Пусть ветер палубу колышет но ветра стон моряк не слышет Пусть дева плачет о зиме и молоко даёт змее Я окрестясь сухим приветом стелю кровать себе при этом бросая в небо дерзкий глас и проходя четвертый класс, из леса выпрогнит метёлка Умрёт в углу моя светёлка Восстанет мёртвый на помост с блином во рту промчится пост как жнец над пряхою не дышет как пряха нож вздымает выше Не слышу я и не гляжу как пёс под знаменем лежу. Но виден мне конец героя глаза распухшие от крови могилу с имянем попа и звон копающих лопат, и виден мне келейник ровный упряжка скучная и дровни Ковёр раскинутых саней лихая кичка: поскорей! конец не так моя Розалья пройдя всего лишь жизни треть его схватили и связали а дальше я не стал смотреть и з<а>потев в могучем росте всегда ликующий такой никто не скажет и не спросит и не помянет за упокой.
Казачья смерть*
Бежала лошадь очень быстро ее хозяин турондул Но вот уже Елагин остров им путь собой перегородил. Возница тут же запыхавшись снял тулуп и лег в кровать, четыре ночи спал обнявшись Его хотели покарать. Но он вскочил недавно спящий наскоро запер письменный ящик и не терпя позора фальши через минуту ехал дальше Бежала лошадь очень быстро Казалось нет ее конца Вдруг прозвучал пустынный выстрел поймав телегу и бойца. Кто стреляет в эту пору? Спросил потусторонний страж седок и лошадь мчатся в прорубь их головы объяла дрожь, их туловища были с дыркой. Мечтал скакун. Хозяин фыркал, внемля блеянью овцы держа телегу под уздцы. Он был уже немного скучный, так неожиданно умерев Пред ним кафтан благополучный лежал местами прогорев. Скакали день и ночь гусары перекликались от тоски. Карета плавала. Рессоры ломались поперек доски. Но вот седок ее убогий ожил быстро как олень перескочил на брег пологий А дальше прыгнуть было лень. О как < >[3] эта местность подумал он смолчав К нему уже со всей окрестности несли седеющих волчат Петроний встал под эти сосны Я лих и нет пощады вам – звучал его привет несносный телега ехала к дровам. В ту пору выстрелом не тронут возница голову склонил Пусть живут себе тритоны он небеса о том молил. Его лошадка и тележка Стучала мимо дачных мест А легкоперое колешко высказывало свой протест. Не езжал бы ты мужик в этот сумрачный огород вон колено твое дрожит Ты сам дрожишь наоборот Ты убит в четыре места Под угрозой топора Кличет на ветру невеста Ей тоже умерать пора. Она завертывается в полотна и раз два три молчит как пень. Но тут вошел гусар болотный и промолчал он был слепень Потом вскочил на эту лошадь и уехал набекрень. Ему вдогонку пуля выла он скакал закрыв глаза все завертелось и уплыло как муравей и стрекоза.
