стал преображаться прямо на глазах.
Прямые, геометрически выверенные линии построек начали изгибаться в произвольной форме. Зубчатые площадки сторожевых башен комкались, скручивались и устремлялись ввысь острыми шпилями. Ровная поверхность каменной кладки покрылась уродливыми наплывами. Да и сама кладка уже была непохожа на продукт работы здешних каменщиков, превращаясь в сплошную запёкшуюся массу насыщенного сиренево-фиолетового цвета. Цитадель увеличивалась в размерах, разрастаясь во всех направлениях.
Шабыттандыру Айдас приобретал первозданный вид. Абсолютно чужеродный для этого мира.
Оплот Скверны вёл себя как живой организм. Пролом в стене начал зарастать, сводя на нет многочасовые усилия королевской осадной артиллерии и Орденских чародеев. Погнутую решётку ворот, будто выплюнул кто-то за ненадобностью. Такое появилось впечатление, когда она отлетела на несколько метров в сторону. А потом и сам проём ворот заплыл сплошной массой. Правда, оказалось ненадолго. Под оглушительный не то вздох, не то всхлип, в стене появился провал нового входа. Сверху опустилась монолитная плита, скошенным нижним краем напоминающая нож гильотины, и запечатала въезд наглухо, а наружу пополз чёрно-фиолетовый язык. Для чего, стало ясно чуть позже. Шабыттандыру Айдас формировал новый мост вместо разрушенного.
Замок ещё расползался, рос и шевелился, а на стене над воротами появился баронет. Урод даже от крови не потрудился отмыться, так спешил обозначить своё превосходство. Его сопровождал Погонщик Скверны. Почему-то один. Но этот один стоил десятерых. Из-под капюшона сверкали голубые глаза, и ошибиться не представлялось возможным.
— Цэнхер-Нудтэй, — охнул Эдик.
Для полноты впечатлений его только и не хватало.
Баронет без опаски выпрямился во весь рост, расправил плечи и торжествующе посмотрел вниз, выискивая своего главного противника. Нет, не Эдика. Эдик для него был всего лишь личный враг, с которым можно расправиться позже. Сейчас ставки гораздо выше. Мятежный дворянин всерьёз собрался конкурировать с действующим монархом. И претендовал он на абсолютную власть в Аркенсейле. Ни больше, ни меньше.
— Годдард-Натаниэль! — заорал баронет во весь голос. — Теперь ты понял, какую ошибку совершил. Тогда, в Круге Мечей. Тебе всего лишь нужно было соблюдать извечные традиции дворянского права, и позволить мне расправиться с самозванцем.
Откуда что берётся. Ни почтительности к старшим, ни уважения к королевскому статусу. Понесло парня, на фоне достигнутых успехов. Он даже позу величественную принял, как её себе представлял, по крайней мере. Король пока молчал, позволяя баронету вдоволь наговориться. А тот и не унимался.
— Народ! Вельможные лорды и простые воины! — Ортис ди Ньетто выпростал правую руку вперёд и обратился к войскам. — Тех, кто сложит оружие или примкнёт ко мне в борьбе против несостоявшегося монарха, я обещаю помиловать. Иных же ждёт мучительная смерть.
И термины-то начал употреблять какие. Народ! Борьба с монархом! Ни дать ни взять повелитель всего сущего. Император мира, твою мать. Там, откуда Эдик родом к таким персонажам обычно красная скорая помощь приезжает. Психиатрическая неотложка, другими словами. Почему красная? Сложилось так. Сформировался такой стереотип, после того как местный дурдом закупил для подобных нужд бордовые уазики. Оттуда и пошло выражение. Но смех смехом, а у баронета, похоже, совсем кукуха поехала. И мучительную смерть он сейчас очень опрометчиво упомянул. Не любят люди угроз в свой адрес, тем более военные с оружием в руках.
— Не до хрена на себя берёшь, одноглазый? — в ответ на его излияния из рядов линейной пехоты раздался дерзкий выкрик.
Солдаты народ простой, и за словом обычно в карман не лезут. Если, конечно, ситуация позволяет. Сейчас позволяла, поэтому особенно языкатые себя не сдерживали. Баронет грозно нахмурился, пытаясь высмотреть обидчика, а тот и не прятался. Шеренги зашевелились и вперёд выступил доспешный ратник. Он разухабистым жестом воткнул алебарду пяткой в снег и упёр руки в бока. Да ещё и покрутился при этом в разные стороны, словно заявлял: смотри, одноглазый, если уж так интересно, вот он я. Его выходка вызвала довольное ржание воинов, а Ортис ди Ньетто побледнел от приступа ярости.
— Тебя я первым распну на алтаре! — злобно прошипел баронет.
Что и требовалось доказать. Мятежный лорд потерял связь с реальностью. Кроме того, Эдик был уверен, что первенство будет его, у тут вон как вышло. Живая очередь образовалась. Нехорошо как-то получается, непоследовательно. Но баронету на последовательность было наплевать, он упивался своими успехами, продолжая разыгрывать роль верховного владетеля. Осознав, что базарная перепалка с простым солдатом умаляет его достоинство, ди Ньетто вновь обратился к королю.
— Годдард-Натаниэль, предлагаю тебе добровольно сложить полномочия и передать корону мне, как более достойному, — баронет хлопнул в ладоши и за его правым плечом возник Аватар Претендента, — иначе Аркенсейл захлебнётся в крови!
Совсем дурак, или не понимает чего? Вещать о собственном достоинстве, тут же обещая залить кровью свою же страну. Пиар ход так себе, прямо сказать. Ну а чего ещё ждать от средневековья. Политические технологии по воздействию на сознание электората здесь ещё не выработаны толком. Поэтому каждый извращается как может, в подготовке предвыборных выступлений. В силу своего разумения и личных амбиций. Но Ортис ди Ньетто сейчас несёт явную чушь. Что, впрочем, его совершенно не смущало, и останавливаться он не собирался.
— Я думаю, что моего ближайшего друга и первого советника вам представлять не надо. На что способен Цэнхер-Нудтэй и его соратники многие знают не понаслышке, и теперь вся их мощь на моей стороне, — с этими словами он попытался по-приятельски приобнять Осквернителя.
Получилось комично. Не столько из-за разницы в росте, сколько потому, что Погонщик Скверны попросту отмахнулся от самозваного «друга», как от назойливой мухи. Если уж совсем уточнять, то, как от навозной. Противной, жирной и зелёной. С таким же омерзением и пренебрежительностью. Цэнхер-Нудтэй, вообще, не обращал внимания на пламенную речь ставленника, он прислушивался к чему-то своему. Эдик заметил такое его поведение и стал внимательно наблюдать за Синеглазым.
Баронет продолжал вещать, обещая самые сладкие пряники послушным и девятихвостый кнут непокорным, но его слова уже воспринимались как фон. Эдик пытался спрогнозировать следующий шаг Цэнхер-Нудтэя. Шабыттандыру Айдас закончил расти, в силу чего скрипов, стонов и постукиваний стало значительно меньше. Похоже, Оплот Скверны полностью переместился в Аркенсейл. Осквернитель утвердительно кивнул своим мыслям и сделал шаг за спину баронета.
— В своём великодушии я не
