и смял лицо рукой, отказываясь верить глазам.
— Трёхсисячник…
Та самая гора, о которой инструктор рассказывал в учебке, стояла километрах в тридцати на юг от Перевального.
Ночь вступала в свои права. Тьма добралась до моих ног, а затем окутала. Вершины гор, будто последние маяки, отдавали почести заходящему О́но. Я не мог его спутать. Три округлые сиськи на самой большой и высокой восьмикилометровой горе.
— Значит, космические артиллеристы попали в цель. Значит, я на Б3412. И значит, где-то здесь находится команда. Я смогу вернуться домой. Смогу. И вернусь.
Вскоре ночь поглотила и горы. Я полностью ослеп. Матовое покрывало ночи создавало странный эффект спокойствия. Будто я и не раскачивался на высоте в две сотни метров, обдуваемый порывами ветра до двадцати метров в секунду. Будто не скрипело железо, и не щёлкали резьбой наполовину открученные болты зацепления. Казалось, я могу встать на эту концентрированную темноту и пройтись по ней.
Где-то вдалеке, правее от Трёхсисячника, я заметил свечение. Это и была База. Она находилась в семидесяти километрах. Я не мог её видеть. Но свет отражался от неба, как и говорил Линар.
Спускаться ночью было слишком опасно. Вдобавок мне требовался отдых. Я решил, что утром ещё раз осмотрю местность и проложу хотя бы визуальный маршрут до базы. Скрутился на технической площадке калачиком и закрыл глаза.
… … …
Мне снился сон. Накренившийся лифт в километровой шахте астероида. Оборванные тросы. Нас завалило сверху. Связь с центром пропала. На самом деле они не хотели давать нам лишнюю надежду. Потребовалось бы спасательная операция, которую в условиях кластера не провернуть. Они просто отключились. Тем более что проблема устранялась сама собой. Мы очень быстро насыщались тяжёлыми ядовитыми металлами и готовились стать мумиями в железном склепе ПГДК.
— Мы для них дешевле, чем мясо на рынке.
— Верно.
Вахтовики теряли надежду.
— Пока есть дело, нужно делать, — сказал тогда капитан Востриков. — Серебров, готовь кумулятивный заряд, поставим на опоры лебёдки, закроем. И ёб*ем.
— Нас на куски порвёт.
— Лучше пусть порвёт, чем сдохнуть выблёвывая собственные лёгкие. Готовь заряд!
Тот взрыв разделил наши жизни на: до и после. Лотерея. Куда полетят осколки, в какую сторону устремятся газы? Хватит ли мощности у заряда пробить толщу породы над нами или он выплюнет пламя обратно в лифт, приготовив из нас запечённое мясо?
Тот взрыв снился меня тысячи раз. Воспоминания притупились только после второго возвращения на кластер.
Из шестерых в живых осталось двое. Я вытащил Вострикова, поднялся вместе с ним по аварийной лестнице, а потом дотащил на лебёдке. До сих пор не знаю, как мне хватило сил, учитывая, что в течение следующий трёх дней из меня достали тридцать восемь железных осколков размером от двух миллиметров до четырёх сантиметров.
И вот я снова видел этот взрыв. Громкий. Будто он произошёл прямо у меня в голове.
Бум…
Я вскинул руки, защищаясь от осколков и пламени. Меня отбросило ударной волной, земля ушла из-под ног. Несколько долгих секунд, болтаясь в невесомости, я пытался сообразить, что происходит.
Б3412. Вышка. Я падаю…
Ударился о балки, меня закрутило. Я протянул руку.
Нужно успеть зацепиться, прежде чем я наберу скорость. Зацеп. Пальцы соскочили, а затем сильнейший рывок с перегрузкой и боль в плече…
Щёлкнули суставы, растянулись сухожилия, брызнула кровь.
Сон растворился. Я осмотрелся и понял, что завис на ремешке браслета десятью метрами ниже технической площадки. Ремешок зацепился за штырь на двутавре. Руку вывернуло в плече, и я болтался на ней, будто на бесчувственном канате. Она не болела, пока я испытывал шок.
Браслет вывернуло. Он начал медленно соскальзывать с руки. Вместе с браслетом из меня вылезали какие-то трубки.
Кровь, кусочки плоти, содранная кожа.
Нарушена герметичность подачи кислорода. Уровень потребления — 70 % от нормы.
Требуется срочное вмешательство технического персонала!
Потемнело в глаза. Навалилась слабость.
Нарушена герметичность подачи кислорода. Уровень потребления — 50 % от нормы.
Требуется срочное вмешательство технического персонала!
Захотелось плюнуть на всё и немного вздремнуть.
Пока есть дело, нужно делать…
Сжал зубы до боли в челюсти и зацепился правой рукой. Нашёл опору под ногами и снял нагрузку с браслета. Через боль и вопреки струящейся крови, содрал браслет со штыря.
Содранный пласт кожи от кисти до ладони, изуродованная выемка, вывернутая кипа то ли проводов, то ли шлангов. Браслет вибрировал, провода шевелились, булькала кровь, и всё это передавалось офигенным спектром чувств.
Нарушена герметичность подачи кислорода. Уровень потребления — 40 % от нормы.
Избегайте отдыха или сна! Требуется срочное вмешательство технического персонала!
Глаза буквально слипались. Сил не осталось, чтобы просто ровно стоять.
— Присядешь отдохнуть… Сдохнешь, Зоринов!
Я начал спуск. Цеплялся за балки, спотыкался, вставал. Резал правую руку и тащил за собой неподвижную левую. Каждый новый прыжок — боль. Боль и желание остановиться, передохну́ть. Но отдыхать нельзя.
Пока есть дело, делай.
Когда до земли оставалось метров двадцать, браслет сообщил, что даёт мне всего лишь двадцать процентов кислорода от нормы. Я зазевался, на секунду закрыл глаза и чуть было не закончил спуск сальто на железный контейнер.
Прыжок, зацеп, ещё прыжок. Сознание то становилось немного чётче, то снова затуманивалось. Я перестал чувствовать, а вскоре и хоть что-то понимать. Одна лишь установка в голове: прыжок, ещё прыжок.
Спустился. Помню, как громыхнул ботинками по железной крыше контейнера. Присел, чтобы на одну секундочку перевести дух. Моргнул.
И больше не открыл глаза.
Глава 7
Очнулся я под открытым небом. Чёрным и звёздным. Вот только странно, что звёзды соединялись пунктирными линиями, а небо в некоторых местах прочерчивали меридианы и параллели. Присмотревшись, я даже прочитал несколько названий планет.
Это что за карта такая?
— Очухался.
Повернул голову и увидел девушку. С чёрными волосами, чёрными глазами, и бирюзовым камушком в левой ноздре. Лицо перепачкано алым. Девчонка подняла руку, чтобы поправить чёлку, и я увидел её окровавленные руки. От кончиков пальцев чуть ли не до локтей.
На меня она не смотрела, занималась своими делами. Я повернул голову и увидел, над чем она работала. Над моей рукой.
Два ремня — один на ладони, второй у локтя — удерживали руку. Возле кисти — кровавый провал, рядом — выкорчеванный с корнями браслет. Над всем этим чудом — девушка с пинцетом и плоскогубцами.
— Где я? — пробормотал я, но не услышал свой голос.
На мне была маска. Кислородная. Благодаря ей я ещё не умер.
— Заткнись и
