Вербовка проводилась на компрометирующих материалах: офицер был уличён в гомосексуализме, а его связь с партнёром была тщательно задокументирована. Таким образом, было несколько усложняющих мою работу моментов: во-первых, вербовка на таком компромате — всегда операция обоюдоострая и связана с тем, что объект вербовки ненавидит вербовщиков всей душой; во-вторых, вербовка проводилась в дружеской нам стране и с помощью спецслужбы этой страны. Это, как показывала практика, нередко было связано с утечкой информации; в-третьих, офицер довольно быстро уехал из страны, и с ним практически не было проведено закрепляющей работы. Даже возникали сомнения, не доложил ли он о нашем вербовочном подходе к нему своему начальству. Правда, предварительное изучение и проведённая нами установка по месту жительства, то есть, говоря нормальным языком, выяснение его положения в Париже, показали: он по-прежнему жил с семьёй и аккуратно ежедневно отправлялся на работу.
Мой первый телефонный звонок к нему на квартиру и приглашение встретиться в определённое время в обусловленном ещё во время вербовки месте положительного результата не дали. На место встречи он не явился. Позвонив вторично, я попал на его жену, самого же офицера не было дома. Как и было продумано заранее, я сказал жене, что нахожусь проездом в Париже и являюсь другом её мужа по стране их зарубежного пребывания. Просил передать её мужу, что буду ждать его вечером в такое-то время на месте, «которое он хорошо знает»: имелось в виду обусловленное место встречи. На другой день мы тщательно проверились на машине. На встречу меня вывозил мой товарищ по резидентуре Евгений. Контакт с офицером был обусловлен у выхода со станции метро, находившейся рядом с известным офицеру кафе.
Место было не очень удачным — это был район Монпарнаса, и в вечернее время прилегающие улочки кишели проститутками. Буквально через каждые несколько метров у входа в кафе и у крошечных отелей без названия стояли по две-три девушки. Находиться на одном месте было не очень приятно, а прогуливаться — ещё хуже, так как тут же к тебе обращались с достаточно выразительными призывами.
Евгений достаточно удачно устроился у окна кафе, находящегося на другой стороне площади, и мог хорошо наблюдать картину моего возможного контакта с объектом. Машину мы, конечно, оставили далеко в стороне. Я вышел к месту встречи за 3 минуты до назначенного времени и за это короткое время привлёк к себе внимание 2–3 девиц, которые продефилировали рядом со мной.
Точно в назначенное время из метро появился мой офицер. Хотя я его никогда не видел, только фотографию изучил, его невозможно было не узнать. Он был в форме. Дело в том, что во Франции вообще, а в Париже особенно, офицеры появляются в форме только на службе. В вечернее время в городе, а также в субботние и воскресные дни, в форме можно увидеть только полицейских.
Мы обменялись паролем и поприветствовали друг друга. Руки он мне не подал, и я своевременно воздержался, чтобы не протянуть ему свою. Как потом говорил наблюдавший эту сцену Евгений, он был уверен, а он знал суть дела, что сейчас произойдёт скандал, и меня возьмут «под белы рученьки» «за оскорбление чести мундира» — такая формулировка существует во французском уголовном кодексе. Но этого не произошло, и мы отправились в сторону от злачного места по заранее продуманному маршруту, который должен был позволить Евгению обнаружить, нет ли за нами слежки.
В связи с тем, что офицер был в форме, я принял решение в кафе не заходить, а провести первую встречу в движении, просто на улице. Первое, что сказал «Поль», а такова была кличка офицера, было: «Вы виделись с моей женой?» Это было сказано резким агрессивным тоном. Хотя ответ мой был и не подготовлен, но я хорошо помню, что, выдержав паузу, я как можно более спокойным тоном сказал: «В этом пока не было необходимости, и я её лично не видел, а говорил с ней по телефону».
Как потом выяснилось, жена «Поля» позвонила к нему на работу, сообщив о моём с ней разговоре, и он ошибочно понял, что я был у него на квартире, и, не заходя домой, прямо со службы поехал на встречу.
Беседа завершилась в почти нормальных тонах, мы обсудили, куда он в настоящее время получил назначение и обусловили следующую встречу через неделю. Короткий промежуток между встречами нужен был для того, чтобы попытаться закрепить наши отношения и начать агентурную работу.
В резидентуре было принято решение, чтобы линия моего поведения демонстрировала в первую очередь максимальное спокойствие, я не должен был ничем напоминать об «основе наших отношений», по возможности говорить с «Полем» даже на несколько отвлечённые темы, касаться политических проблем. Задача, в частности, состояла в том, чтобы привести отношения в нормальное человеческое русло, о дружеских чувствах трудно было вести речь. Нужно было начать получать от «Поля» заслуживающую внимания информацию, затем постепенно перевести наше сотрудничество на материальную основу.
Работа с «Полем» вошла в намеченное русло. Он стал спокойно обсуждать со мной возникающие вопросы и, как мне казалось, положительно оценивал линию моего поведения. Правда, следует отметить, что в мирное время информация офицера, даже из Генштаба, носит, как я убеждён, довольно ограниченный характер. И действительно, каких-либо сенсаций «Поль» не сообщал, и его сведения были скорее общего характера.
Прошло около полугода. Я должен был передавать «Поля» другому нашему товарищу. Наши встречи с офицером всё время обеспечивались контрнаблюдением. Встреча по передаче «Поля» была организована следующим образом: я должен был вместе с ним пройти по небольшому маршруту и потом зайти в кафе, куда через десяток минут должен был зайти и наш товарищ. Была договорённость, что в кафе я сяду таким образом, чтобы через окно хорошо видеть прилегающую улицу, и если всё будет спокойно, то начну разговор о передаче, оговаривая необходимые условия постоянной связи. Если же возникнут какие-то подозрительные моменты, мой товарищ появится на улице в поле моего зрения, что будет сигналом к срочному завершению встречи.
Место было малолюдное, и вдруг я заметил моего коллегу прямо перед окнами. По возможности спокойно начал «закруглять» встречу, сразу оговаривая наш долговременный контакт. Но в этот момент мой коллега появился в дверях кафе и, увидев нас, улыбаясь направился к нашему столику. Не совсем понимая, что происходит, я на ходу перестроился и, как ни в чём не бывало, представил «Полю» моего коллегу, и мы уже втроём продолжили начатый разговор, объяснив «Полю» причины передачи его на контакт новому человеку. Спустя 5 минут, попрощавшись, я оставил собеседников в кафе.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
