Пробежав по высокой траве, Лавров погасил купол, сбросил и собрал парашют, осмотрелся. Не то луг, не то засеянное травой поле. На фоне неба виднелись верхушки елей.
«На дереве повис? Нет, парашюта не видно».
Батяня, прижав скомканный парашют к груди, побежал через лес. Вскоре он оказался на скалистом берегу озера, до боли в глазах всматривался во всклокоченную ветром и дождем воду.
До напряженного слуха майора донесся приглушенный шумом дождя голос капитана:
– Я здесь!.. Здесь!.. Нормально…
С каждой секундой голос становился все тише и тише, словно кто-то постепенно убавлял громкость в магнитоле. Лавров понял, что Збруеву может понадобиться помощь. Бросив парашют, он побежал вдоль берега…
Збруев выплыл сам. Комбат буквально столкнулся с ним, когда тот, весь мокрый, вышел из-за камня.
– Я уж в воду думал бросаться.
– Товарищ майор, не смог со стропами управиться, у самой земли порывом подхватило, – выжимая мокрую рубашку, проговорил капитан.
– Следующий раз следи за ветром!
– Не думал, что меня в озеро снесет.
– Хватит каяться, – Лавров осмотрелся, – где твой рюкзак?
Капитан негромко выругался, только сейчас поняв, что отцепил его в панике, упав в озеро, чтобы не утонуть. В тот момент, когда его жизнь висела на волоске, он не подумал о карте, где были отмечены координаты закладки с оружием.
– Он… там остался. Наверное, уже под водой, – несмело ответил капитан и через силу сглотнул подкативший к горлу ком.
Реакция комбата, вопреки ожиданиям капитана, оказалась весьма сдержанной. Вместо мата или упреков, Лавров сплюнул под ноги и отвернулся в сторону.
«Ни оружия, ни средств связи, ни денег, ни хрена… Единственное, что у нас есть, удочки, спиннинги с блеснами, пара десантных стропорезов, два сухпайка, да пара сотен евро. И зачем я только с этим молодчиком согласился на боевое задание пойти», – подумал Батяня.
– Виноват…
– Вот только давай без этого, – остановил капитана взмахом руки Андрей Лавров, – закопаем мой парашют, а по ходу сообразим, как из сложившейся ситуации выбираться будем. Задания никто не отменял. Замены нам нет. Да и помощи запросить мы не сможем, придется выкручиваться.
Десантники обменялись напряженными взглядами. Тем временем небо над их головами окончательно затянуло, погасла последняя звезда. Дождь усиливался, перерастая в ливень.
* * *
За невысоким сетчатым забором, отгораживающим лес от автотрассы, плясали десятки огней. Возле импровизированных ворот, состоявших из длинной жерди, положенной на две колоды, синел подсвеченный указатель: «Кемпинг». В ярком свете включенных фар и тусклых всплесках языков пламени просматривались контуры жилых трейлеров и силуэты людей. Несмотря на позднее время и дождливую погоду, жизнь в кемпинговом лагере била ключом.
Свернувшая с автотрассы колонна из четырех машин: двух внедорожников с прицепными жилыми трейлерами и двух микроавтобусов – сразу же привлекла к себе внимание отдыхающих. Трейлеры медленно покатили по поляне, искусно маневрируя среди кострищ и машин. Борта автомобилей светились непонятными фосфорическими надписями на бенгальском, на дверцах джипов мерцали светоотражающие китайские иероглифы. Загадочную картину дополняли оранжевые ленты, трепетавшие на радиоантеннах.
Как только колонна остановилась на краю кемпинга, разговоры среди туристов смолкли, все смотрели на дверцы автомобилей и трейлеров и хотели узнать – а кто же это приехал? Кто же их новые соседи? После томительной минуты ожидания на улицу высыпал десяток мужчин в оранжевых балахонах. Каждый из них был обрит наголо, некоторые держали в руках бубны. Перебирая ногами, словно боксеры во время боя, они выстроились в большой круг. В центре круга тут же разложили костер из привезенных с собой дров, вспыхнул огонь. Поднявшиеся над землей языки пламени озарили смуглые лица мужчин. На всю округу зазвучала заунывная песня-мантра.
– Не повезло! – прошептал молодой норвежский рыбак-любитель.
– Это точно. В прошлом году хоть посмотреть на что было. Нудисты и лесбиянки. А теперь? – проговорил его приятель. – Понаехали кришнаиты.
– Это еще не самый страшный вариант. Довелось мне раз на одной поляне с гринписовцами ночевать. Так я всю ночь с друзьями у фонаря сидел, боялся на костер даже сухую веточку сломать.
– Да, дружище, ты прав… Эти кришнаиты хоть в личную жизнь не лезут. Вот только одно плохо – шума от них больше, чем от музыкального центра на плече у африканца.
Пока туристы пялились на вновь прибывших, человек, одетый в спортивный костюм, незамеченным выскользнул из раскрашенного трейлера и тут же растворился в лесу.
Матерчатая гардина на окне вагончика колыхнулась, за стеклом блеснула бритая голова главного «кришнаита». На смуглом лице пакистанца улыбка:
– Молодцы. Даже сами индусы не отличат!
Командир пакистанской спецгруппы Аль-Джа-Раби, убедившись, что его агент благополучно отправился на разведку, задернул занавеску и, широко зевнув, подошел к зеркалу. Появившаяся мгновение назад улыбка медленно растворилась в недовольной гримасе. Мужчина в зеркале был для пакистанца совершенно чужим человеком – даже врагом, индусом. Но приходилось мириться. Бритая голова, оранжевое одеяние, кольца в носу и ушах были неотъемлемой частью легендирования при выполнении секретного задания по захвату российского вице-адмирала Гусовского. Лишь организовав этот маскарад он и его люди могли рассчитывать на успешный исход операции.
«Ерунда, борода отрастет», – успокоил свое самолюбие Аль-Джа-Раби.
Изнурительная дорога до Норвегии выбила командира пакистанской спецгруппы из сил, хотелось есть и спать. Открыв дверцу небольшого холодильника, питавшегося от автомобильного аккумулятора, Аль-Джа-Раби довольно причмокнул – на нижней полке в консервных банках находился плов из говядины, изготовленный в мусульманской части Индии строго по законам ислама. Есть что-нибудь, купленное в Норвегии, казалось пакистанцу опасным. Даже посуда, в которой приготовляли пищу, не должна была соприкасаться с нечистым мясом свиньи. А кто знает, не добавляют ли европейцы в безобидные кушанья свиной жир?
Пакистанец зажег газовую плиту и высыпал содержимое жестянки на сковороду. Тесное пространство вагончика наполнилось ароматным запахом тушенного мяса. Аль-Джа-Раби облизнулся и, даже не дождавшись, когда любимое блюдо нормально подогреется, наложил еду на тарелку. И тут на кухонном столе затрещала рация.
– На связи! – проговорил в микрофон пакистанец.
– Я осмотрел их базу в бинокль. Как мы и предполагали, она тщательно охраняется морскими пехотинцами. Пробраться на территорию будет крайне сложно, повсюду камеры и охранники.
– Ты узнал, где они держат нашего клиента?
– Судя по расположению охраны, скорее всего, в главном корпусе. Хотя не исключено, что американцы поместили его в один из небольших коттеджей, расположенных поблизости, чтобы ввести нас в заблуждение и пустить по ложному следу…
– Продолжай наблюдение.
– Кажется, меня засекли… – прозвучало тревожное.
– Уходи.
– Они со всех сторон…
Договорить пакистанец не успел – из динамика донеслась английская речь и одиночный выстрел. Рация смолкла. Аль-Джа-Раби взмахнул рукой и сбросил со стола тарелку с пловом. Рис и мелкие кусочки мяса разлетелись по всему полу.
– Проклятые янки, – зло прошипел командир пакистанской спецгруппы, поняв, что его разведчик покончил с собой.
Так предписывала действовать инструкция – живым не сдаваться.
* * *
Прижимаясь спиной к холодной стенке подземного коридора, Гусовский осторожно продвигался по извивающемуся ходу. Он чувствовал, как часто бьется в груди сердце, и от этого вице-адмиралу все больше становилось не по себе: казалось, удары слышит не только он, но и охрана. Ему не терпелось поскорее выбраться из лабиринта, оказаться на улице, завести двигатель машины и умчаться подальше от американских спецслужб. Шанс у него был. А если не получится? Что ж – хуже не станет. Василий Игнатьевич прекрасно понимал – чтобы все получилось, как он хочет, ни в коем случае нельзя спешить или принимать необдуманных решений. Не судьба ему, а он сам себе подарил шанс на спасение, и упустить этот шанс было бы непростительно.
Несмотря на сложность ситуации, в которой оказался Гусовский, у него все-таки был настоящий козырь – костюм агента Ричардсона, который мог послужить пропуском на свободу. Василий Игнатьевич был уверен на все сто, что морские пехотинцы обратили больше внимания на дорогой автомобиль, костюм и шляпу, нежели на лицо их владельца. А значит, американцы, если не мелькать, действовать быстро и напористо, возможно, примут его за своего и дадут беспрепятственно покинуть охраняемую территорию.
