Опустив глаза, она глубоко вздохнула. На ресницах повисли слезы; губы раскрылись, уже мягкие и беззащитные.
— Извини… Ты прав, чего уж там… Но… но…
— Понимаю. Не та брачная ночь, о какой мечталось.
Я взял ее руку — теплую, мягкую и податливую.
— Тебе случалось влюбиться, Мелия?
— Знаешь, да. — Взгляд затуманился; мне, похоже, удалось разбередить старую рану.
Лиза, Лиза…
— Представь, что я — это он. Может, так будет легче?
Она опустила веки. Веки с деликатным узором сосудов на коже, подобной розовому лепестку. Я коснулся пальцами нежного горла; руки скользнули ниже, под широкий ворот платья. Кожа была горячей и нежной, как шелк, — я уже говорил?.. Платье освободило плечи, цепляясь только за соски; я отодвинул ненужную ткань, принимая тяжелую грудь в свои ладони. Вздохнув, Лиза приоткрыла губы.
Руки упали вниз, вместе с руками упало к ногам и платье. Прежде чем она прижалась ко мне, я разглядел тонкую талию и крутой изгиб бедер.
Ее пальцы добрались-таки до пуговиц моей рубашки; откинувшись на мгновение, она вытащила подол наружу. Распустив ремень, Лиза освободила меня от остатков одежды, и я перенес ее на кровать. Мои руки исследовали ее с ног до головы и не могли насытиться. Почему нельзя охватить тело любимой все сразу? Легонько дрожа, она притянула меня к себе, глаза сверкнули в дюйме от моих; жадный рот впился мне в губы. Руки ее оказались искусны и легки, тела наши двигались, как одно; мы были снова вместе…
Ушло время, отступило пространство, перестали мешать ненужные мысли. Лиза наполнила собой и мой мир, и мои руки. Красота, радость и свершение нахлынули океанской волной; наслаждение сначала утянуло ко дну, потом отступило, оставляя нас на берегу вечного океана жизни.
Глава 17
Долгое время мы не произносили ни слова. В янтарном свете мы лежали, обессиленные. Океан грохотал и шипел в отдалении, ветер мягко трепал палатку.
На минуту Мелия открыла глаза. Что там: вера, вопрос, удивление?.. Пока я раздумывал, она заснула. Я подобрал одежду, стараясь не шуметь, и выбрался из палатки, навстречу жаркому ветру с дюн. В миле к югу слонялась парочка некрупных динозавров. Одевшись, я подошел к самой кромке прибоя — туда, где песок на берегу никогда не высыхал. Мелкие морские твари спешили жить, снуя в мелкой воде, а мне — мне не хотелось торопиться, прогуливаясь по пляжу.
Солнце стояло низко, когда я вернулся в палатку. Босиком, с распущенными волосами, все в том же платье, она накрывала на стол, пользуясь полевым пайком. Мелия приветствовала меня взглядом — не то настороженным, не то проказливым. Господи, по-моему, она стала гораздо моложе и трогательнее…
— Никогда не буду жалеть об этом, — сказал я. — Даже если…
Я замолчал.
— Если?.. — По ее лицу пробежало легкое облачко.
— Если окажется, что теория неверна.
— Теория? Я и забыла. — Глаза Мелии вдруг расширились. — Совершенно забыла!
— Ага… — На моем лице расползлась глупая улыбка. — Я тоже. Только сейчас вспомнил.
Мелия хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Когда я засмеялся, привлекая ее к себе, она расплакалась. Крепко обняв меня, она все всхлипывала и всхлипывала, а я все гладил и гладил ее по волосам, бормоча слова утешения.
Глава 18
— На этот раз не забуду, — пообещала она.
«В благоуханной темноте…» — как там дальше?..
— Только не жди, что напомню, — предупредил я.
— Ты ее очень любил? То есть ты ее очень любишь — Лизу?
— Да. Очень.
— Как вы встретились?
— В Публичной библиотеке. Искали одну и ту же книгу.
— А нашли друг друга…
— Случайно, как я думал. Или чудом.
К тому времени я провел на задании несколько дней: достаточно, чтобы слегка притереться — и осознать, как одиноко живется в чужом мире. Далекое прошлое, но для меня — единственное и неизбежное настоящее. Как обычно бывает при погружении надолго, я прошел глубокую обработку. Джим Келли, чертежник, занимал девяносто девять процентов моего я. Оставшийся один процент напоминал о себе лишь очень смутно. Полевой агент Коммутатора, с неясной ролью в великих делах, в норме не снисходил до мелочей жизни в древнем Буффало.
Ухаживая за Лизой, я не осознавал себя чужаком, посетившим варварский век на короткое время. Женившись, я твердо рассчитывал жить в радости и печали, в богатстве и бедности — пока смерть нас не разлучит.
Но смерти еще только предстоит научиться разлучать так, как разлучили нас. В должное время назрел кризис, и по мере надобности вернулось сознание собственной роли в нем. Схватка с каргом означала конец задания.
— Вдруг все-таки случай? — с надеждой спросила Мелия. — Даже если она — это я, причины могли не иметь отношения к твоей работе. Она могла не знать…
— Ее незачем оправдывать. Я никого не виню.
— Что она подумала… когда ты не вернулся?..
— Даже если… Дома я бы никого не нашел. Конец задания, возврат на базу…
— Вовсе нет! Любовь не могла быть частью задания! Такого просто не могло быть!
— Она не выбирала участи — как и я. Все ради правого дела, кто б сомневался. Мозговому тресту на Коммутаторе виднее.
— Тише, тише… — прошептала она в наступившей темноте.
Прижавшись ко мне стройным нагим телом, она остановила правильные речи прикосновением мягких губ.
— Знаешь, я ревную. К себе самой — интересно, да?
— Мне нужна ты, Мелия. Целиком и полностью — но куда я денусь от воспоминаний?
— Ты со мной — и думаешь о ней. — Мелия не то засмеялась, не то всхлипнула. — Будто ты изменяешь ей — со мной.
Я хотел что-то сказать, но она продолжала:
— Не надо… Ничего не надо объяснять. Прошлое — его ни изменишь, ни спрячешь… Но я ведь нужна тебе, правда? Ничего не говори — я знаю.
На этот раз гребень волны желания слизнул нас с Берега Динозавров. Мир взорвался; мы провалились в темноту, непроницаемую и тихую.
Глава 19
Понемногу вокруг сгустились образы и звуки. По крайней мере, тихого шуршания системы циркуляции воздуха до того слышно не было. Мы лежали голые — на голом полу штабной комнаты темпоральной станции.
— Тесно, — сказала Мелия. — Антиквариат какой-то…
Прошлепав босыми ногами до пульта, она включила интерком:
— Есть кто живой?
Голос разнесся по пустым коридорам: интерком работал. Никого… Я даже не стал проверять. Воздух редко где бывает такой нежилой.
Перейдя к главной консоли, Мелия набрала аварийный код. В честь того, что сообщение записано и сжато в микросекундный импульс, на пульте загорелся огонек. Теперь каждый час сигнал будет разноситься через миллионы лет обжитого времени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
