Они снова пустились в путь. Вскоре показалась крытая зеленой черепицей крыша даосского храма. Большие бумажные фонари над входом еще горели.
Девушка положила руку на плечо Ма Жуна:
– Здесь мы распрощаемся. Отцу не надо знать о моей встрече с господином Ху. Я скажу ему, что случайно свалилась в канал.
Теперь, когда на лицо Бирюзы падал свет больших фонарей, Ма показалось, что холодок ушел из ее глаз, и он рискнул вновь попытать удачи.
– Я был бы рад увидеться с вами, – сказал он. – Просто для того, чтобы получше узнать друг друга. Где и когда мы сможем встретиться?
Девушка откинула со лба мокрые волосы:
– Что ж, коли так, приходите в «Дом Пяти Блаженств»… завтра в полдень. Я постараюсь там быть, и мы вместе съедим миску лапши. Как акробатка я считаюсь парией, но именно поэтому могу показываться на людях с любым мужчиной. Если, конечно, вы не боитесь, что нас увидят вместе.
– За кого вы меня принимаете? Я буду на месте… госпожа акробатка!
Глава 13
Рано утром, едва рассвело, судья Ди в ночном халате вышел на мраморный балкон. Ему хватило одного взгляда на плотную, непроницаемую пелену желтого тумана, со всех сторон обступившую балкон. В последние три недели он каждое утро видел это проклятое марево. Оно означало, что в воздухе опять ни ветерка, погода ничуть не изменилась, а следовательно, нечего и надеяться на дождь. Истерзанный чумой город ожидал еще один удушающе знойный день.
Судья вернулся в кабинет и закрыл за собой балконную дверь. В покоях было жарко, но он не хотел впускать туда пропитанный заразой воздух. Обычно этот зал на самом верху губернаторского дворца использовали для церемоний, а летом устраивали небольшие празднества, и гостям нравилось, выйдя на мраморный балкон, наслаждаться вечерней прохладой. Когда в городе было объявлено о распространении чумы и Великий Совет предоставил судье Ди губернаторский дворец, тот решил устроить штаб именно в этом зале. Четыре пиршественных стола были расставлены в форме квадрата, посредине которого судья приказал установить его собственный. На одном столе были собраны дела и документы, связанные с повседневной работой городского управления, на втором – то, что требовало безотлагательного решения, на третьем – материалы Верховного суда, а на четвертом – приказы, регулирующие снабжение города. Не вставая с кресла, судья мог легко дотянуться до нужной бумаги.
У дальней от входа стены стояли скамья и чайный столик с четырьмя стульями, а в углу – самый простой умывальник. Судья Ди жил, ел, спал и работал здесь с тех пор, как отправил своих трех жен с детьми в горное имение друзей и приказал замкнуть ворота дома, находившегося чуть южнее императорского дворца.
Отсюда, из этого зала, судья управлял городом, вверенным ему три недели назад самим Сыном Неба. А император, суд, государственные советники, ведомства и управы переехали в Летний дворец, расположенный за восемьдесят четыре ли от столицы в прохладной горной долине. Там раскинул шатры временный город, ненадолго став средоточием огромной Китайской империи – Поднебесной. Столица же, чье население сократилось втрое, напоминала остров, отрезанный от остального мира гуляющей по улицам Черной Смертью. Судье Ди не оставалось ничего иного, как приглядывать за этим Городом Страха.
Во временном штабе немногочисленные чиновники и посыльные поддерживали связь между судьей и канцеляриями городского управления, перенесенными сюда же, во дворец. Военное управление во главе с Ма Жуном и Чао Таем размещалось на третьем ярусе. Архивы, вверенные Tao Ганю, – на втором, а на первом, как и в обычное время, размещалась городская управа.
Слуга поставил на столик миску риса и тарелку соленой рыбы с овощами. Судья Ди сел, взял палочки, но почувствовал, что совсем не хочет есть. Накануне они с Tao Ганем засиделись далеко за полночь, составляя приказы и уведомления, а в те два часа, что удалось поспать, его мучили кошмары, и этот беспокойный сон был куда хуже любой бессонницы. От духоты и бесконечных разговоров болело горло, и судья с удовольствием выпил крепкого, горячего чая. Когда он наливал вторую чашку, вошел Tao Гань. Пожелав судье доброго утра, он сел и тоже принялся за чаи.
– На окраинах сейчас все спокойно, мой господин, – объявил Tao Гань. – Но около часа назад произошло тяжкое преступление. Отвратительное дело, доложу я вам! Четверо уборщиков трупов, вызванных в дом умершего от чумы начальника стражи, изнасиловали вдову и двух ее дочерей! К счастью, крики женщин привлекли внимание стражников, и негодяев арестовали. Согласно вашему указу, мои господин, я распорядился немедленно отвести их на площадь, где горит погребальный костер и собираются толпы им подобных. Виновным отрубили головы вместе с черными капюшонами!
Судья Ди кивнул:
– Я уверен, что это станет хорошим предостережением! Сколько на сегодня у нас уборщиков?
– В городском управлении зарегистрировано около трех тысяч, мой господин. Всем выданы таблички с номерами, по которым в конце недели они получают жалованье. Однако есть опасность, что среди честных людей затесалось много мерзавцев, решивших использовать преимущества черного плаща с капюшоном. Эти превратились в уборщиков не ради жалованья, а для того, чтобы безнаказанно воровать и совершать другие преступления.
Судья сердито поставил чашку:
– Нам нужно организовать проверки! Но никто не хочет и близко подходить к уборщикам, а ввиду нехватки людей…
Открылась дверь, и вошли Ма Жун с Чао Таем.
– У меня новости о Ху, мой господин! – со счастливой улыбкой выпалил Ма Жун и, усевшись поудобнее, рассказал судье о своих ночных приключениях.
– Потрясающая история! – воскликнул судья Ди. – Очевидно, именно ее ожидал Ху, когда мы с тобой, Tao Гань, вчера вечером внезапно заглянули на огонек. – И, проницательно взглянув на Ма Жуна, он спросил: – Ты уверен, что девушка сказала правду?
– Не думаете же вы, мой господин, что она прыгнула ночью в канал совершенно голой просто для того, чтобы поплавать ради здоровья! – возмутился Ма Жун.
– Вряд ли, – согласился судья и, немного подумав, добавил: – Эта девушка должна рассказать нам, что связывает Ху с ее отцом. Ты знаешь, где ее найти?
Ма Жун смутился:
– Где-то за даосским храмом, мой господин. Но я увижусь с Бирюзой завтра в полдень.
Судья Ди с улыбкой кивнул:
– Понятно. Что ж, потом приведи ее сюда, а заодно и отца. Во всяком случае, теперь мы вправе арестовать господина Ху. Попытка изнасилования – тяжкое преступление. Так что все получилось очень кстати. – Он подошел к письменному столу, выбрал чистую бирку и, обмакнув кисточку в красную тушь, быстро начертал несколько иероглифов, затем поставил киноварную печать Верховного суда. – Пока Ху будет сидеть под замком, мы сумеем собрать побольше сведений насчет убийства И, – пояснил он своим помощниками хлопнул в ладоши.
Тотчас явился посыльный.
– Срочно передайте приказ начальнику отряда стражи, – распорядился судья. – Пусть возьмет с собой четырех человек. Ху способен оказать сопротивление, но мне он нужен целым и невредимым, понятно?
Стражник поклонился и, бросившись прочь, чуть не сбил с ног старшего писца. Последний доложил судье:
– Господин Фан просит его принять, мой господин. Он из… особого отделения городской управы.
Tao Гань наклонился к начальнику и шепнул:
– Фан возглавляет ведомство по надзору за цветочными лодками и игорными домами, мой господин. Как я слышал, он неплохой человек.
– Пригласите его! – кивнул судья Ди.
Вошел невысокий, плотный мужчина в простом синем халате и круглой шапочке. Поверхностный наблюдатель мог бы принять его за лавочника, но стоило повнимательнее приглядеться к изрезанному глубокими морщинами лицу – и впечатление резко менялось. Левый глаз Фана подергивал нервный тик, а другой смотрел холодным, немигающим, как у рептилии, взглядом. Посетитель хотел было опуститься на колени, но судья нетерпеливо остановил его:
– Опустим церемонии! Что привело вас сюда?
– Мое ведомство получило приказ отыскать танцовщицу но имени Порфир, мой господин, – неторопливо начал объяснять Фан. – Цветочные лодки и игорные дома тут вряд ли дадут исчерпывающие сведения, поэтому я решил лично заняться этим делом и посвятил ему всю ночь. Я поговорил со старостой гильдии владельцев увеселительных заведений и некоторыми ее членами, и мои люди опросили осведомителей, каковые у нас имеются во всех подозрительных местах. Общая картина выглядит так: во-первых, девушка, вне всяких сомнений, ученица. Последним дозволено работать за пределами квартала только под надзором опытной наставницы, которая помогает ей переодеться, подать вино гостям, петь или играть на музыкальном инструменте. Девушкам не разрешают танцевать перед публикой, пока они не сдадут экзамен, и, конечно, не допускаются никакие сладострастные танцы в обнаженном виде: это привилегия танцовщиц особого разряда, получивших дополнительное разрешение. Во-вторых, имя Порфир не фигурирует ни в одном списке – как официальном, так и секретном. В-третьих, ни один «сад наслаждений» или цветочная лодка за последние две недели не получали заказов от покойного господина И, хотя он был их самым постоянным клиентом. – Посетитель перевел дух и, уставив на судью немигающий взгляд, продолжал: – Из этого, мой господин, я делаю вывод, что девушка и ее хозяин лгали. Старосту гильдии такой обман привел в ярость. Он тотчас велел найти самозванцев и предложил солидное вознаграждение. Надеюсь, их очень скоро отыщут. – Судье было трудно понять, подмигнул господин Фан левым глазом или тот просто дернулся от тика, но голос звучал на редкость сухо. – Совет гильдии и ее члены не очень склонны принять их с распростертыми объятиями.
