– Хорошо, – согласилась я, чувствуя в душе облегчение, что есть законный предлог выпроводить Сашу. – Когда встречаемся?
– Через час у меня в метро. Успеешь?
– Вполне, – согласилась я.
– Жду!
Я бросила телефон в кресло и мягко сказала, что мне срочно нужно уйти.
– Да, я уже понял, – погрустнел Саша. – Но ведь ты не бросаешь меня?
– Ну что ты, малыш! – ласково ответила я. – Обязательно еще встретимся!
– Тогда не буду тебе мешать, пойду уже.
Саша встал и начал торопливо натягивать трусы. Я смотрела на его спортивную стройную фигуру, на растрепанные густые волосы. Потом подошла и обняла, испытывая к нему все возрастающую нежность. Саша прижался ко мне, начал целовать. И вдруг прошептал на ухо:
– Это мой первый раз.
Я почувствовала растерянность, отстранилась и опустилась на диван. Саша оделся, не поднимая глаз, потом быстро вышел в коридор. Я помедлила, потом поплелась за ним. Он уже зашнуровывал ботинки. Пригладив перед зеркалом волосы, он надел куртку, обхватил меня и зашептал:
– Ты просто чудо! Я на седьмом небе от счастья. Я так боялся этого! Вчера всю ночь не спал, все представлял нашу встречу. И даже не рассчитывал, что все произойдет. Но это было чудесно! Я люблю тебя!
Саша прижался к моим губам, потом быстро вышел из квартиры. А я так и осталась стоять, глядя на закрывшуюся дверь. Потом начала смеяться. Со мной случилось что-то сродни истерики. Я смеялась и никак не могла остановиться. В чувство меня привел телефонный звонок. Это был Саша.
– Я сейчас спущусь в метро, – торопливо заговорил он, – и хочу тебе еще раз сказать, как я счастлив! Ты не представляешь, что ты для меня сделала! И я тебя никогда в жизни не забуду, ведь ты первая! Целую, целую!
– И я тебя, – ответила я, с трудом сдерживаясь от очередного приступа смеха.
Потом зашла в ванную и встала под сильные горячие струи душа.
«Отныне имя мне – дефлоратор, – подумала я и вновь нервно засмеялась. – Причем по неведению. Откуда я могла знать, что это у него в первый раз? Он вел себя вполне адекватно, а какие-то явные нелепости я приписала застенчивости. Если бы он предупредил меня заранее, возможно, я была бы намного нежнее. Но все это не укладывается ни в какие рамки! Вот тебе и интернет-знакомства. По крайней мере, я могу быть уверена, что 45-летний Владимир точно не девственник!»
И я вновь начала смеяться.
На встречу с Ириской я опоздала на десять минут. Зайдя в вагон, мы устроились в уголке.
– Ты какая-то ненормально красная, – заметила она, внимательно глядя на мое лицо.
– Так мороз на улице, – отмахнулась я. – Так что там за дегустация? Вина-то, действительно, качественные? А то неохота на Новый год лежать с отравлением.
– Что ты! Это довольно известная компания. У нее даже свой сайт в Интернете. Я заранее посмотрела. И это действительно прямые поставки из Италии. Златка говорит, что уже брала у них несколько раз вино и что оно по-настоящему классное. А сегодня и попробовать можно. Я хочу взять несколько бутылок.
– И где они продают? – уточнила я. – В «Ароматном мире»?
– Злата сказала, что в магазинах нет, только по ресторанам итальянской кухни и с наценкой в три, а то и в четыре раза, сама понимаешь. А сегодня для своих решили распродать остатки по оптовой цене. Конец года.
– Понятно, – пробормотала я и замолчала, отчего-то вспомнив голубые глаза Саши и чувствуя не вполне понятный прилив нежности.
Я так и видела, как он смотрит на меня – испуганно, смущенно, но со все разгорающейся неприкрытой страстью. На какой-то миг я даже ощутила тонкий свежий аромат его парфюма и невольно заулыбалась.
– А ты о чем-то грезишь наяву, – с подозрением заметила Ириска. – Оль! Мы вообще-то выходим!
Она потянула меня за рукав к открывшейся двери.
Злата ждала нас на внешней проходной, зябко кутаясь в огромный шерстяной платок поверх синей спецовочной куртки.
– Пошли сразу на дегустацию! – оживленно сказала она, когда мы поздоровались. – А потом я на пост, а вы выбирать новогодние подарки. Хорошо? А то меня наш разнорабочий Славик согласился подменить на полчаса. И начальства пока нет. Так что быстрее, девочки!
И мы торопливо пошли за ней.
Мы были на территории бывшего и когда-то процветающего станкостроительного завода. Но за времена перестройки производство рухнуло. Предприимчивые, оставшиеся не у дел инженеры, начальники цехов и прочие ИТР создали ООО, занимающееся сдачей офисов в аренду. Они отремонтировали часть цехов, превратив их в здания, густо заполненные офисными помещениями. Злата называла все фирмы, находящиеся здесь, одним общим определением по Ильфу и Петрову – «Рога и копыта». Огромный бывший кузнечный цех, почти все подвальные помещения сдали под киносъемки. И перед Новым годом работа кипела. Всевозможные концертные программы, ток-шоу, клипы и рекламные ролики снимались здесь круглосуточно. Злата и ее коллеги из охраны были крайне недовольны такой активностью. Поспать им практически не удавалось. Злата сегодня заступила в смену на сутки и пока еще выглядела бодрой. Она быстро шла по узкому проходу между высокими, красного кирпича корпусами цехов, построенных еще при капитализме. Мы двигались за ней, оглядываясь по сторонам. У одной из стен были навалены остатки, видимо, каких-то декораций. Куски фанеры, разрисованные под кирпичные стены, остатки искусственной зелени на них резко выделялись на грязном снегу. Тут же стояли огромные облупившиеся гипсовые скульптуры Ленина, пионера с обломанной гипсовой рукой, рядом на боку лежал бюст какого-то деятеля. Из-под него крупными кольцами выбивалась широкая нарядная ярко-красная с золотыми прожилками упаковочная лента. На вид она была новой.
– Бог мой! – сказала Ириска и остановилась как вкопанная возле нее. – Да тут несколько десятков метров! Чего ее выбросили? Она совсем хорошая.
Ириска наклонилась и начала вытягивать ленту из-под бюста.
– Брось! – нахмурилась Злата. – Зачем тебе? Это осталось от съемок рекламы нового «Мерседеса» какой-то супернавороченной модели. Его пригнали, а потом обмотали этой лентой, как красивую игрушку.
– Нет, ну такое добро пропадает! – возмутилась Ириска. – Можно ведь отдать было кому-нибудь.
– Кому? – расхохоталась Злата. – Брось ты этот мусор! Пошли! А то боюсь, что начальство приедет. Влетит мне, что пост оставила.
Ириска с явным сожалением отпустила конец ленты и направилась за нами.
– Вот все у нас так! – ворчала она. – Одна бесхозяйственность! Можно было детям отдать, пусть бы подарки упаковывали. Нет, никому ничего не надо. Легче выбросить!
– Помнишь анекдот? – спросила я и улыбнулась. – Он, конечно, ни к месту, но суть всего происходящего отражает точно. Сидит рыбак на берегу залива, – начала я рассказывать. – Всплывает подводная лодка. Оттуда несколько офицеров. Один из них кричит: «Мистер, мистер, не подскажете, в какой мы оказались стране?» Рыбак, не отрывая глаз от удочки, равнодушно отвечает: «Пошел на х…й!» Офицер, поворачиваясь к остальным и разводя руками: «Господа, мы в России». Так вот, во многих случаях остается говорить только одно: «Господа, мы в России».
– Точно! – согласилась Ириска и улыбнулась.
– А уж в нашей фирме я говорю это сплошь и рядом, – со вздохом заявила Злата. – Наше начальство делает иногда такие вещи, что сомневаешься в их умственных способностях. Вот скажите мне, зачем мы охраняем запертые двери 1 и 2 января? Наше здание в эти дни закрыто, работа в офисах прекращается, в здании ни души. Почему бы не отпустить охрану на эти дни? Мы же не по периметру, а внутри территории! Но нет! Начальство уперлось, типа, положено по инструкции, пусть сидят на местах. А зачем? Ну приеду я сюда второго января, потом закрою двери на ключ и лягу на раскладушку радио слушать. И так сутки пролежу. Делать все равно нечего. Ладно я. А на других постах непременно напьются. Сколько уже таких случаев было! Эх, что говорить! Господа, мы в России!
Злата завернула за угол, подошла ко входу в какой-то туннель и чертыхнулась. Поперек висела цепь, на которой болталась табличка с надписью: «Съемка». Мы остановились в недоумении.
– Хотела вас через туннель провести, там дверь в здание есть. Но тут, видишь ли, съемка! Что можно в этой жопе мира снимать, интересно?
Злата, недолго думая, сняла цепь и пропустила нас внутрь, потом повесила цепь на место и двинулась в глубь туннеля. Скоро мы услышали какие-то крики, шум. Когда подошли, то увидели, что в темном углу у стены навалены пустые ящики. На них сидит посеревший от холода мужчина. Кроме семейных ситцевых трусов, на нем ничего не было. На грязном полу валялась какая-то зеленая форменная на вид одежда. Осветитель в этот момент поправлял прожектор, в углу о чем-то переговаривались два оператора. А над мужчиной нависал тощий парень с всклокоченными рыжими волосами. Он орал как резаный:
– Ты что, Гришка, лежать нормально не можешь? Ты же труп! Ты уже погиб при невыясненных обстоятельствах! Сколько можно снимать дублей такой простой сцены?!
