Рассказав лису о расследовании, и обсудив с ним версии, Марк так ничего нового для себя и не выяснил. Однако этот разговор навёл его на догадки, которые он решил проверить на следующий день. Выслушав разглагольствования Джин Хо о различиях физиологии и психологии землян и алкорцев, Марк вдруг подумал, что Адоин Норан впервые попал в Сен-Марко. Он оказался в чужом городе, где не просто нет его знакомых, он оказался в среде, которая отличается от того, к чему он привык с детства. Сам Марк много путешествовал, бывал в разных городах, жил в луаре и в Сен-Марко и ему казалось, что все города похожи один на другой. Он привык искать везде что-то, что их сближало и делало похожими, даже если это сходство было обманчивым. Вот и Адоин Норан мог судить о том, что видел, по тому, что знал из собственного опыта.
Потому утром Марк решил ещё раз проверить его показания и для этого приказал привести юношу в свой кабинет. Там он дал ему перо и лист бумаги и велел нарисовать тот рог, который он видел над дверью трактира. Тот немного подумал и выполнил его просьбу. Взглянув на рисунок, Марк невольно фыркнул и пожал плечами, после чего велел отвести оруженосца обратно в камеру.
— Это не рог, — заявил он Тома, явившемуся чуть позже. — Это крендель. В луаре не пекут крендели, парень ничего подобного никогда не видел, вот и решил, что это рог. Он перепутал булочную с трактиром, потому что оттуда вышел пьяница, а неподалёку болтались ещё несколько.
— И что это нам даёт? — спросил старший сыщик. — В городе множество булочных, над которыми в качестве вывески висит крендель.
— Но вот именно такой я видел только в одном месте, — возразил Марк. — Это булочная, где пекут маковые крендели по рецепту из Гарца, и расположена она на улице военных баронов, там, где её пересекает Мощёный спуск.
— Так это же в двух шагах от замка его сиятельства графа Раймунда! — воскликнул Тома.
— Именно так. Потому отправляйтесь туда и расспросите всех вокруг, может, кто-то помнит этого юношу.
Старший сыщик поспешно вышел, а Марк, окинув унылым взглядом стопки не разобранных бумаг на столе, нехотя поднялся. Ему следовало отправиться в дворцовые покои, чтоб присоединиться к свите короля, который намеревался вместе с энфером Синего Грифона посетить торжественное моление в храме святой Лурдес.
Вернувшись через несколько часов, он застал в своём кабинете Гаспара, который доложил ему, что алиби Адоина Норана, наконец, подтвердилось.
— Его видели там и хозяин булочной, и несколько посетителей из соседних домов, которые приходили в лавку. Мы нашли и того выпивоху, что задирал его. Это ветеран, который присматривает за водостоками на Мощёном спуске. Он сразу признал в нём алкорца и по старой памяти решил дать ему бой. Его поддержали лакей и конюх из дома графа Мортейна. Мы их допросили. Они перепугались, узнав, что мальчишка из свиты энфера, и уверяли, что ничего ему не сделали, может, чуток толкнули, а он не устоял на ногах.
— Значит, его рассказ полностью подтверждается, — кивнул Марк и, не задержавшись более в своём кабинете, отправился к королю.
Поздно вечером в его кабинет снова привели Адоина Норана. На столе лежали его драгоценности и вещи, отобранные тюремщиками перед водворением в камеру.
— Вы свободны, господин Норан, — сообщил юноше Марк, сидевший за столом. — Мы нашли свидетелей, которые подтвердили, что в момент совершения преступления вы находились в другом месте. Я доложил об этом королю, и он приказал выпустить вас из темницы.
— Благодарю вас, ваше сиятельство! — едва не со слезами воскликнул Адоин. — Я уже не надеялся на благоприятный исход моего дела, потому что тень несправедливого обвинения висит над родом Норанов. Даже мой благодетель сэр Кондар не поверил в мою невиновность, но вы выслушали меня и сделали всё, чтоб спасти. Я никогда больше не помыслю против вас плохого и буду уверять отца, что вы — не враг нам! Вы спасли Белону и меня, а, учитывая обстоятельства, и гибель Адалины вряд ли можно поставить вам в вину!
— Довольно, — остановил его Марк. — Забирайте свои вещи и отправляйтесь к вашему рыцарю. И впредь будьте осторожны. Сен-Марко — город куда обширнее и опаснее луара, особенно на окраинах.
— Я понял вас, — кивнул Адоин и, подойдя к столу, принялся надевать драгоценности и рассовывать по карманам принадлежавшие ему вещи.
— Это тот самый пояс? — спросил Марк, взяв в руки красивый филигранный пояс, сделанный из отдельных, скрепленных между собой литых пластинок.
— Да, тот самый! — с готовностью кивнул оруженосец. — Этот пояс мой отец добыл в результате осады замка предателя графа Лануора. Это был честный трофей, и тот человек не вправе был обвинять его в грабеже… — Адоин снова разволновался. — Скажите, ваше сиятельство, вы выяснили, кто это был, мой обидчик? Я хотел бы встретиться с ним и заставить его принести мне извинения так же публично, как были публичными и нанесённые мне оскорбления…
Марк слушал его возмущённую тираду, рассматривая необычный пояс. Он был сделан мастерски, каждую пластину украшал безукоризненно выполненный тонкий узор из тюльпанов и нарциссов. И Марк вдруг припомнил, что на праздновании в честь коронации Жоана он уже видел подобный узор на златотканой ленте, которой был отделан камзол одного из придворных. Это был воспитанник графа Раймунда алкорец Ортант. А потом Марк подумал, что этого молодого человека все называли племянником графа, хоть он, будучи алкорцем, никак не мог быть его роднёй по крови. Никто не знал, откуда взялся этот скромный и беззаветно преданный графу юноша. Он был сдержан, молчалив и исполнителен. И, судя по всему, именно он оскорбил Адоина Норана, ведь он жил в доме графа, возле которого и топтался на ночь глядя оруженосец Кондара. Но с чего бы это? Марку всегда казалось, что Ортант идеально вышколен графом и умеет держать себя в руках? Однако на его парадном камзоле были те же цветы, что и на этом трофейном поясе. Может, он имеет отношение к тому мятежному графу? Может, никто ничего не знает о его происхождении потому, что он родился в семье предателя?
— Вы знаете, кто это? — воскликнул Адоин, протянув руку за своим сокровищем.
— Нет, — покачал головой Марк, возвращая ему пояс. — И вам советую не искать его. Если вы, конечно, не хотите затеять неуместный поединок с подданным нашего короля и сорвать миссию благородного энфера.
— Но разве рыцарь не должен в любой ситуации защищать свою честь? — возмутился юноша.
— Рыцарь должен защищать, прежде всего, интересы своего сюзерена и своего королевства, иногда идя на некоторые жертвы. Высшая доблесть состоит в верности и умении жертвовать своими интересами ради высшего блага. Подумайте об этом, господин Норан.
С этими словами он кивнул стоявшему у дверей тюремщику, дав ему знак проводить юношу к выходу из Серой башни.
Поздно вечером он вернулся домой. Он устал, и ему хотелось поужинать в тишине, немного посидеть с книгой у камина и лечь спать, но его уже встречали гостившие у него алкорцы.
— Ты не перестаёшь восхищать меня, Марк! — улыбаясь в усы, громогласно заявил Элот и раскинул руки, чтоб заключить его в свои медвежьи объятия. — Даже я поверил в то, что этот мальчишка решил отомстить тебе за сестру, а ты всё же разобрался в этом деле и снял с него подозрение! Думаю, что этим ты окончательно искупил свою невольную вину за смерть Адалины. Ну, не хмурься! Лучше пойдём, выпьем!
— Я должен тебе ужин, Марк! — добавил Кондар, стоявший тут же. — Я и сам решил, что Адоин совершил глупость. А ты не только оправдал его, но и избавил меня от горьких сожалений о том, что я взял его с собой! Да и энферу теперь не в чем меня упрекнуть!
— Я всего лишь делаю свою работу, — ответил Марк и нехотя направился в гостиную, где уже был накрыт стол.
Окинув его взглядом, Марк понял, что они уже начали праздновать освобождение Норана. Они были слегка навеселе, и жаждали выпить вместе с ним. Он сел за стол и принял от Кондара кубок.
