class="p1">— Что с ним? — участливо спросил Агаев.
— Он в предынфарктном состоянии, а тут квалифицированной медицинской помощи сейчас не найти. К тому же в районе, где мы жили, стало очень опасно. Постоянно раздавались взрывы. Сюда мы приехали пораньше, с утра, но нам удалось купить только один билет. И отправить его одного я не могу. Предупредила родственников в Москве, чтобы встречали. Думала, прямо из аэропорта отвезу его в больницу. А теперь не знаю, что и делать…
— Наберитесь терпения, может, все еще образуется.
Агаев подошел к кассе, где продавались билеты по брони, и выкупил билет, заказанный на его имя, потом вернулся в зал.
Женщина, с которой Дмитрий только что беседовал, сидела на кресле рядом с мужем. Было заметно, что состояние больного действительно тяжелое. Он с трудом переводил дыхание. В сильном волнении женщина открыла сумку, вытащила из нее лекарство и протянула мужу. Слабеющими пальцами мужчина поднес таблетку ко рту.
Все последние часы Агаев напряженно размышлял, пытаясь принять окончательное решение. С одной стороны, его работа в Ираке завершена. Алтунин, видимо, используя возможности российских спецслужб, смог освободить Киселева. Но ведь с другой стороны вчера ему удалось получить эксклюзивную информацию о местонахождении группировки аль-Халиди. И репортер Антонари по-прежнему находится в заточении, его жизнь в опасности. «Возможно, итальянцы надеются на меня, поэтому и провели негласную проверку. Например, пришли к выводу, что нужно следовать за мной по пятам, чтобы таким образом выйти на логово бандитов. Разве я имею право ретироваться с поля боя в такой ответственный момент?»
В те минуты, глядя на этого уже немолодого мужчину, который безусловно нуждался в немедленной госпитализации, Агаев отбросил последние сомнения. Он подошел к женщине и ее больному мужу.
— Я передумал. Остаюсь здесь. А свой билет отдаю вам. Пойдемте со мной, перерегистрируем его на ваше имя.
Растерявшаяся женщина не верила своим глазам. Она просто не знала, как благодарить человека, уступившего им место на борту самолету.
— Что случилось, Хозяин? Вы что, не летите? — спрашивал Махмуд, когда они вышли из здания аэропорта.
Агаев остановился.
— Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили утром?
Водитель кивнул.
— Так вот, я сказал, что если приму решение еще на некоторое время остаться в Ираке, то мне потребуется твоя помощь.
— Конечно, Хозяин. Но…
— Вот и потерпи, Махмуд. Сейчас я все тебе объясню. Возвращаемся в «Султан Палас».
Когда они уже ехали в направлении Багдада, Дмитрий стал рассказывать:
— Видишь ли, дело в том, что Киселева боевики освободили, а Антонари нет. Я не могу вернуться в Россию, оставив итальянского репортера на произвол судьбы. Если хочешь знать, то я приезжал сюда именно для того, чтобы спасти заложников. Мне удалось установить примерное местонахождение тайной тюрьмы боевиков. Это в районе Аль-Фалуджи, у Аль-Джабирии. Так что придется продолжить работу.
Махмуд виновато склонил голову, как будто его уличили в каком-то неблаговидном поступке.
— Хозяин, — я просто беспокоюсь за вас. Знаете, прежний Хозяин никогда не интересовался моей жизнью и моими проблемами, а вы отнеслись ко мне со всем вниманием и, самое главное, дали возможность вылечить больного сына.
— Каждый день, — жестко произнес Дмитрий, — по телевидению показывают мать и сына Антонари. В чем этого тележурналиста? Войну начинают политики, ведут военные, а расплачиваются потом обычные люди, невиновные ни в чем.
— Вы правы, Хозяин. Но я все-таки никак не пойму, зачем вам оставаться? Киселева же освободили без вашего участия, значит, так же произойдет и с Антонари. Ведь вы не итальянец. Слава Аллаху, Киселева выпустили на свободу. Но я не могу понять, откуда у вас появилось стремление спасать этого репортера? Не приведи Аллах, сами станете заложником. Умоляю вас, возвращайтесь в Россию.
— Махмуд, — Агаев слегка улыбнулся, посмотрев на водителя, — я вырос в многонациональной стране. По большому счету мне все равно, какой национальности тот или иной человек. Этого вопроса для меня вообще никогда не существовало. Итальянца похитили вместе с моим соотечественником. Сам подумай. Как-то нехорошо, некрасиво получается: нашего отпустили, а его — нет. Вот и все. Я должен спасти Антонари. Понимаешь? Должен. Тут нечего больше обсуждать…
Махмуд не мог поверить своим ушам. Слова Дмитрия его нисколько не убедили. Подвергать себя опасности ради человека, которого совсем не знаешь? Зачем? Махмуду очень хотелось отговорить Хозяина от такого опрометчивого поступка, но он промолчал, понимая, что ничего не добьется.
Они больше ни о чем не говорили. Агаев размышлял о перспективах посещения итальянского посольства. Похоже, это бессмысленная затея. Самое большее, что сделают дипломатические представители — поблагодарят за информацию и попросят не вмешиваться в их внутренние дела. Связаться через консульскую службу со спецслужбами определенно не получится. СИСМИ естественно не будет афишировать свою деятельность…
Остановив машину перед гостиницей «Султан Палас», Махмуд выключил зажигание и пошел доставать из багажника чемодан Хозяина. Затем они вошли в вестибюль и направились к стойке регистрации.
— Вы что-то забыли? — удивленно спросил администратор.
— Нет, Ибрагим, не беспокойся, все в порядке. Просто у меня появилась здесь небольшая работа, дня на два. Так что я еще некоторое время побуду в Багдаде. Дай-ка мне ключ от моего номера.
— А ваш номер уже занят. Но я предлагаю вам другую комнату, — сказал Ибрагим, протягивая ключи.
Поблагодарив администратора, Агаев поднялся на второй этаж. Махмуд шел за ним с чемоданом в руке.
Новый номер почти ничем не отличался от предыдущего. Единственное различие заключалась в том, что прежняя комната находилась в левом крыле гостиницы, а эта — в правом, в самом конце коридора. Махмуд раскрыл дверцу стоявшего здесь платяного шкафа и бережно положил чемодан внутрь. Затем помог Дмитрию снять «соуб» и повесил его там же.
Взяв пульт телевизора, Агаев уселся в кресло и включил телевизор. Канал «аль-Джазира», как обычно, основное внимание уделял ситуации в Ираке. Из сообщений диктора и телерепортажей следовало, что в Аль-Фалудже, Бакуве и Рамадии идут ожесточенные бои. Махмуд, скромно присевший на краешек второго кресла, вдруг вскочил с места и закричал, указывая на экран телевизора:
— Хозяин, как вы можете серьезно размышлять о том, чтобы отправиться в этот район? Разве вы не слышали, что начато наступление и на Аль-Джабирию? Там же сейчас настоящий ад!
— Послушай, Махмуд, — спокойно произнес Агаев, не отрывая взгляда от кадров с разрывами ракет, бомб и яркими всполохами пламени, освещающими ночное небо, как будто не слышал слов водителя, — а ты не мог бы поподробнее описать мне эту местность?
Дмитрий выключил телевизор и, повернувшись к Махмуду, который, казалось, не мог произнести ни слова, посмотрел ему прямо в глаза.
