— Отлично, вы ввели тройную дозу антисна, как я и просил? — услышал я сквозь гул внутри своей головы.
— Да, доктор. Сейчас он должен уже прийти в себя.
Я пришел в себя как по расписанию. Череп раскалывался, будто по нему ударили кувалдой. Перед глазами плавала картинка процедурного кабинета и нависших надо мной, подобно стервятникам, доктора Орехов и двух медсестер. Благо, я сразу понял, что это именно они, а не плоды моей фантазии.
— Как вы себя ощущаете, Георгий Аркадьевич? — спросил Орехов.
— Скверно, — признался я. — Это было ужасное погружение.
— Да, и не одно. Немудрено, что вы сбились со счета. Нам стоило немалых усилий и порций противоядия вывести вас из той реальности.
Я пошевелил руками, ощущая, как к конечностям возвращалась чувствительность. Затем я задал главный вопрос:
— Тот факт, что Глен Леонард писал рассказы о будущем, то есть, нашем настоящем, — правда или проекция моего видения на его мир, как вы выражались?
— Однозначно, второе, — без раздумий ответил доктор. — Я думаю, нам стоит прекратить погружения. Все равно мы стали получать не объективную картину прошлого, а фантазийную.
— Но мы ведь так и не узнали, что с ним случилось, — запротестовал я.
— Мы не знаем лишь деталей, но главная суть в том, что лайнер, на котором оказался Глен, затонул. Это документально зафиксировано в исторических документах.
— Жаль, что у нас на руках только официальные сухие факты. Для книги они малополезны.
— С этим ничего не поделать, — Орехов пожал щуплыми плечами. — Смею утверждать, что ваше сознание дороже любой книги.
С этим утверждением я решил не спорить.
Запись 10-А.
— Ну, что ты увидела? — Раков нетерпеливо заерзал на стуле.
Я в это время старался делать две вещи одновременно: не упустить смысла предстоящего предсказания и найти взглядом официантку Веронику в зале кафе. Может, в конце концов, она хотя бы посмотрит на меня? К тому же, я собирался заказать себе завтрак.
Но вместо этого я увидел переполненные страхом глаза Раи. Об официантке и еде пришлось забыть на какое-то время, когда я узнал причину этого страха.
— О нет, надеюсь, это заблуждение, — прошептала она.
— Что? — в один голос спросили мы с Раковым.
— Я увидела…тонущий корабль. Наш. Панику и сотни утонувших людей.
Хорошее предсказание, ничего не скажешь. Главное — оптимистичное. Но я не решался шутить вслух. Кто знает, сколь часто Рая ошибалась в прогнозах? Не я точно. Костя мог знать, а еще лучше — спросить об этом ее саму. Я так и сделал.
— Примерно пятьдесят на пятьдесят, — ответила она. По ее дрожащему голосу я понял, что, возможно, процент правдивых прогнозов мог и превышать это число.
— Значит, это как встретить медведя на улицах Москвы, — все же я счел нужным сдобрить напряжение щепоткой юмора. — Вероятность — пятьдесят процентов. Можно встретить, а можно и нет.
Раков будто проглотил язык. Он молча хлопал глазками, спрятанными за линзами ботанических очков, и смотрел то на подругу, то на меня.
— Это все ты виноват! — Рая вдруг набросилась на меня. — Со своими рассказами!
— А я-то тут при чем? — этого я действительно не понимал.
— Они вцепились в мой мозг как пиявки. Я действительно нащупала некую связь с далеким будущим.
— Подробнее?
— Помимо кораблекрушения, мне еще предвиделся этот твой санаторий. Все оказалось как-то связано между собой, но я пока не могу понять, как именно. Подожки-ка, — Рая напряглась, словно пытаясь выудить какой-то важный артефакт из сети своей памяти. — Как заканчивается твой рассказ? Второй.
— Э, я еще не придумал.
— А на чем ты сейчас остановился?
— На том, что Георгий Джинин подобрался вплотную ко дню гибели своего предшественника, Глена Леонарда.
— Дню гибели на круизном лайнере?
— Да.
Рая довольно кивнула, а Раков сидел с ничего не понимающим видом, дымясь от недовольства как недокуренная сигарета.
— Ты прописал своему персонажу смерть? — спросил Костя, будто я действительно кого-то убил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— А что в этом такого?
— Ладно, ребят, расслабьтесь, все в порядке, — успокоила нас Рая. — Я поняла, что мне предвиделось — финал твоего рассказа, а не реальное будущее.
— А, вот как, — с недоверием проговорил я. Не знаю почему, но такая версия мне казалась еще менее правдоподобной.
— Старик оказывается в теле Глена Леонарда перед самой его смертью и не успевает вернуться обратно в свой разум. В результате чего они сливаются в одного человека и уже не могут понять, кто из них реальный, а кто — лишь выдумка другого.
— Как занятно. Пожалуй, я использую твой вариант, — я засмеялся. Меня и впрямь веселила вся эта ситуация с предсказаниями будущего и переплетением реальности и вымысла. Ракова, однако, она нисколько не веселила.
— А на какое число у тебя запланировано кораблекрушение? — спросил он.
— У меня запланировано? — вопрос мне показался нелепо-забавным. — Ты имеешь в виду, по рассказу? На 22 июля.
— То есть, на сегодня, — Костя вопросительно посмотрел на Раю. — Совпадение?
— Кость, успокойся. Конечно, совпадение. Не думаешь ли ты, что наше будущее определяется его рассказом? Или что у Глена тоже есть дар предвидения, который он принял за очередное вдохновение идеей?
— Кажется, впору проверять уже три подушки, — усмехнулся я и вновь принялся искать взглядом официантку, чтобы сделать, наконец, заказ.
Несмотря на предостережения доктора Орехова, мне удалось настоять на еще одном сплит-погружении. Спустя две недели курса интенсивной реабилитации сознания он в итоге пошел на уступку.
— Но это последний раз, Георгий Аркадьевич! — грозно предупредил главврач.
— Хорошо, — согласился я. — Мне не хватает всего финального штриха-знания для книги. Еще нескольких часов из 22 июля 2011 года.
— Надеюсь, вы осознаете, сколь велик риск деперсонализации при таком близком погружении к критической точке? Мы можем потерять вас навсегда. И что вы хотите найти там? Причину крушения лайнера? Детали смерти, что?
Я не решался ему открывать свои мотивы, дабы меня не посчитали душевнобольным. Но мне действительно казалось, что док ошибался насчет проекции видения. Как минимум, у нас с Гленом имелась двусторонняя связь, и его рассказы — не фальшивые плоды побочных эффектов. Как такое было возможно, я не знал. Я надеялся, что смогу завести с ним диалог во время предстоящего стереосна и узнать правду. Орехову я показал лишь верхушку айсберга:
— Я хочу найти там правду, — больше я ничего не стал говорить и поспешил в сплит-капсулу, дабы не нарваться на дополнительные вопросы.
Запись 11-А.
— Ты в порядке? — спросил Раков. — Что ты съел на обед? Тебя нельзя подпускать к шведскому столу.
— Обед тут не при чем, — я облокотился о борт, вдыхая морской воздух в сжатые легкие. — Это все старикашка!
— Какой старикашка?
— Джинин. Опять залез ко мне в голову.
— Боже, но ты ведь уже дописал свой «Стереосон». Что ему от тебя надо? — теперь очередь забавляться пришла к Кенсту.
— Что-то с ним не так. Прежде со мной не происходило подобного. Мне начинает казаться…что я не я, а он.
— Нет, друг, это с тобой что-то не так. Кроме шуток, ты точно ничего не принимал?
Я задумался. Теперь я не был ни в чем уверен.
— Иди-ка лучше поспи, дай мозгам отдохнуть и пережить период интоксикации, — предложил Раков.
— Ты не понимаешь, во снах они пытают меня, колют какие-то препараты и хотят превратить в Джинина!
— Кто — они?
— Доктор Орехов и персонал санатория. Да и сам старик.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Черт, да ты и правда болен! Я знал, что ты не вылечился от своей зависимости, а только напустил пыль всем в глаза!
Я взглянул на часы — без четверти три. По сюжету лайнер начнет тонуть через двадцать минут. Я не продумывал причин, кораблекрушение у меня было лишь данностью. Мне стало жарко, я зашел в уборную ближайшего кафе и умылся. Посмотрел в зеркало и застыл. На меня смотрел старик в полосатой пижаме. Я огляделся и обнаружил, что нахожусь в больничной палате. Меня затрясло, я ринулся было к двери, но какой-то сильный толчок отбросил меня обратно к умывальнику. Затылок затрещал после удара, и я уже смутно слышал какие-то голоса снаружи, крики, вопли и топотания сотен пар ног.
— Мы тонем! — донеслось до моего слуха. — Спасайтесь!
Я был не в силах пошевелиться. Топот и голоса приближались, превращаясь в однообразную массу, давящую на мозг, пока я не услышал их прямо над собой.
— Алла, быстрее носилки, бинты, обезболивающее и две ампулы антисна! — прокричал кто-то. — Он вновь оказался в уборной накануне крушения и разбил себе затылок об умывальник! Дьявол, надо было оставить его привязанным к койке еще на неделю!
Я чувствовал, как в мое тело впиваются десятки игл, покрывая тело холодной влагой. Что это было — иглы от шприцов или просто вода?
Я распластался в уборной на кафельном полу. Мое тело погружалось в соленую морскую воду. Сознание слегка прояснилось, я нащупал дверную ручку и попытался встать. Крики о помощи продолжали доноситься откуда-то сверху и снизу. Мы действительно тонем — понял я.
Я открыл дверь и зашагал по коридору, будучи по щиколотку в воде. Перед глазами стоял густой туман. Я брел, пока не наткнулся на кого-то.
— Эй, Глен, стой! — человек схватил меня за плечи и с силой потряс. Я увидел знакомое худощавое лицо Кости Ракова.
— Лайнер идет ко дну? — выговорил я через силу.
— Это ты идешь ко дну! Очнись, каких грибов ты наелся?
Я посмотрел на пол — он был чист и сух. Прислушался — никто не кричал. А затем взглянул на часы — без десяти три.
— Просто еще не время! — закричал я и помчался наверх. Раков пытался меня догнать, но бегал он значительно хуже. Вскоре мы оказались на нижней палубе. — Они хотят достать меня, как и ты сейчас! Ты их агент, засланный в реальность?
— Остановись! Что ты делаешь?!
Я подбежал к борту и посмотрел вниз. Лайнер шел с максимальной скоростью, рассекая морское полотно. Там они не доберутся до меня, пронеслось в мозгу. Я перелез через перила, оттолкнулся и прыгнул…
