– Ты говоришь это с такой блаженной улыбкой, словно тебе нравится такой расклад, – тихо заметил Аларих, внимательно глядя на Тиллу. – По твоим словам женщины – чудовища ещё похлеще богов и демонов.
– Так и есть, – кивнул Танцующий Лис. – Они боги, идущие по земле. В них заключается настоящее бессмертие. – И увидев заинтересованный взгляд Алариха, пояснил: – Я знаю про души и то, что они дают. Но душа, пусть даже идущая по самому благополучному пути, к самому благорасположенному из богов, несет всего лишь твой отпечаток. А женщины… Карея носит под сердцем моего ребёнка. Сына или дочь неважно. И пусть даже я сгину, встретившись в бою с кем-либо, кто превзойдет меня в удачливости или умении обращаться с оружием, но частичка меня останется жить в этом мире. Мои потомки будут напоминанием того, что я всё-таки был в этом мире. Века сотрут с камня письмена и фрески, уничтожит летописи и книги, но моя кровь будет жить. Пора бы и тебе, Ал, задуматься о наследниках.
– Пора. – Согласился с другом Аларих. – Подумать пора. Но вот действовать… Знаешь, те девушки, что грели мою постель… Ни одну из них я не вижу в качестве своей жены и матери моего наследника.
– А если взглянуть на других? Неужели ты так и не нашел ни одной достойной твоего величества? – шутливо поинтересовался Лис.
– А та, что достойна, – не принял его тона Хватка, – видимо не считает достаточно достойным уже меня.
– Это что еще за женщина такая, что тебя, сына и наследника величайшего вождя, правителя целой империи, не считает подходящей парой? – искренне изумился Тилла, и замер, заметив тоскливый взгляд Алариха устремленный на вышедших из-за высоких кустов мирно беседующих Карею и Верлерадию.
– Да друг… – кивнул он своим мыслям. – А ты и впрямь не ищешь легких путей…
За прошедшее время облик богини претерпел сильные изменения. И сейчас высокая, статная и удивительно красивая женщина уже ничем не напоминала ту тощую, угловатую девочку-подростка, что впервые предстала перед юным вождем. Как настоящий ценитель женской красоты Тилла не мог не признать, что несмотря на все богатство выбора имеющееся у молодого императора второй такой, как Верлерадия, не найти.
Характер и ум богини милосердия не могли не привлечь к ней самого благосклонного внимания. Но вот её происхождение… Как бы ни был силен и могущественен молодой император, богиня, пусть даже и их старая знакомая и хороший друг, – это был совсем другой уровень. И теперь он хорошо понимал причины затаенной тоски, нет-нет, да и проглядывающей в глазах Алариха, и его нежелания искать себе невесту среди девушек человеческого рода.
Тилла обнял подошедшую жену и поцеловал в затылок. Хранительница рощи взглянула в глаза Алариха и отвернулась, будто бы заинтересовавшись резьбой беседки. Однако Лис успел заметить, как богиня поспешно спрятала улыбку. На мгновение ему показалось, что в её глазах мелькнула какая-то непонятная решимость.
– Нам надо поговорить, – тихо обратилась она к Алариху, прекращая созерцание узоров.
– Да? – Миг слабости прошел, и перед женщинами вновь стоял собранный, решительный вождь. Недаром еще в ранней юности он получил почетное и ко многому обязывающее прозвище 'Стальная Хватка'. С тех пор Ал постоянно подтверждал своими делами право ношения данного имени. Что бы ни творилось в сердце императора, ни на его лице, ни на мышлении и поступках это не отражалось.
– Помнишь, когда я лечила тебя, пять лет назад, я упомянула, что хочу кое о чем с тобой договориться? – спросила богиня. Как всегда чуткий, Лис понял, что сейчас, при разговоре, который должен состояться между этой странной парой, им не нужны свидетели и, обняв Карею, поспешил скрыться в кустах.
Аларих проводил их взглядом и задумчиво взмахнул рукой.
– Ты тогда еще на мой вопрос о чем именно, сказала что 'не время' и перевела разговор в другое русло, – вспомнил он.
– Да, это так, – кивнула богиня. – Сейчас время настало. – Она ненадолго замолчала, нервно теребя пальцами краешек своей туники.
– И чего ты хотела? – прервал воцарившееся молчание Аларих. Про себя он уже решил, что исполнит любое её желание, если это конечно вообще будет в его силах.
– В основном две вещи, – задумчиво произнесла Верлерадия. – Первую ты исполнил без всяких моих просьб, когда не стал уничтожать ромейскую империю и позаботился об её населении. А вот сейчас я хочу попросить у тебя ребенка, – и девушка внимательно взглянула в глаза Ланна, словно ища в них ответ на свой вопрос.
– Что? – в первый момент Аларих решил, что ослышался. Потом подумал, что, как уже бывало, неправильно понял богиню, и решил уточнить: – В смысле? Чтобы я принес тебе в жертву ребенка?
Подобная просьба, шла как-то вразрез со сложившимся у него в сознании образом богини, пропагандирующей милосердие и неприятие человеческих жертв. 'Однако обстоятельства бывают разные, – подумалось Хватке, – мало ли по каким причинам ей могла потребоваться подобная жертва'. Это было вполне в традициях тех богов, под покровительством которых он вырос, и потому он не видел в таком желании ничего слишком уж особенного. Поскольку ответа на свой предыдущий вопрос он так и не получил и, сочтя молчание опешившей Верлерадии знаком согласия, то решил уточнить параметры будущей жертвы:
– Мальчика или девочку? Какого возраста? Подойдут ли рабы, или это должен быть отпрыск какого-либо знатного рода?
– Да как ты мог до такого додуматься?! – справилась, наконец, с охватившим её столбняком богиня. – Я. Не приемлю. Кровавых. Жертв, – чеканя каждое слово, произнесла она. – Никогда. Ни при каких условиях! Ни за что, даже ради спасения собственной жизни! А уж тем более – убийство ребенка! – в конце она перешла на крик и вдруг заплакала, закрыв лицо узкими ладонями.
Аларих вздохнул и, желая утешить, осторожно приобнял Верлерадию. Вновь, как и пять лет назад, ему стало жаль прижавшуюся к его плечу и тоскливо всхлипывающую девушку. И опять, как и тогда, он не знал, что сказать или сделать, чтобы не усугубить её слез. Поэтому мужчина молчал, лишь изредка гладя девушку по длинным, мягким, словно зрелый лён, волосам.
– Я хотела ребенка вовсе не в том смысле! – отчаянные всхлипывания сложились, наконец, в более-менее различимые и понятные для не умеющего читать мысли человека фразы. – Я от тебя ребенка хотела! Родить…
Услышав последнее слово, Аларих буквально закаменел.
– Что??? – Не веря в собственное счастье, и опасаясь, что ему просто послышалось, переспросил он. – Что ты сказала?
– Я хочу родить от тебя ребенка, – убрав руки от лица, твердо произнесла девушка, и решительно взглянула в его глаза. – Вот. Не так часто среди людей рождается подходящая для богов пара. И я не такая дура, чтоб упустить свою удачу из-за глупых предрассудков. Но если ты не хочешь, – вдруг робко всхлипнула она, – я всё пойму, я приму любое твое решение. Ты согласен?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
