— И у всех свои боевые шагоходы — на всякий случай, для поддержания мира.
— Довольно хлипкий мир, должно быть, — заметила негромко Дэрин, озирая улицы внизу.
Публика там, надо сказать, выглядела весьма разношерстно: кто в фесках с кистями, кто в бедуинских хламидах, женщины в хиджабах и паранджах, а кто-то в пиджаках, как на улицах Лондона. И вроде все друг с другом уживаются, по крайней мере под недреманным оком железных големов.
— А это что? — указал вперед Ньюкирк.
В четверти мили улица словно вздыбилась чем-то багровым, двигающимся сквозь толпу им навстречу.
— А это встречающие. — Эдди Мэлоун послюнил карандаш.
Дэрин, подавшись вперед, козырьком приложила руку к глазам и вгляделась. Прямо по курсу показалась группа людей в алых фесках. Они что-то кричали, размахивая кулаками. Французская болтовня разом стихла.
— Боже ты мой, — озабоченно произнес посланник Маллет. — Опять эти молодчики.
— Это кто? — повернувшись к водителю, спросила Дэрин.
— Да, наверное, младотурки, сэр, — ответил тот. — Тут в городе полно всяких тайных обществ, революционеров. Даже ориентироваться в них не успеваешь.
Пыхнула вспышка: Эдди Мэлоун сделал снимок.
— Шесть лет назад младотурки попытались свергнуть султана, — рассказал посланник, протирая пенсне. — Однако немцы их приструнили. И вот теперь они ненавидят всех иностранцев. Видимо, этого стоило ожидать. Согласно моим источникам, газеты науськивают их россказнями насчет «Османа».
— Вы говорите, по вашим источникам? — переспросила доктор Барлоу.
— Сам я турецким, конечно, не владею, да и мой персонал тоже. Но источники у меня есть, причем отличные. Уверяю вас.
Ученая леди изобразила удивление.
— Господин посланник, вы хотите сказать, что ни один из вас не в состоянии читать местные газеты?
Посланник деликатно кашлянул; сопровождающие его лица с отсутствующим видом уставились в пространство.
— Да в этом и смысла нет. — Эдди Мэлоун подал сидящему во вспышке светляку кусочек рафинада. — Я слышал, немцы уже добрую их половину подмяли под себя.
Доктор Барлоу взглянула на посланника с беспокойством.
— Да нет, — все так же рассеянно протирая очки, возразил он. — Владеют они только одной из газет. Хотя, надо признать, довольно влиятельной. Очень умно с их стороны — наводнять Константинополь своим враньем.
— Между прочим, Стамбул, — со значением сказала доктор Барлоу, сжимая стек.
Дэрин, качнув головой, повернулась обратно к толпе.
Между тем скандирующие люди, взмахивая в унисон кулаками, приближались. Их фески пробивались сквозь скопище людей и повозок, словно алый ручей. Вскоре они, яростно крича, окружили шагоход и теперь дружно размахивали зажатыми в руках газетами. Дэрин пригляделась: там во всю передовицу был снимок корабля, а над ним большой заголовок.
«Ос-ман, Ос-ман!» — скандировала толпа.
Было там и еще какое-то слово — «бахамот», что ли, — которое Дэрин даже не распознала.
— Н-да, — язвительно хмыкнула доктор Барлоу. — Хорошее начало, ничего не скажешь.
Посланник поднялся, нервно похлопывая по полированным перильцам хауды.
— Мадам, беспокоиться нет оснований. Поверьте, мы на «Неустрашимом» проходили и не через такие толпы.
Действительно, здесь, на верхотуре, все выглядело вполне безопасно. Никто снизу ничего не кидал и не пытался влезть по колоннам ног стальной элефантины. Водитель хауды ловко отстранял демонстрантов хоботом, так что даже поступь исполина замедлилась незначительно.
Однако доктор Барлоу, застыв лицом, всем своим видом выражала негодование.
— Я здесь не для того, чтобы проходить, — ледяным тоном напомнила она. — Моя задача — сохранить дружественное расположение этой державы.
— Ну так разговаривайте с лордом Черчиллем! — вспылило, не выдержав, официальное лицо. — Если на то пошло, дипломатическая служба не виновата, что он взял и похитил…
Слова его утонули в похожем на стон металлическом скрежете; мир внизу резко накренился. Дэрин, поскользнувшись парадными туфлями, съехала по шелковому ковру к правому бортику алькова; туда же снесло и всех остальных. Врезавшись животом в перила, она перегнулась над бортиком под опасным углом.
В эту секунду Дэрин увидела, что водитель передней ноги, вылетев со своего сиденья, лежит, распростершись, прямо в кружке расступившихся демонстрантов. Не менее ошеломленные, чем он сам, они теперь помогали ему подняться.
Как получилось, что человек вылетел из седла?
Тут в поле зрения Дэрин мелькнуло нечто гибкое: из толпы кто-то метнул аркан, ловко захватив им плечи водителя задней ноги и выдернув его с сиденья. А по передней ноге вверх уже спешно карабкался кто-то в синем мундире.
— Нас берут на абордаж! — крикнула Дэрин, перебегая к левому бортику хауды. «Неустрашимого» штурмовали и здесь.
Водитель другой задней ноги тоже оказался сдернут со своего сиденья, а тот, что спереди, тщетно пытался высвободиться из петли, затянувшейся вокруг его талии.
На глазах у Дэрин в кресло водителя уселся человек в синем британском мундире и взялся за рычаги.
Машина, судорожно дернувшись, пришла в движение и грузно пошла на толпу. Послышались крики: механический зверь топнул ножищей так, что в пыль искрошил булыжник. Демонстранты в красных фесках кинулись врассыпную.
•ГЛАВА 12•
— Сделайте же что-нибудь, мистер Шарп! — закричала доктор Барлоу, перекрывая гул толпы. — Нас, похоже, берут в плен!
— Да-да, мэм, я обратил внимание!
Привычным ножом-стропорезом не воспользуешься: на парадном мундире просто нет карманов для него. Придется действовать голыми руками.
— Как мне пробраться к сиденьям? — спросила она водителя хауды.
— Отсюда никак, сэр! — ответил тот, до онемения суставов сжимая рычаги. Махина перла через ошалевшую от ужаса толпу; он едва успевал откидывать хоботом людей на безопасное расстояние. — Ножные водители залезают с земли, когда элефантина опускается на колени!
— Вот черт! А веревка на борту есть?
— Боюсь, что нет, сэр! Это ж не морской корабль!
Дэрин застонала от отчаяния: ну как же так, корабль — и без веревки? Машина вновь будто запнулась, и Дэрин, чтобы удержаться на ногах, схватилась за перильца.
Огибая хауду по периметру, Дэрин заметила, что троих из четырех водителей уже заменили самозванцы в синих мундирах. На своем сиденье оставался лишь левый передний, но он был по-прежнему опутан веревкой, которая натянутой струной уходила в толпу. Долго ему не удержаться.
Тем временем три ноги шагохода вразнобой топали и скребли мостовую. На глазах у Дэрин передняя правая ножища растоптала как скорлупку груженную каштанами повозку; каштаны при этом разлетелись, будто шрапнель.
— Чертовы идиотские машины! — выругалась Дэрин.
Настоящее животное различило бы, кто его хозяева, а кто нет.
Неожиданно хобот изогнулся вправо, изловив в толпе того, кто пытался сдернуть водителя с сиденья. Злоумышленник, с криком отлетев, выпустил веревку.
— Молодчина! — похвалила Дэрин. — А ты можешь скинуть к чертям тех самозванцев?
Водитель, не глядя на нее, мотнул головой.
— До задних седел вообще не дотянуться. Но может…
Он передернул рычаги, и хобот, хлестнув по правому боку, изогнулся в попытке достать водителя на передней ноге, но в ярде от него со скрежетом остановился.
— Нет, сэр, бесполезно, — сказал водитель. — Эта штука не такая гибкая, как настоящий зверь.
Гибкая или нет, но мощи в этой махине было хоть отбавляй. Сейчас она валко продвигалась по улице, сметая все на своем пути. Одна из гигантских ног разнесла в щепки какой-то фургон. Последний из оставшихся британцев-водителей что было сил старался остановить машину, но одна нога не могла совладать с тремя.
— Можешь схватить что-нибудь, чтобы использовать как оружие? — допытывалась у водителя Дэрин. — Тебе всего-то несколько футов не хватает!
— Эта машина жестянщиков, сэр! Сноровка не та!
