Сам Себастьян предпочитал скромную роль семейного менеджера. Он обеспечивал процветание фамилии, оставаясь в стороне от политики. Марианна всегда подчеркивала, что ее восхищает его сдержанность. И именно в тот момент, когда он вспоминал эти подробности, Марианна и вышла к бассейну. Он тут же перестал слышать все громкие разговоры и смех политиков, и это напомнило ему первые годы их брака. Тогда ее появление так же заставляло его видеть и слышать только ее. Он сам удивился свежести и силе ощущений. Марианна разговаривала с его матерью, стоя около столика с шампанским и хрустальным блюдом замороженных креветок. Ох, как же он рад, что она пришла. До этого он не понимал, почему его так раздражали счастливые хлопоты Мэтью и Эшли. Хотя ничего удивительного — в разгар бракоразводного процесса наблюдать чужое счастье не очень-то приятно.
На Марианне было длинное платье красного винного цвета, облегавшее ее с непринужденной элегантностью. Но стоило Марианне повернуться, чтобы взять с серебряного подноса канапе, как Себастьян испытал настоящий шок. У проклятого платья не было спины. Вернее, она была. Но начиналась очень низко. Марианна тряхнула головой, слушая Джинджер, и один темный локон отделился от высокой прически и упал на шею, оттеняя ее белизну. Кожа Марианны блестела мерцающим светом, напоминая Себастьяну магнолии и свечи, сияющие на глади воды.
— Привет, мам. Прекрасный праздник! Здравствуй, Марианна!
Он небрежно поставил свой стакан на стол позади нее и невзначай прикоснулся пальцем к ее спине. Ему кажется или от ее декольте исходит золотое сияние?
— Добрый вечер, Себастьян.
Она отступила на шаг и скрестила руки на груди, как будто пытаясь защититься от него.
— Я как раз спрашивала у твоей мамы, кто готовил угощение.
— А я как раз сказала Марианне, что очень рада ее снова видеть здесь.
Джинджер смотрела на них обоих с нескрываемым любопытством. Он был не в силах ответить на ее немой вопрос. А Джинджер умела добиваться правды! Не зря ее прозвали «стальной магнолией». Интересно, когда Марианна собирается объявить о своей беременности? Себастьян не хотел бы, чтобы она спешила. Ему казалось, что чуть позже они смогли бы объединить эту новость с новостью о возобновлении их брака. Ему бы не хотелось, чтобы Марианна успела привыкнуть к роли одинокой матери. И еще больше ему не хотелось, чтобы она даже думала о переезде в Колумбию.
Улыбнувшись самой гостеприимной улыбкой, Джинджер попрощалась с ними:
— Я вижу, приехал судья Джонсон со своей новой женой. Пойду поздороваюсь.
Она выхватила взглядом из толпы своего мужа, переглянулась с ним и нырнула в кружение публики, чтобы снова взбивать и встряхивать все составные части этого пестрого коктейля.
Марианна повернулась к Себастьяну:
— Я очень ценю, что ты не торопишь меня с объявлением о ребенке. Понимаю, тебе трудно скрывать, что бы то ни было от семьи, спасибо.
— Ничего, хотя чем дальше, тем труднее скрывать от них правду. Но я большой мальчик, Марианна, и я скажу только тогда, когда буду готов.
— Да, я знаю, что для тебя это главное.
Они вступали на опасную территорию. Она всегда осуждала его за своеволие. Себастьян никогда не выкладывал карты до тех пор, пока для него не был ясен весь план будущей игры. Он вырос рядом с разговорчивыми и общительными братьями и пришел к выводу: если хочешь добиться своего, поменьше обсуждай это с кем бы то ни было.
Она согнула мизинец и протянула ему:
— Я скажу тебе один секрет, если ты поклянешься не говорить никому!
Он протянул свой мизинец навстречу, почти коснувшись ее левой груди:
— Сердцем клянусь!
Марианна отвела его руку:
— Это больше не твое!
Как будто он нуждается в напоминании, что ему все придется завоевывать заново.
— Какой же у тебя секрет?
— Я просто влюбилась в этот десерт с арахисовым маслом. Спасибо тебе.
— Кушайте на здоровье, — Себастьян облокотился на стол позади нее, но не прикасаясь. Он старался исподтишка разглядеть, насколько тщательно она осыпала себя пудрой с блестками. Открытая спина давала отличную пищу для изучения.
— Ты вообще-то можешь расцепить свои руки, сложенные на груди. Мама давно ушла.
— А тебе стоит прекратить флиртовать.
— А тебе не стоит паковать багаж для переезда в Колумбию!
— А я как раз удивляюсь, что ж ты до сих пор об этом не заговорил?!
В этот момент их одиночество было нарушено — к ним подошли Мэтью и Эшли. Мэт по-братски положил руку на плечо Марианне и спросил:
— Что, мой брат плохо ведет себя?
— Его поведение, как всегда, на грани приличия, — улыбка Марианны смягчала ее слова.
— Как же так? — возмутился Себастьян. — Что значит «на грани приличия»?
Он придвинул бокал к ее руке. Она вздрогнула, когда край бокала прикоснулся к ее коже.
— Я еще не толкнула тебя в бассейн, но, если будешь продолжать в том же духе, ты там окажешься!
Он медленно поднял бокал и отпил с той стороны, где остался отпечаток ее руки.
— Идея насчет бассейна мне нравится, — сказал он, глядя в удивленные глаза брата. — Ты бы Мэтью, поостерегся. За мной, между прочим, остался долг — помнишь, как ты обмакнул меня в бассейн на той вечеринке, которую мама устроила после нашей помолвки с Марианной? Помнишь? Готов к расплате?
Эшли обвила Мэтью руками.
— Уж кто будет счастлив, если вы побросаете друг друга в бассейн, так это журналисты… Они продадут снимки в таблоиды! За бешеные деньги!
Его будущая невестка умела беспроигрышно добиваться всего, чего хотела. Себастьян подумал, что ему стоило бы у нее поучиться, чтобы так же беспроигрышно решить свою задачу — простую, но не легкую. Разжалобить Марианну этой ночью и уговорить ее не уезжать.
А Марианна смотрела на Мэтью и Эшли и завидовала им: как они понимают друг друга, какие дружеские и в то же время любовные отношения сложились у них. Как они шутят и вместе смеются этим шуткам.
Но тут же она возмутилась своим мыслям. Разве можно жалеть себя, как будто у нее есть на это основания?! Да, ее брак разбит, но ее ждет неизмеримо большее счастье — у нее будет ребенок!
И есть еще кое-что. Возрождение страсти к ее бывшему мужу. Зачем им это нужно? Не сожжет ли их это пламя до конца?
С каких пор Марианна стала такой осторожной? Она знала ответ на этот вопрос. Ее сломила история с Софи. Невозможно остаться прежней после того, как им пришлось по воле закона распрощаться с прелестным ребенком, который принес им так много радости и любви. Но теперь Марианна выпрямилась. Она слишком долго жила, придавленная горем. Она чувствовала, что Себастьян одержим честолюбивым желанием восстановить их брак во имя интересов ребенка, и была против. В конце концов, они сняли обручальные кольца, они перевернули эту страницу, и возвращаться к ней нет никакого смысла.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
