– Ладно, так даже лучше, – вздохнула Жанна, расстилая диван. – Места больше, и никто не храпит. И хочу – халву ем, хочу – пряники. Кстати, о пряниках. Не испить ли мне чайку перед сном. Успокоительного? С коньячком?
«Ты так, смотри, не спейся», – предостерегла ее совесть, но Жанна тотчас же объяснила, что сегодня как раз такой день, когда чаек с коньячком в самый раз, не повредит, а только поможет. Но немного, чтобы не испортить себе завтрашнее утро плохим самочувствием. Ведь завтра на работу, а там может быть все, что угодно. Что день грядущий нам готовит?
– Надо попробовать новый шов, – подумала Жанна, уже засыпая. Самое удивительное, что хоть и попала она в медицинский институт совершенно случайно, без какого-то собственного желания – у папочки в приемной комиссии второго меда оказался знакомый председатель, Жанна свою работу очень любила. Со скальпелем в руках она чувствовала себя кудесницей, чародейкой и даже немного дизайнером. Она чувствовала ткани, которые расходились под ее умелыми пальцами, чувствовала, куда и как надо вставить иглу, как сделать надрез, чтобы не задеть крупных сосудов. Ей нравилось видеть, как выздоравливают люди, как они сначала слабенько, в три погибели согнувшись, бродят по коридорам, стонут, устают от трех пройденных метров, а потом, через недельку-другую, уже резво скачут по отделению, благодарят, тащат коньяки и конфеты, которые покупают тут же, неподалеку, в магазинчике. У Жанны имелась договоренность с продавщицей, что все подаренные коньяки и коробки Жанна пускала в повторную торговлю, подчас прокручивая одну и ту же бутылку по пять раз. А что, вы в самом деле думали, что врачи, тем более хирурги, столько пьют? И питаются исключительно конфетами? Нет, чтобы сразу просто нести деньги! Впрочем, было и такое. Всякое бывало на Жанниной работе и порой удивляло даже саму Жанну. Как, к примеру, пациент из палаты реанимации, Павел Светлов. Удивительный пациент. Самое в нем удивительное было то, что в понедельник, когда Жанна вернулась на службу, одинокая, но счастливая, выспавшаяся и напевающая себе под нос какой-то мотивчик, он, этот Павел Светлов, оказался все еще жив. И это было в высшей степени странно, потому что по всем канонам отечественной (и зарубежной) науки он должен был помереть, несмотря на все Жанночкины старания. У пациента Светлова имелись множественные переломы, разрыв селезенки, травматический отек почек, но не это главное. Черепно-мозговая травма, проникающий перелом черепа, значительное повреждение мозга, повреждение слуховых, двигательных мозговых центров, гематомы, кома, глубочайший шок – он должен был погибнуть еще по дороге в больницу, но он все еще лежал в палате и, судя по приборам, был не только жив, но и сохранил определенные мыслительные способности. Странно, очень странно, подумала Жанна, глядя на то, как подрагивают веки на глазах лежащего в коме Светлова. Надо будет повнимательнее посмотреть на его анализы.
Утверждение 6
Мне бы понравилось быть воспитателем
(____баллов)
Александр Евгеньевич Светлов впервые в жизни чувствовал себя абсолютно растерянным. Того, что случилось, оказалось как-то слишком много для него, чересчур. К тому же он был совершенно не готов, что на него свалится все это горе, такое обычное, простое, объяснимое и от этого еще более страшное. По большому счету, Александр Евгеньевич всегда знал, что его брат Павел все делает не так. И что рано или поздно это обязательно закончится чем-то ужасным, обязательно. Невозможно с таким цинизмом прожигать жизнь и никак за это не заплатить. Все эти большие грязные деньги, в мутных потоках которых Павел плавал, не могли дать ничего хорошего. Вся эта легкая жизнь, красивые женщины, летящие сквозь ночные дороги черные тачки с ксеноновыми фарами. Как он мог думать, что это будет продолжаться вечно? Такие деньги не приносят счастья. Однако Александр Евгеньевич ожидал, что случится что-то другое, что-то понятное, логичное – схватка между двумя рейдерскими группировками, перестрелка, поножовщина, какой-нибудь заказ. Да просто могли же его посадить, в конце концов! И, между прочим, это было бы правильно, да. Поделом! И это было бы лучше всего. Именно это и должно случиться с человеком, который зарабатывает на жизнь тем, что сначала разоряет и ставит на край пропасти предприятия, а потом скупает их в интересах своего клана. Нет, не сам лично и, уж конечно, не в одиночку, но все же именно светлая Пашина голова во многом порождала и воплощала в жизнь финансовые схемы захвата разнообразных видов собственности.
– Я – золотая антилопа, стучу по клавишам компьютера, а из-под пальцев купюры вылетают, – частенько смеялся Паша. Он относился к тому, что делает, очень легко. Он был просто органичной частью системы, не хуже и не лучше. Все вокруг делали или пытались делать что-то подобное. Что ж, а Павел Светлов делал это хорошо.
– Эти деньги не принесут счастья, – часто говорил Александр Евгеньевич, хотя и знал, что Пашка только посмеется над банальностью этого утверждения.
– Все уйдет в пыль. И прежде всего другого в пыль уйдем мы сами, – сказал как-то Павел, и глаза у него при этом были больные. Когда это было? Александр Евгеньевич задумался: кажется, не так уж и давно. Может быть, полгода назад, может быть, год. Не больше. Да, если вспомнить, этот год Пашка вообще был каким-то другим. Трудно сказать, что изменилось, ведь все с виду было прежним. Степанов тот же, и те, кто сверху, над Степановым, те же – в шоколаде. Бабы разные, но суть та же. Лидка все так же злилась, ругалась, грозилась уйти с Машенькой, но оставалась, терпела, тратила сумасшедшие деньги на самотюнинг. Но Пашка смотрел на все больными глазами и еще больше пил. А разговаривал меньше.
– Что же ты так, братишка? – вслух спросил Александр Евгеньевич, сидя около кровати своего младшего брата, чудом выжившего в страшной аварии, а зачем выжившего – непонятно, ибо то, что теперь с ним происходило, назвать жизнью можно было с очень большой натяжкой. О том, что Павел жив, что он лежит в больнице и именно в этой больнице, куда его доставили по «Скорой» с места ДТП, стало известно к утру субботы. Суббота была чистым кошмаром для Александра Евгеньевича. Сначала звонок Марины, его бывшей жены, шокирующая, но вполне терпимая и даже с какой-то стороны весьма пикантная новость о том, что пьяный Степанов разбился в своей дорогущей тачке.
– Я умоляю тебя, Сашенька, ты только езди теперь осторожнее! – возопила Марина, полная беспокойства за своего бывшего мужа. Как и всегда, Александр Евгеньевич пообещал сделать все возможное, чтобы избежать любых опасностей как на дорогах, так и вне их. Хотя хотелось сказать другое. Даже прокричать: «Ты что же, дура, думаешь, что от этого «будь осторожнее» что-то может поменяться? Что просто достаточно быть осторожнее? Ты правда в это веришь?»
