«Если хочешь получить свою долю, найди машину и жди меня через два дня в Рудне, на улице Центральная, дом десять на углу.
И лучше не мудри, мусор, мозги вышибем. Запасись бензином и езжай в объезд через поля, чтобы хвостов за собой не притащить.
Получишь столько, сколько просил!»
Ершов убрал записку в карман. На душе стало легче Он знал, что еще понадобится. С таким прикрытием, как он, можно рассчитывать на выход из капкана. И он знает, как это сделать.
Ну а цыплят по осени считают.
* * *
Гробовая тишина. Они прохаживались вдоль дороги молча и пытались понять, что здесь произошло. Хомутов снял автомат с предохранителя. Он понимал, что они превратились в отличную мишень Кругом лес, а двое ментов разгуливают по дороге, освещенной фарами машин. Тут и снайпером не надо быть, чтобы их подстрелить.
— Что скажешь, Витек? — обратился Велихов к Хомутову.
— А ты не видишь? Задняя дверца выбита, задержанный сбежал. Ловкий парень. Перед машиной Рахманова наручники валяются и ключ. Максим Рахманов мужик неподкупный. За коврижку преступника не отпустит. Значит, ключи убийца снял с трупа.
— С какого трупа, Витя?
— Видишь, ботинок с торчащей из него костью валяется. Рахманова гранатой подорвали. Ямку видишь? Это все, что от Максима осталось. Кровь еще не запеклась на асфальте.
— Не сходится, Толик. Если даже предположить, что у задержанного была своя граната, то почему он позволил себя арестовать, надеть наручники и сел в машину, где его заперли. На тот момент, когда Рахманов звонил в дежурку, ему ничто не угрожало. Задержанный сидел в клетке с браслетами на руках. Ответ напрашивается сам собой. Чужак приехал не один. Существует сообщник, который его и выручил, уничтожив лейтенанта. А теперь попробуй меня переубедить.
— Смотри, Пустовалов едет. Это его «девятка»
— Кроме фар, ничего не вижу.
— Я тоже. Они голубые. А в городе только у майора такие лампочки стоят.
Долго гадать не пришлось, к месту событий подкатила машина начальника Еланского райотдела.
Патрульные доложили обстановку и высказали свои версии.
Пустовалов подытожил:
— Похоже на то, что сообщник у Журавлева был, если, конечно, он на самом деле Журавлев, а не кто-то другой. Есть три варианта. Начнем с худшего. Сообщник — беглый Артюхов. Это в том случае, если они приехали вместе. Второй вариант не легче первого. Куда так торопился Ярыгин на своем джипе? Хотел встретить Журавлева и немного опоздал? Ведь его машина досмотру не подлежит. Он мог и Артюхова провезти. Артюхов Ярыгину нужен живым и здоровым. Другой вопрос, нужен ли Артюхову депутат? Вряд ли Васька доверяет Ярыгину. Третий вариант самый правдоподобный. Журавлева спас Колька Кондаков. Не исключено, что он за ним и ездил в Михайловку. Если арестованного спас депутат, то они бы уехали в обратном направлении. Глупо, конечно. Если его выручил Кондаков, то я его упустил. Сейчас он уже выехал из нашей зоны и мы его не догоним.
— А каким боком здесь Кондаков оказался? — наивно спросил Велихов.
Майор глянул на него, как на инопланетянина.
— Он же на повороте едва с джипом не столкнулся.
— Нет, Роман Иваныч. Джип мы видели и имен но тогда, когда он сворачивал на это шоссе. А грузовик мы не встречали. Либо он проехал раньше, либо срезал угол проселочной дорогой через свалку.
— А возле свалки у нас нет постов?
— Смысл какой? Все равно шоссе пересекать придется.
— Раньше «Тойоты» он проехать не мог. По времени не совпадает. Я даже удивился, как он успел доехать до перекрестка. Учитывая его скорость, джип он мог встретить здесь. Вот если он срезал угол, то тогда все совпадает. А Журавлева он мешками завалил.
— Хорошо, если Журавлева. А если этот Журавлев не кто иной, как Артюхов?
— Вряд ли. Артюхов не дал бы надеть на себя наручники. Ему время дорого, не до представлений, — подумав, Пустовалов добавил: — Садитесь в машину и прокатитесь вперед километров на пять. Может, он и про горящую легковушку мне насвистел, лишь бы зубы заговорить. В любом случае проверить надо.
Сержанты отправились к своему уазику. Пустовалов взялся за рацию:
— Полосухин? Разбуди медэксперта и следователя. Им надлежит срочно прибыть на третий километр Михайловского шоссе. С необходимыми причиндалами для работы. Тихо и без пререканий. А я их здесь дождусь.
— Понял, товарищ майор. Началось?
— Молчи болван, я сказал «тихо».
— Понял.
Пустовалов повесил рацию на пояс.
* * *
Кто-то хлестал его по щекам. Он с трудом приоткрыл глаза и улыбнулся. В ореоле синего неба на него смотрели глаза Алены. Кошмарный сон кончился.
— Вставай, Горочка, надо уходить. Сейчас сюда менты нагрянут.
Парень вздрогнул. Нет, сон продолжается. Он приподнял голову и увидел ту же самую картину. На глаза тут же навернулись слезы.
— Не кисни, слизняк. Уходить надо.
Девушка силой заставила его подняться на ноги, схватила за руку и повела в лес. Егор спотыкался, падал, стонал, всхлипывал и что-то бормотал себе под нос.
Когда они отошли на значительное расстояние, Алена остановилась, развернулась и врезала парню увесистую оплеуху, да с такой силой, что в ушах засвистело.
— Заткнись, придурок! Егора качнуло.
— Убей меня! Я не хочу больше жить! Я убил свою мать! Я убийца!
Вторая оплеуха оказалась еще сильнее. Парень упал на колени, закрыл лицо руками и разрыдался.
— Связалась на свою голову.
Девушка присела на корточки и погладила Егора по голове:
— Успокойся, успокойся, Горочка. Расскажи мне все по порядку.
— Я подложил мину под «Фольксваген», а не под джип. А на нем мама уехала. Она никогда никуда вечером не ездит. Я думал, что в «Фольксвагене» отец поедет. Нажал кнопку, а твоя мина не сработала. И вдруг отчим возвращается домой — живой и здоровый. Я сорвался и поехал следом. А там уже все сгорело.
— Теперь понятно. Ничего, твой папашка теперь за всех ответит.
— Плевать мне на него. Это я свою мать убил. Во всем сознаюсь, пусть меня расстреляют.
— Тебя не расстреляют. Тебя посадят в клетку, где ты будешь жить в мучениях, пока не околеешь от побоев и голода.
— Я сам повешусь.
— Хочешь доставить удовольствие отчиму? А как же я? А как же наш ребенок? Хочешь нас бросить на произвол судьбы? Или думал, что твоей мамочке одного кровопийцы мало, хотел еще двоих ей на шею повесить?
— Не смей так говорить о моей матери!
— Как — так? Ничего плохого я не сказала. Не могу тебе посочувствовать. Моя мамочка умерла, когда мне и четырех лет не исполнилось. Не помню даже, как она выглядела. Будем жить без мам. Когда есть своя семья, дети, то родители отходят на второй план. Понимаю, тяжело, но надо оставаться мужчиной.
— Как мы теперь сможем жить, если ты сделала мину, а я ею взорвал свою мать?
— Сознаешь, значит, что мы одной веревочкой связаны? Можешь вернуться под крылышко к отчиму. Он тебя не выдаст. Депутат не сможет сознаться, что его сын, пусть и приемный, которого он воспитывал десять лет, умышленно совершил террористический акт, в котором погибла жена депутата. Он и без того по проволоке над пропастью гуляет. В Думе такого не потерпят — не захотят иметь в своей семье урода и лишат его депутатской неприкосновенности.
— О чем ты говоришь, Алена? Плевать мне на отчима!
— И на меня тоже?
Егор промолчал.
Алена поняла, что парень опасен и сейчас его нельзя выпускать из рук. Он может рассказать все Ярыгину, а тот — майору Требухину, и цепочка до тянется до прокуратуры. Хотя понятно, что такую историю лучше не афишировать.
— Вставай, Егор Идем. Здесь оставаться нельзя.
— Куда идти? Мне некуда идти.
— Я тебя спрячу до утра. Мне нужно придумать для тебя алиби. Со вчерашнего дня ты дома не был. Что произошло, не знаешь. Никого не видел.
Девушка заставила его встать и потащила за собой. Мальчишка обмяк и не сопротивлялся. Острота чувств сменилась депрессией, боль притупилась.
* * *
Хрустнула ветка, потом вторая.
Журавлев перевернулся на живот и приподнялся. В нескольких шагах от него кто-то находился. Он затаил дыхание.
Лунный диск на мгновение загородил чей-то силуэт. Потом следующий. Их было двое: девушка и парень. Они прошли мимо, ничего не заметив.
«Надо сесть им на хвост, — решил Журавлев. — Эти двое выведут меня из западни. Важно держать дистанцию, и ребята сыграют роль буфера, предупреждающего об опасности».
Он встал на ноги и, пригнувшись, пошел следом, прислушиваясь к каждому шороху.
Глава II
СТРЕЛКИ НАЗАД
Санкт-Петербург
11 мая 2002 года. Полдень
На даче одного из крупных городских чиновников собрались близкие ему люди. Если быть точным, то для Льва Леонидовича Неймана таковых в природе не существовало. Имелись отдельные ячейки или компактные группы людей, которым мог в разной степени доверять. Впрочем, слово «доверие» в лексиконе Неймана отсутствовало. Ему больше импонировало определение «надежность».
