наглые и лощеные. Такие точно не станут заботиться о своем ближнем и легко закроют глаза даже на зверского маньяка, лишь бы золотишко оказалось в их руках. Оружие они не доставали, но судя по их наглым рожам и ехидным ухмылочкам, их даже не посещала мысль, что сегодня их карманы не будут приятно оттянуты монетами.
— Так-так, кто тут у нас, — заговорил тот, кто остановился прямо перед телегой и отличался от остальных определенным знаком на форме. — Три раба Лими, осужденного господином градоначальником за поругание чести высшего сословия славного города Винерия. Вы как имущество преступника, отправитесь с нами. Личинку раба мы также забираем, она отправится в юниорский корпус боевого дома господина градоначальника!
Как интересно тут все заведено. Подъехал, объявил хозяина раба преступником и увез. А так ли это на самом деле, дело далеко не первой важности. К тому же, мне совсем не нравится, что этот ублюдок словно обходит меня взглядом, зато уже со всех сторон обмаслил моих спутниц. Разве что мальчишка Фили остался без какого либо внимания в принципе. И может быть я бы всё оставил так как есть, позволив местной страже увести рабов проштрафившегося артефактора, но местные сочли мое молчаливое попустительство слабостью.
— Убери руки ублюдок! — не стала сдерживаться в выражениях Вэйсен и дала поддых говнюку, когда один из пятерки стражей словно невзначай попробовал залезть ей под одежду, пока его напарник снимал с телеги тихо плачущую крестьянскую девку с ребенком на руках.
— Ах ты шлю…,- оборвался его голос еще до того как он договорил свою фразу.
В момент оказаться вплотную к жертве и поднять ублюдка одной рукой за глотку было приятно. Сила растекалась по моим мышцам, а огромный запас чакры наконец нашёл выход в виде давящей все и всех ауры. Плохо стало всем. Даже Юнона, что на шестой ступени уже утвердилась довольно давно и имела все перспективы в скором времени продвинуться дальше, пошатнулась от моего давления. А вот тем кто послабее, пришлось хуже. Стражники все как один припали на колено, а из их ноздрей медленно капала кровь. Та же участь настигла и двух моих спутниц. Крестьянская же семья и Фили просто упали в обморок. Единственным кому было плевать на мою ауру, как это не странно, были животные. Они словно игнорировали ее, в то время как люди корчились в муках. Как интересно, и это почти без какой-либо траты сил. Простая демонстрация силы.
— Господин, простите нас….,- приятный для ушей хрип капитана стражи оповестил меня о том что меня готовы слушать.
Впитать разлитую в воздухе чакру получилось легко, стоило лишь поманить ее и всё вернулось на круги своя. Секунду назад я давил на людей одним своим присутствием, а сейчас я вновь обычный человек. На меня можно не обращать внимание как и прежде, только на этот раз, для того кто так сделает, всё закончится гораздо хуже.
— Твой подопечный обделался, — с отвращением отбросил я от себя бессознательное тело стража, которому слегка передавил шею и он отключился. — Утащите его подальше, чтобы не вонял, а ты, пошли пройдемся.
Отдавать приказы стражникам я не имел права, но кому какая разница, если от страха они готовы на подобное. Этим миром правят сильные и только так. Если у тебя нет силы, то ты обречен. И никакие деньги тут не помогут. Можно нанять армию из тысячи мастеров пятой и шестой ступени, но что толку, если для их уничтожения хватит мастера восьмой или максимум девятой ступени? Другое дело что за большие деньги можно достигнуть гораздо больше в короткие сроки, но это уже полемика и отвлечение от темы.
— Знаешь, ты в отличии от своих подчиненных выглядишь несколько умнее, — а еще хитрее, злее, и сильнее, добавил я про себя. — Ты ведь видел мою ступень, так объясни мне, зачем было нарываться? Забрал бы этих рабов пока тебе это позволяли.
— Позволяли? — на секунду его голос чуть было не повысился, но он вовремя заметил мой взгляд полный предвкушения и сразу же стушевался. — Вы не местный и поэтому не в курсе, но близ стен и внутри города, стража неприкосновенна. Это приказ градоначальника. Если кто-то нападёт на стражу, его будут загонять как вшивую псину до тех пор пока он не умрет.
— Но вы вышли за пределы своей безопасной зоны, — озвучил я свое предположение и с удовольствием отметил как скривилось лицо капитана.
Это было логично, ведь зачем любому из местных вельмож строить своё поместье в зоне действия закона если тогда стража просто придет к нему домой и сделает с ним и его собственностью всё что хочет. А поместья вокруг нас еще не закончились, до последнего из них ехать еще метров пятьсот. А значит, стража попросту забылась, годы вседозволенности развращают. Но тем не менее, его слова уже оказались для меня крайне полезными. Нужно теперь решить, как попасть в город и тут же не огрести прорву проблем?
— И как местная знать вас терпит? — озвучил я вопрос словно бы в пустоту, как если бы ответ на него был для меня абсолютно безразличен.
— Господин градоначальник собирает подати с высшего сословия, а взамен они получают возможность носить на своей одежде особый знак. Любой кто нарушит неприкосновенность обладателя этого знака, имеет право на рассмотрение дела самим градоначальником, — ответил капитан.
Ну вот и славно, теперь хотя бы понятно что мне нужно сделать. Поскольку долго пребывать в городе планов у нас нет, я прикажу Юноне попросту украсть у какого-то особенно жирного хряка его значок. Пока он доберется до градоначальника, пока докажет что это был его знак, пока стражи примутся искать, времени пройдет столько, что можно три раза всё задуманное мной выполнить. Осталось только понять, что же мне делать с этой пятеркой оборотней в погонах?
— Деньги любишь? — вопрос из моих уст прозвучал для капитана настолько неожиданно, что он даже несколько замешкался.
Какие же все же местные жители предсказуемые! Единицы из них знают, что лицо полностью выдает все эмоции своего хозяина. Вот и сейчас, на лице продажного ублюдка откровенное недоумение быстро сменялось жаждой наживы и опасением за свою шкуру. Я так и чувствую как в его черепушке копошится мысль похожая на червячка: «А что если он попросит что излишнее? А если я из-за этого потеряю с трудом пригретое место службы!». А рядом же с этим червячком, копошится червь побольше, помясистее, отожранный вечными мечтами о силе, богатстве и могуществе: «Сколько он заплатит? Если платит много,
