Пора было идти на полярную станцию. Выгрузка кончилась. Мы возвращались со Степаном Федоровичем, и мне казалось, что я знаю его давно, давно.
– Вот и покидаете вы нас, – сказал он. – Скоро Борис Ефимович поведет своего «Седова» через сплоченные льды.
Любовь
Только на «Георгии Седове» возможно такое необычайное положение, когда на одном пароходе люди едут в разные стороны, – говорил капитан Борис Ефимович. – Вас интересует, как это может быть? Очень просто. Бегает наш корабль без устали от одного острова к другому, доставляет продовольствие, уголь, оборудование, заменяет зимовщиков. Вот и получается, что одних полярников он с острова снял и везет на Большую Землю, а других еще только доставляет с Большой Земли на острова. Так и путешествуют на нем пассажиры: одни в Арктику, другие из Арктики… А живут в соседних каютах. Порой из-за этого получаются запутанные положения.
Мы поняли, что Борису Ефимовичу хочется что-то рассказать, и стали просить его об этом.
Капитан охотно согласился. На его обветренном морщинистом лице появилась хорошая, чуть лукавая улыбка.
– Шли мы на «Георгии Седове» в обычный рейс по островам. И на борту была у нас девчушка лет двадцати. Впервые в Арктику попала, договор на три года заключила. В колхозном селе семилетку окончила, мечтала о далеких путешествиях, о северной романтике, пошла на московские курсы метеорологов… Маленькая такая, крепкая, кровь с молоком. Стриженная под машинку, как после болезни. Это она нарочно остриглась: дескать, ничем таким не интересуется на Крайнем Севере. Ну и встретилась на корабле с одним полярником. Знаменитый радист. Кто его в Арктике не знает! Грачев.
– Грачев? – переспросил я. – Радист, бежавший с немецкого рейдера? Он рассказывал мне про «Полярного Варяга».
– Вы слышали от него про «Варяга»? Вот с этого рассказа все дело и пошло.
Услышала Маша про историю с рейдером от самого Грачева, который после нескольких лет зимовки на Большую Землю возвращался, и увидела в Грачеве полярного героя. Сам он себя героем, конечно, не считал, человек был солидный, тихий, но…
Мне вспомнилась рослая фигура радиста, его спокойное лицо с глубокими морщинами, ровный, неторопливый голос.
– …но кого из нас не подкупит женское внимание?
Разгуливали они вдвоем по палубе и всем обязательно на глаза попадались. Им-то самим это, по-видимому, было невдомек, а над ними посмеивались.
А влюбленным моим, кстати сказать, было совсем не до смеху. Ехали они на одном пароходе, но… в разные стороны.
Машенька должна была остаться на три года на острове Диком, а Грачев отправлялся на отдых. Кто знает, когда еще свидятся?
Смотрел я на этих своих пассажиров и головой качал.
Однажды приходит ко мне в каюту Грачев. Лицо серьезное, губы решительно сжаты.
«Позвольте обеспокоить, Борис Ефимович». – «Чем полезен могу быть, Григорий Иванович?» – спрашиваю. – «Не можете ли вы сказать мне, Борис Ефимович, сколько стоит один день питания на „Георгии Седове“?»
Отчего же не сказать? Позвал я второго помощника, он у нас на корабле всю отчетность ведет. Высчитал он, что надо, и назвал Грачеву сумму. Тот записал аккуратно.
«Скажите теперь, Борис Ефимович, сколько стоит проезд на „Георгии Седове“?»
Удивился я. Никак не пойму, к чему он клонит. Но человек солидный, зря интересоваться не будет. Вычислил ему второй помощник стоимость проезда. Полярники-то никогда ни проезд, ни питание не оплачивают. Все это им по договору бесплатно полагается.
«А не знаете ли вы случайно, сколько стоит перелет на самолете от Москвы, через Архангельск, до острова Дикого?» – «Это очень дорого стоит», – говорю я.
Я случайно знал эту сумму и назвал ее Грачеву. Тот опять все аккуратно записал, поблагодарил нас со штурманом и ушел.
На следующий день снова приходит ко мне. Вижу, смущен чем-то. Я его хотел коньяком угостить, но он отказался.
«Борис Ефимович, именно к вам хочу обратиться. Не сможете ли вы дать мне взаймы двести шестьдесят рублей? Через месяц после приезда на Большую Землю я вам по телеграфу переведу».
Удивился я очень. Знаю, что за несколько лет зимовки у Грачева должна порядочная сумма скопиться. Тратить-то ведь на острове некуда. Но отказать такому человеку в просьбе нельзя.
«Почему двести шестьдесят? Возьмите триста». «Нет, – говорит, – мне достаточно двухсот шестидесяти».
Взял деньги, поблагодарил и ушел.
Подошли мы к острову Хмурому, где Маше сойти предстояло. Начальником на этом острове был Василий Васильевич Сходов. Известный полярник, суровый человек, но хозяин хороший, правильный. К нему на станцию и была назначена наша героиня.
Съехал я на берег – Василия Васильевича проведать. Со мной вместе на катере и Машенька была. Грачев тоже на берег отправился. Я решил, что он хочет девушку проводить. Ну, думаю, крепко серьезного человека защемило.
Надо сказать, что начальник полярной станции на острове обязан многие функции выполнять. Об этом Грачев, конечно, знал.
Вскоре, после того как я вошел к Василию Васильевичу Сходову, приходят туда Маша и Грачев.
Грачев объявляет, зачем он на остров съехал. Оказывается, решили они с Машей свой брак законным образом зарегистрировать, и начальник полярной станции товарищ Сходов должен выполнить обязанности загса.
Похвалил я в душе Грачева. Только Машеньку жаль мне стало. Предстоит ей сразу долгая разлука.
Василий Васильевич человек сухой, строгий, улыбается редко.
Достал он свои книги, потребовал с «брачующихся», как он выразился, документы, все досконально проверил, ну… и поженил, заставил расписаться, потом крепко молодым руки пожал, и глаза у него сразу потеплели.
Про Василия Васильевича я все знал. Похоронил он на далеком острове всю свою семью: и жену и сына десяти лет. Давно это было. Тяжелые тогда условия в Арктике были, не все могли их перенести. С тех пор Василий Васильевич помрачнел. Похоже, он себя виновным в гибели близких считал. Но Арктику все же не покинул. Любит он наши края…
Сходов поздравил молодых и сразу сказал Маше, что кончит сейчас разговор со мной и покажет ей ее комнату.
Маша к столу Сходова подходит, глаза в землю смотрят.
«Товарищ Сходов, – говорит. – Я теперь законная жена товарища Грачева и по семейным обстоятельствам на острове остаться не могу».
Сходов откинулся на спинку стула, руки, сжатые в кулаки, на столе лежат. Смотрит хмуро.
Тут вперед выступает Григорий Иванович Грачев.
«Василий Васильевич, вы о нас худо не думайте. Вы же знаете, я последние шесть лет безвыездно в Арктике живу. А теперь вот в первый раз в жизни полюбил… Будьте другом, отпустите мою жену со мной! Мы потом вернемся, отработаем перед государством… Что касается расходов на Машу: подъемные там, стоимость билета на самолете Москва – Архангельск – Дикий, проезд на пароходе „Георгий Седов“, опять же питание за все время пути… Так я эту сумму полностью вам возвращаю. В основном – перечислением со своей сберегательной книжки, а что не хватит там – наличными… двести шестьдесят рублей».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
