Пройда оглянулся на товарищей и осторожно спросил:
— Не знаете, откуда должен приехать нарочный?
— Он вечером выедет вероятно с почтовой станции Дагбунгало, с восточной стороны города…
Пройда на полминуты задумался. Затем он снова взглянул на своих сообщников.
— Это обстоятельство имеет для нас важное значение. Дело в том, что сколько я догадываюсь, Бурсон не простой агент Икс-Ложи, а несомненно один из ее видных уполномоченных. Так вести, как он себя ведет, может только крупный душегуб, с которым вероятно не одно правительство считается и который, может быть, ни с одним правительством не считается. Бурсон — это очевидно псевдоним, за ним скрывается много тайн. Нам нужно узнать какую новую расправу или гнусность затеяла Икс-Ложа, прибегающая к помощи этого профессионального усмирителя. Нам нужно перехватить у нарочного переписку…
— Перехватить, — воскликнул Иляш, — переписку? Нарочный будет вооружен и конечно будет сопротивляться…
Арабенда также удивленно посмотрел на чужеземца-революционера и с недоумением поднял брови.
Но прибывшие с Пройдой, уже привыкли не удивляться неожиданным предприятиям и, молча, ждали дальнейших объяснений своего главаря.
— Дело несколько осложняется тем, что нам еще сегодня нужно отправить беженцев. Но решив, как это сделать, мы затем уже будем совершенно свободны. Итак, я предлагаю: мы отдаем беженцам свою фуру и весь инвентарь. Двое наших товарищей, Чекарев и Вагонетка, поступают под команду Арабенда Гош. Действуя натурографами, они отходят от города и переводят через границу беженцев, стараясь встретиться с нашим большим отрядом. Они доводят караван до такого места, откуда дальнейшее его путешествие в Афганистан или Бухару будет совершенно безопасно. Я напишу кое-каким моим товарищам, чтобы беженцам на новоселье помогли устроиться. Затем оттуда ребята возвращаются опять в Индию в какой-нибудь крупный город, где и вливаются в местную организацию.
— Правильно, — сказал Партаб-Синг.
И он взялся объяснять свойство натурографа Арабенде и Иляшу.
С своей стороны Пройда разъяснил необходимость кратковременного возвращения за пограничную полосу с беженцами Чекареву и Вагонетке. Чекарев и Вагонетка подчинились распоряжению.
Как только ребята решились расстаться с остающимися товарищами, Арабенда поднялся, чтобы идти к беженцам. Вагонетка и Чекарев быстро вооружились сумками.
И тут же все уходящие почувствовали опасность того, что они могут больше не увидеться.
Но пионеры геройски сдерживали свои чувства.
Отправляющиеся ребята трясли руки танцовщиц, поцеловались с Петряком, обняли Пройду. С уважением сделал прощальный жест остающимся Арабенда.
Затем он поднял руку, и вся уходящая группа скрылась в темноту за прибрежный кустарник.
Остались в палатке, кроме Пройды, Партаб-Синга и Сан-Ху, Петряк, обе танцовщицы и Нур Иляш, для которого появление группы Пройды разрешало вопрос о том, что ему делать с собой, когда уйдут беженцы, ибо к ним кочегар присоединяться не хотел, так как все толкало его, чтобы вести борьбу против насильников Индии.
— Теперь предстоит решить, что будем делать мы, — сказал Пройда. — Нам успеть во все концы надо…
И он взглянул на Петряка, который готовно принял настороженную позу.
— Нужно, чтоб кто-нибудь из нас прокрался к штабу полковника и подверг наблюдению дом, в котором расположился Бурсон со своей шайкой. Нужно постараться проникнуть возможно ближе к его логовищу, и, если не в самом логовище, то возле него продежурить вечер и проследить за всем, что там делается. Если случится, что-нибудь особенное, то сообщить нам туда, где мы будем находиться…
Пройда вопросительно посмотрел на Петряка.
— Я могу сделать это, — сказал Петряк, но один буду бояться… Двум не так страшно будет…
— С вами пойдет Первин, — показал Пройда на младшую танцовщицу. Ведь и вы, сестры, хотите помочь нам в борьбе против насильников народа?
— О, да, брат, русский! Мы давно обижаемся на тебя почему ты еще не разу не захотел, чтобы мы делали что-нибудь серьезное Мы также не боимся умирать, как и тот сын пандита, который сказал тебе речь и ты послал его спасти много людей. Хоть язык пускай вырывают у нас саибы-субадары[13], мы не откроем рот, чтобы сказать что-нибудь против своих братьев. Мы все сделаем, что хочешь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Пройда растроганно покачал головой.
— Хорошо, сестры… Значит так и решим: Первин пойдет с Петряком. Вы, Дадабай и Сан-Ху, немедля, собирайтесь на станцию и с первым же поездом катите в Бенарес. Вслед за вами приеду и я туда с Партабом. Нужно, чтобы товарищи приготовили нам там явку и сразу ввели нас в свои дела. Сумеете вы обделать это и не провалиться, как только расстанетесь с нами?
Дадабай и Сан-Ху дружно отмахнулись от сомнения, высказанного Пройдой.
— Бенарес! — живо схватилась Дадабай. — Я там все знаю. После завтра опять все увижу у себя дома!.. Ой ля, тце-тце-тце! Утром будем на поезде! Ура! Собирайтесь, дядя Сан-Ху!
Пройда улыбнулся и взглянул на Партаба и Иляша.
— Нам, товарищи, есть другое дело. Вы, Иляш, отведете нас на дорогу, по которой должен приехать нарочный из Дагбунгало.
— Я знаю дорогу, — сказал Иляш. — Гонец-морда не минует нас.
— Идемте… Давайте попрощаемся, Дадабай и Сан-Ху. С вами мы дня три не увидимся.
— До свидания!
— До свидания! До свидания!
Пройда, Партаб и Иляш направились в обход дороги. У них был определенный план, которому могла помешать только независящая от них случайность. Но все шло как по писанному.
Через два часа, после того, как они оставили палатку, они вели в прибрежную рощицу схваченного ими при въезде в город сипая.
— Надо раздеть его, — сказал Пройда.
— Есть! — ответили Партаб и Иляш.
Они сняли с трепетавшего солдата белый китель и остальные одежды, которые тут же подвергли тщательному осмотру.
Через минуту Пройда нашел в них казенный пакет. Он вскрыл и прочел его. Однако, официальный приказ о командировании полковника Бурсона, которому предлагалось с получением пакета отправиться в Камбоджу для выполнения поручений английского правительства, «о которых вы осведомляетесь одновременно особыми инструкциями», как значилось в приказе, не удовлетворил Пройду.
Нур Иляш, роясь в одеждах курьера и перебирая его оружие, вдруг издал сдержанный возглас и указал Пройде подозрительный шов в ножнах большого туземного меча.
Пройда вскрыл его и оттуда выпал мелко исписанный лист бумаги.
Большевик взглянул на него. И, увидев что письмо зашифровано, он принял озабоченный вид.
Он кивнул головой кочегару и повернулся к охранявшему сипая Партабу.
— Расспросим теперь этого воина, — сказал он, — а затем надо избавиться от него.
— Что мы с ним сделаем? — спросил Партаб-Синг тихо. — Убьем?
— Нет. Никакой надобности в этом нет. Мы его отдадим в караван беженцев, под их надзор и попросим вывезть его заграницу. Оттуда он если и уйдет, то повредить нам не сможет. Пусть из Туркестана убегает, если захочет.
Он велел развязать перепуганного солдата и, поручив Партабу сфотографировать документ, обернулся к солдату.
— Ты индус? — спросил он.
— Я мотлах. Пустите меня, я вижу что вы националисты. Я буду служит тоже националистам и убегу от саибов.
— А раньше ты знал, что помогаешь саибам угнетать свой народ, — перебил его Нур Иляш, — пешка!
Партаб сжал кулаки.
— Оставьте его, — сказал Пройда. — Я хочу с ним поговорить о его начальниках. Кто тебе дал этот меч? — спросил он пленного. — Санджиб Гупта? Богач? Кто он?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Перепуганный солдат не скрывал, что он получил поручение из Бомбея от туземных фашистов.
Пройда узнал все, что ему нужно было. Кончив допрос, он велел одеться Партабу в форму схваченного солдата. Воспитанник московских организаций индус-изгнанник должен был разыграть перед Бурсоном роль нарочного и доставить ему письмо.
После этого вся группа во главе с Нур Иляшем направилась туда, где должна была быть стоянка каравана майенвильских беженцев. Условились все сойтись еще раз в палатке балагана, для того чтобы передать ее затем с лошадьми и повозками беженцам и немедленно выехать в Бенарес, где у Пройды была условленная явка с Таскаевым.
