— Присаживайтесь, гражданин Бестужев. Так это вы, значит, потерявший память?
— Значит, я.
— А сокамерников за что избили?
Ну вот, сейчас начнётся выедание мозга. В итоге ещё и виноватым окажешься. Однако, к моему лёгкому удивлению, майор поверил, либо сделал вид, что поверил объяснению.
— Та парочка и впрямь те ещё фрукты, за ними не одна ходка. Сейчас, правда, по хулиганке попались, но я постараюсь сделать так, чтобы им переквалифицировали на злостное хулиганство, а это лишение свободы на срок до пяти лет или исправительные работы на срок до двух лет.
Про заточку у Червонца я промолчал, а то ведь бедолаге ещё и за холодное оружие впаяют. Хотя, по большому счёту, туда уроду и дорога.
— Вы тоже персонаж с секретом. Себя не помните, а дерётесь вон как, словно мастер спорта по боксу или боевому самбо. Да и эта странная татуировка… Кстати, можно посмотреть?
Я разделся до пояса, демонстрируя Дерябко цветастую картинку, на что тот выдал загадочное: «Угу, ясно», после чего вернулся за стол.
— Мы, конечно, пошерстим по всесоюзным сводкам не только на предмет Алексея Бестужева, но и на человека с вашей внешностью, навыками и с характерной татуировкой, может, где — то что — то и всплывёт. Не может быть, чтобы у человека не было родственников. Вполне может быть, что раз вы оказались на площади трёх вокзалов, то прибыли в Москву из другого города. Эти направления мы тоже отработаем.
— А что же мне, пока всё не выяснится, в дежурке жить или, того лучше, в изоляторе?
— Тоже не дело, — вздохнул майор. — У нас, в общем — то, на такие случаи имеется инструкция, подобранных на улице беспамятных отправляем в лечебные учреждения… Да — да, периодически встречаются такие, не вы один. Но это больше пенсионеры, и в основном глубокие старики. Такой молодой с потерей памяти у нас впервые. Причём выборочно: имя, фамилию и возраст помните, а родственников и откуда вы — не помните. Как в кино: «Тут помню, а тут не помню»… Знаете что, отправлю вас в Ганнушкина. Там врачи хорошие, побудете пока под наблюдением, поколют вам витаминчики, может, что и вспомните. И мы со своей стороны поищем, может, где — то что — то и проклюнется. Только напоследок сделаем ваше фото в фас и профиль
М — да, только психбольницы не хватало, думал я, позируя местному Майзелу[1]. Хотя… На что я рассчитывал? Да и может ещё обойдётся, не стоит так уж переживать раньше времени. Пусть обследуют, если им так хочется, лишь бы в олигофрена не превратили.
* * *
А для Игоря Николаевича Кистенёва, он же Кистень, он же по экспроприированному паспорту Владимир Петрович Рыбаков, утро начиналось в мягкой и тёплой постели номера гостиницы при Казанском вокзале. Потянувшись и хрустнув суставами, он не без удовольствия вспомнил вчерашние вечер и особенно первую половину ночи.
Накануне экс — банкир недолго думал над тем, как проведёт ближайшую ночь. Понадеявшись на своё сходство с Рыбаковым и имея в сумке солидный запас наличности, Кистенёв решил переночевать в гостинице. Естественно, не в «Интуристе» или «Метрополе», ни к чему светиться в таких местах, где его паспорт будут проверять с особым тщанием, а к утру, не исключено, милиция Москвы будет оповещена о найденном в кооперативной квартире на Каланчёвской трупе. Обнаружится пропажа паспорта и соответствующая информация разойдётся, вполне возможно, по гостиницам столицы, где возле ресепшн наверняка торчит дежурный «легавый», да и каждый администратор не только фарцует, но и стучит куда следует. Поэтому Кистень далеко ходить не стал, вечер провёл в ресторане «Арбат», куда просочился, сунув десятку швейцару, а на ночь глядя ткнулся в небольшую, и почему — то пахнувшую хлоркой гостиницу при Казанском вокзале.
Как оказалось, хлоркой несло из приоткрытой двери сортира справа от стойки администратора. Администратором же оказалась лениво листавшая журнал «Крестьянка» весьма симпатичная женщина лет 35.
— Мне бы, если можно, одноместный, — с самой душевной улыбкой, на какую был способен, сказал Кистенёв.
— Увы, у нас только двух и четырёхместные, — с ноткой сожаления ответила та.
— Хм… А давай, красавица, я заплачу за двухместный, а буду жить там один? Сколько выйдет за неделю?
Для себя он решил, что неделя — максимальный срок. Даже если труп найдут спустя несколько дней, может обнаружиться пропажа паспорта, разошлют ориентировку. Лучше не рисковать. А за неделю он что — нибудь придумает. Может, удастся снять угол.
— Вообще — то так не положено, вдруг проверка…
— Не обижу, — веско добавил Кистень.
Женщина изобразила сомнение, но, видимо, последний аргумент сыграл свою роль. Она быстро произвела в уме вычисления и выдала:
— Если на неделю берёте двухместный номер, то общая сумма 16 рублей 80 копеек, по рупь двадцать с человека.
Кистенёв положил на стойку паспорт, из которого торчали три кирпичного оттенка купюры.
— Сдачу оставь себе, купишь пудру или помаду.
Администратор душевно улыбнулась, приступая к изучению паспорта.
— А у вас же здесь московская прописка.
— Так я ремонт затеял, нанял рабочих, они там целую неделю копошиться будут. Ну а мне надо же где — то приткнуться. В дорогие гостиницы не сунешься, там вечно мест нет, а с администраторами так легко не договоришься.
— Это точно, — грустно вздохнула женщина, переписывая паспортные данные.
Видно, представила, что ей всю жизнь куковать в пропахшей хлоркой привокзальной гостинице, где такие щедрые клиенты, как этот модно прикинутый мужчина — большая редкость.
— Добро пожаловать в нашу гостиницу, Владимир Петрович! — томно пропела она, протягивая ключи с биркой от номера. — Душ и удобства, правда, общие на этаже, но там чисто, там у нас порядок.
— Это хорошо, что чисто и порядок… Тебя как звать — то, солнце?
— Ольга Борисовна.
— Слушай, Оль, я смотрю, народу всё равно никого, скучаешь тут. Может, организуешь в номер коньячок, лимончик, ну и всё, что полагается? За ценой не постоим, — подмигнул ей новый постоялец.
Четверть часа спустя, когда Кистенёв уже немного пообвыкся в небольшом номере с чёрно — белым телевизором и занавесками с пятнами, словно кто — то вытирал о них жирные пальцы, Ольга Борисовна принесла не только бутылку «КВ», фрукты и тонко нарезанные сервелат с сыром, но и свежее постельное бельё с полотенцем.
— Приятного аппетита, Владимир Петрович!
— Ты гостиничную дверь закрыла? Нет? Давай быстренько метнись, повесь табличку, что мест нет, чтобы не стучались, и возвращайся.
— Да я не могу…
— Оля, не буди во мне зверя, — шутливо погрозил он ей пальцем. — Или ты думаешь, я для себя одного всё это заказывал? И второй бокал для себя захвати.
Когда Ольга Борисовна вернулась, Кистенёв, не мешкая, разлил коньяк.
— Ну, давай, Оля, за тебя, за твою красоту.
Полчаса спустя он уже целовал раскрасневшуюся женщину в пухлые губы, одновременно правой рукой стискивая её аппетитную грудь… Покинула Ольга Борисовна номер «гостя с севера» в половине первого ночи, объяснив, что может нагрянуть проверка, а она должна находиться на боевом посту, всё же имея возможность вздремнуть в маленьком холле на кресле — кровати. А вполне довольный тем, как складываются его дела, Игорь Кистенёв с чувством выполненного долга всё — таки принял душ и отправился на боковую. Утром его ждали новые дела.
[1] Стивен Майзел, США, один из наиболее успешных фэшн — фотографов мира, чьё имя прогремело в 1992—м после выхода фотокниги Мадонны «Sex». Считается открывателем многих суперзвезд подиума, таких как Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста и Амбер Валетта.
Глава 4
В городскую психиатрическую больницу имени Ганнушкина меня довезли на служебном «козлике» жёлтого цвета с синей полосой. Старое здание дореволюционной постройки хмуро взглянуло на меня тёмными глазницами окон, словно бы спрашивая: «Ну что, чудак, допрыгался? Теперь будешь гнить в моих стенах до скончания дней». Меня аж передёрнуло, когда я весьма живо представил некоторые варианты развития событий.
