Я отвернулся в попытке проигнорировать её, пока я не застегну пояс. Могучие чародеи не дёргаются только потому, что кто-то увидел их в трусах.
Эшер отступила на пару шагов и ещё раз меня оглядела. На её лице растянулась улыбка.
— Чёрт возьми, Дрезден, — воскликнула она, — Ты что, ходишь в спортзал?
— Э-э, — выдавил я. — Паркур.
Мой ответ её, похоже, позабавил.
— Ну что ж, это определённо тебе на пользу.
Не глядя она повесила сумку на ручку шкафа и расстегнула её, всё это время не отрывая от меня глаз.
— Так много шрамов.
У неё были длинные руки. Её пальцы легко коснулись моего плеча.
— Откуда этот?
От её прикосновения вниз по позвоночнику и животу начал разливаться жар. Всякие магические привороты были тут ни при чём. Я был в полной боевой готовности для такого рода глупостей с того самого момента, как мои ноги коснулись берега. Всё было куда хуже. Это была химия, простая и чистая. Моё тело решило, что Эшер ему нужна, и плевать оно хотело на мнение мозга.
Я отдёрнул плечо, одарил её свирепым взглядом и произнёс:
— Эй! Я тебя не смущаю?
Она скрестила руки на груди и улыбнулась ещё шире:
— Вовсе нет. Так откуда он у тебя?
Я сердито на неё посмотрел и вновь занялся смокингом.
— Агент ФБР меня подстрелил. Около двенадцати лет назад.
— Серьёзно? — удивилась Ханна. — Шрама уже почти не видно.
— У чародеев всё быстро заживает.
— Твоя левая рука. Это от огня.
— Вампирский прихвостень, — пояснил я. — С самодельным огнемётом.
— Какая Коллегия?
— Чёрная.
— Интересно, — сказала Эшер и сняла свитер одним плавным движением.
Как и обещали контуры, проглядывавшие под свитером, на её тело приятно было посмотреть. И не только посмотреть. Моё либидо бурно одобряло.
Я быстренько повернулся к ней спиной.
— Эй!
— Ты издеваешься, да? — спросила она с примесью чего-то похожего на смешок в голосе. — Отворачиваться? От этого? Да что ты за легендарный крутой парень такой, Дрезден?
— Не знающий вас крутой парень, мисс Эшер, — ответил я.
— Это поправимо, не так ли? — в её голосе были дразнящие нотки. — И с чего это я вдруг «мисс Эшер»?
Её чёрный атласный лифчик мельтешил у меня в периферическом зрении. По краю его украшали кружавчики.
Я торопливо натянул брюки, стремясь уберечь себя от позора.
— Послушай, — сказал я. — Мы работаем вместе. Пожалуйста, можем мы просто сделать свою работу?
— А на спине у тебя не так много шрамов, — невозмутимо заметила она. — Тебе нечасто приходится убегать?
— Убегаю я постоянно, — ответил я, просовывая руки в рукава рубашки. — Но если будешь часто давать атаковать себя со спины, то заработаешь не шрамы. А только яму в земле.
Её сапоги глухо ударили подошвами об пол. Периферийным зрением я отметил, что к бюстгальтеру прибавились носки и джинсы.
— Эта воришка, за которой мы отправляемся, — сказала она. — Вас обоих связывает какая-то история, да?
— Что-то типа того. Она спёрла мою тачку.
Она хихикнула:
— И ты ей ничего за это не сделал?
— Она вернула её обратно, — пояснил я. — Я однажды выручил её из беды.
— И как думаешь, сможешь ты убедить её пойти с нами?
— Будь дело только во мне, это было бы куда вероятнее, — ответил я.
— Или ты попытаешься вставить Никодимусу палки в колёса, сделав так, чтобы она точно не согласилась с нами работать, — спокойно предположила она. — В конце концов, ты же так его любишь.
Упс. А она была весьма проницательна.
— Что? — сыграл я дурака.
— Судя по твоему ответу, врун из тебя тоже неважный, — заметила она, шурша одеждой. — Не расстраивайся. Я в этом профи. У меня своего рода нюх на людей.
— Какого рода нюх?
— Ну, например, прямо сейчас я могу сказать, что ты на взводе, как двадцать часовых пружин, — принялась перечислять она. — Ты нервничаешь, напуган и зол, а ещё готов взорваться от воздержания. Видала я только что вышедших из тюрьмы, которых не так распирало, как тебя.
Она обезоружила меня своим заявлением в самый разгар застёгивания запонок.
— Кроме шуток, я могу видеть, что ты ослаб. Тебе следует немного выпустить пар. Это пойдёт тебе только на пользу.
— Да ты просто эксперт, да? — спросил я. Голос мой прозвучал слегка грубовато.
— В выпускании пара? — ответила она вопросом на вопрос, а в её голос снова закрались дразнящие нотки. — Можно сказать, неплоха. Поможешь мне застегнуться?
Я повернулся и обнаружил, что она повернулась ко мне спиной. На ней было сногсшибательное маленькое чёрное платье, черноту которого подчёркивали сверкающие чёрные же блёстки. Её ноги были просто превосходны. Платье почти не прикрывало спину, но на несколько дюймов выше уровня бёдер всё же была молния. Я был уверен, что она могла справиться и без моей помощи. Но всё же шагнул к ней и застегнул платье.
Она пахла полевыми цветами в лучах жаркого солнца. Когда она пошевелила головой, её длинные вьющиеся волосы коснулись обратной стороны моих ладоней.
Я чувствовал, как во мне возбуждённо ворочается Зима, реагируя на всё, что вызывало сексуальное влечение, и страстно желая выхода. Это было нехорошо. Зима считала, что секс — это почти так же весело, как насилие, и что они становятся ещё лучше, если смешать их вместе. Как шоколад и арахисовое масло.
Я принялся мысленно перемножать в уме числа и снова отошёл в сторону, пытаясь сосредоточиться на одевании, и на восемью восемь, и на том, как надеть носки, не присаживаясь и не замечая женщину, не сводившую с меня глаз.
— Приятель, — сказала она в конце концов. — Да ты уже не раз обжигался.
Я застегнул булавку галстука на воротнике, расправив его на ощупь.
— Ты даже не представляешь, как.
— Прекрасно, — сказала она твёрдым и спокойным голосом. — Ты не хочешь смешивать работу и удовольствие, это круто. Мне нравишься ты. Мне нравится твой стиль. Но эта работа важна для меня, и для моего партнёра тоже. Имей в виду — подставишь нас, и у нас с тобой будут проблемы.
— Вы правда думаете, что справитесь с чародеем Белого Совета, мисс Эшер? — спросил я.
— Не в первый раз, — ответила она без тени сомнения или бравады в голосе.
Я повернулся к ней лицом и обнаружил, что благодаря паре туфель на каблуках, которые шли вместе с платьем, её глаза теперь были почти на одном уровне с моими. Она пыталась застегнуть на руке тонкий бриллиантовый браслет «ручеёк».
Я снова подошёл к ней и взялся за застёжки браслета:
— Выслушай и ты мои условия, — сказал я. Зима, пронизывающая мой голос, делала его тихим, холодным и жёстким. — Этой город — мой дом. Если ты навредишь кому-нибудь в моём городе, я порву тебя в клочья и вышвырну отсюда вместе с прочим мусором. И вспомни состояние моей спины, если начнёшь раздумывать, не всадить ли в неё нож. Только попробуй, и я тебя в землю зарою.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
