– Ты тратишь свои силы, девочка. Разумно ли это?
Мертвый, после некоторой паузы, склонил голову.
– Меня раздражает, что он за мной ходит. Следи за ним. Не желаю, чтобы он сорвался с цепи и впился мне в глотку.
Просидев пару часов, сойка в сопровождении покойника отправилась на рынок. Не торгуясь, купила небольшое лукошко куриных яиц, жадно съела их там же, размышляя о том, что день не так уж и плох.
Выйдя на маленькую пыльную площадь, она увидела четверых, что шли в ее сторону.
– Уверена, это по мою душу, – мрачно сказала она Ярелу, стоявшему за ее плечом. – Они всегда приходят по мою душу. Давай я сбегу, а ты будешь отдуваться? Или загрызешь их? Шерон? Ты все еще с нами?
Ей очень хотелось щелкнуть пальцами перед платком мертвеца, повязанным тому на лицо, но она сдержалась, обдумывая тактику. «Всех прирезать» довольно действенно, но излишне приметно. Это не парочку оборвышей в подворотне укокошить, гибель стражников не останется без внимания, да и рынок за спиной, слишком людно даже во вторую половину дня.
– Ладно, – скрипнув зубами произнесла она. – Послушаем, что им надо.
Со стороны торговых рядов появились еще двое, перекрывшие ей отступление, и Лавиани недобро прищурилась, но не стала браться за нож, спрятанный под всеми намотанными на нее карифскими тряпками.
Вместе с тем выглядели подходившие не угрожающе. Смотрели с любопытством, за оружие не хватались, и сойка понадеялась, что это обычная проверка слишком ретивых служак, заметивших незнакомцев в своем городе и желавших разжиться несколькими мелкими монетами на вино.
