Сегодня две недели, как не виделись. А когда-то два дня казались ему долгим сроком! Охо-хо…
Сейчас сижу перед компьютером, пишу на одной коленке и то и дело обновляю страницу в Интернете: жду, ответит или не ответит на мой комментарий к своей фотке, где он в форме работников этого кафе. Прошло уже 15 минут, я вижу, что он он-лайн, а ответа все нет и нет. Может быть, обиделся? Но я же пошутила…
Пишет, что устал, что у него депрессия и что луна похожа на пиццу «Маргарита», которую подают у них в заведении. Хочется утешить, помочь, приласкать, но как это сделаешь, если он там, а я здесь? Спрашиваю, в чем именно у него проблемы, — не отвечает. Пытаюсь писать всякие нежные слова, но в аське они выглядят как-то бездушно.
Утром, пока пирог сидел в духовке, снова шарилась в его блоге, смотрела записи двухлетней давности, когда мы еще не были знакомы. Рассказы про какие-то неизвестные события, незнакомых людей… Мало что поняла, по большому счету. А все равно читала, не отрываясь. Было ощущение, что что-то очень важное читаю. Зачем, почему? Сама понимаю, что маюсь дурью и ничего не могу с собой поделать.
Приклеилась к Мише.
Мне кажется, я не ценила тех дней, когда он жил здесь, когда мы постоянно были вместе. Просто наслаждалась, думала, что так и надо, так всегда и будет. Ни о чем не размышляла, даже дневник толком не вела: так, отписки какие-то. Даже чувства у меня, наверное, меньше, чем сейчас, было. А теперь я, кажется, влюблена в него сильнее, чем раньше. Ни о чем не думаю, кроме него. Может, просто из-за долгой разлуки я забыла, какой он на самом деле, и придумала себе идеальный образ, на который не могу налюбоваться? Попробуй разберись…
Недавно поймала себя на том, что, когда читаю какую-нибудь книжку и представляю то, что там написано, рисую себе Мишу в роли главного героя. А сегодня за ужином смотрели какую-то передачу про Великую Отечественную войну, и там один дед вспоминал свои боевые подвиги. В результате я так расфантазировалась, что вообразила, будто эти подвиги совершает Миша, а я, такая вся из себя боевая подруга, ему помогаю. Теперь сижу и думаю — что за бред? Может, мне действительно пора лечиться?
Ага, он ответил на мой комментарий! Кажется, не обиделся. Поставил улыбающийся смайлик. Хотя кто его знает, он когда про плохое пишет, тоже «улыбается». Дурацкий Интернет… А я? Чем я занимаюсь?! Описываю в дневнике свои сетевые разговоры, как последняя виртуалка! Тьфу…
Ладно, не будем о грустном. Миша говорит, что через два-три дня постарается выкроить время встретиться со мной. Получится ли, нет ли… Стараюсь не обольщаться, чтобы потом не быть разочарованной.
Мне страшно. Кажется, он отдаляется от меня.
И я ничего не могу с этим поделать».
8. Светланочка
Прошло два дня. У Миши снова что-то с чем-то не срослось: несмотря на свое обещание, он так и не появился. В очередной раз болтаясь по двору в полном одиночестве, Вера заметила на скамейке компанию девчонок-реконструкторш и решила подсесть к Мишиным подругам, чтоб хоть так приблизиться к возлюбленному. Ее узнали, приняли. Поприветствовали. И представили одной из подруг, пока еще незнакомой:
— Это Танечка. Она же Теруань де Мерикур. А это Вера. Просто Вера. Бывшая девушка Миши Зарудина.
— Я не бывшая! — воскликнула Созонова.
Все сразу напряглись.
— Ну извини уж…
— Просто ляпнули…
— Нам как-то показалось…
— Мы совсем не специально!
Дело замяли. Немного побеседовали о том о сем. Обсудили особенности венецианского городского костюма XVIII века и маркитантской униформы времен Семилетней войны. Вера, конечно, молчала по большей части, только слушала. Потом, дождавшись паузы, спросила: из реконструкторской ли тусовки парни ее собеседниц и если нет, то терпеливо ли ждут возвращения подруг со всяких слетов и исторических мероприятий. Может, жалуются на то, что девчонок вечно нет в городе? Или совсем не беспокоятся? Оказалось, почти все реконструкторши встречаются с себе подобными.
— Вот как! — заключила Вера. — Значит, я одна такая «внешняя». Может, расскажете хоть немного, что там у вас происходит на этих тусовках, чтоб я была в курсе? А то от Миши не добьешься. Вот, например, последняя реконструкция — Бородинской битвы?
— Бородинской битвы?
Второй раз за пятнадцать минут между Верой и девчонками возникло недопонимание. Оказалось, что никто из Мишиных подруг не слышал о реконструкции сражения 1812 года.
— Как же так? А слет в конце июня? Вы там были?
— Ну а как же!
— Там — сам бог велел…
— Народу была туча. Сотни две! Впервые, кажется…
— Но многих не увидели! Хоть ждали.
— А подробней? Расскажите, что там было интересного! — попросила Вера девочек.
В этот момент к скамейке подошла еще одна незнакомая реконструкторша.
— Хаюшки всем! — бросила она. — О чем речь ведете, люди добрые?
— Да все слет вспоминаем.
— А! Славное дело! Неплохо мы там оттопырились!
— Вера. Наташа. Знакомьтесь.
— О, очень приятно! Наташа, расскажешь про слет? Что тебе там запомнилось?
Новая знакомая пристроилась на скамейке.
— Запомнилось? Мне? Чисто субъективно, солипсически, пристрастно и с точки зрения банального рядового ординарного типичного обывателя… самый хит сезона это были, конечно, наши Светланочка и граф Лорис-Меликов! Ох, как они зажигали! И по углам, и в коридорах! А уж поскольку Юпитер судил мне жить со Светланочкой в одной комнате… ууу!.. я там такого насмотрелась! Без стука уже боялась… Эй! А что вы на меня так смотрите?
— А на меня? — присоединилась к вопросу Созонова.
Компания беспокойно переводила испуганные взгляды с Веры на Наташу, с Наташи на Веру. Снова недоразумение. Уже третье. Что ж это такое происходит?
— Я что-то не то говорю? — спросила рассказчица.
Ей не ответили, только, словно сговорившись, обратили вопросительные вгляды на Созонову.
— А я что? Ой, девчонки! — Вера догадалась, в чем проблема. — Думаете, меня смутит эта история? Да ладно вам! Может, я тут и самая молодая, но откуда берутся дети, уже знаю!
Реконструкторши расслабились.
— Так вот, народ, — Наташа продолжала. — На балу наша пара уже целовалась при всех! Говорят, они остались на турбазе после слета, не хотели расставаться! Впрочем, ладно, вы это все и без меня знаете. А что касается конкурса исторических костюмов…
Вечером Созонова не находила себе места. Она изводилась сама и изводила всех: то расстраивалась непонятно из-за чего, то обижалась на глупости, то отказывалась говорить об обычных вещах… Больше десяти минут не могла усидеть на одном месте: все дергалась, дергалась, как будто что-то искала и не могла найти, да бегала к компьютеру каждые полчаса и что-то разыскивала в Интернете.
