— Наливай, — требовательно тянет ко мне свой бокал. Поднимаю голову.
— И эта женщина обвиняла меня в том, что я хочу ее споить, — усмехаюсь, беру бутылку плескаю нам еще коньяка, решая, что это последняя порция. Иначе завтра похмелье эту девочку не пощадит.
— За что на это раз? — хитро выгибает бровь.
Ох, мы, оказывается, умеем заигрывать, когда хотим.
— За тебя, красивая.
— Тоже не чокаясь? — улыбается.
— Нет, — отрицательно качаю головой, звонко чокаюсь об ее бокал. Выпиваем. Беру лимон и снова протягиваю ей, медлит, но все же берет.
Ох, ты же!
Никогда не думал, что меня взбудоражит такое простое действие. Вася облизывает губы после лимона, на нижней остаются крупинки сахара. Прикрываю глаза, дай бог мне терпения как-то это пережить.
— Хочешь откровение? — пьяно произносит она.
— Очень хочу, — понижаю голос и снова запрокидываю голову, прикрывая глаза.
— Иногда мне тоже хочется насиловать и упиваться силой и властью. Чтобы вы почувствовали, каково это.
Плохая тема.
— Так насилуй, я в твоём распоряжении, можешь делать это с особой изощрённостью, я не против.
— Чтобы делать это, нужно получать удовольствие. А я не получаю от близости удовольствия. Вы, мужики, меня не возбуждаете ни в каком виде. И девушки тоже… К сожалению, — пьяно усмехается.
— А ты пробовала? — поворачиваю к ней голову.
— Фуу, нет конечно. В этом-то и проблема. Хотя можно попробовать сейчас, — цокает языком.
— Где я тебе девочку сейчас найду? — усмехаюсь, полагая, что она шутит.
— Я не про девочку. Я хочу прикоснуться к тебе и понять, как это, когда сама и когда тебя не берут силой.
Мое дыхание сбивается. Нельзя мне такие предложения делать. Я же снова сорвусь. Дергаю ворот рубашки – в жар кидает.
Дурная, говорит, когда пьяная?
Охренеть.
— Прикоснись, — мой голос хрипит. — Делай все, что хочешь и как хочешь. Насилуй, детка.
И это тоже плохая идея. Я не пьян, лёгкое расслабление. Но вдрызг от ее близости.
— Одно правило. Ты не касаешься меня. Никак. Только я.
— Вообще?
— Вообще. Даже не двигаешься. Я сама.
Ой, бля!
— Хорошо, малышка. Все, что хочешь, — расставляю ноги, немного съезжая на диване, и снова запрокидываю голову.
Глава 15
Андрей
Слышу, как ее дыхание становится глубже, шуршание. Приближается, совсем близко. Стоит поддаться, затянуть ее к себе на колени и… А дальше все на животных инстинктах.
Я вообще не привык отдавать инициативу женщине, тем более вот так, когда сам ничего не могу. Но это уже так много от нее. То, на что я вообще не мог надеяться. Поэтому не открываю глаза, пытаясь максимально отдаться этой девочке. Пусть творит, что хочет, пусть оторвётся, пусть отыграется. Ей так надо. И я в принципе готов на все. Вот только ни хрена не уверен в себе. Эта женщина может напрочь оторвать мне башку.
Василиса перекидывает ногу, лёгкое замешательство, наш совместный глубокий вдох, и вот я уже чувствую приятную тяжесть. Мои руки на инстинктах взлетают, чтобы перехватить ее талию. Ни хрена во мне нет силы воли, когда дело касается этой женщины.
— Руки! — строго и немного истерично предупреждает Василиса, замирая на мне.
Мои руки безвольно падают на диван. Но тело-то чувствует ее бедра, ее горячее дыхание, ее запах. Многие мужчины в какой-то момент хотят, чтобы женщина все сделала сама. И я даже не подозревал, как это сложно, когда реально хочешь женщину.
— Мне кажется, тебе жарко, — произносит она.
— Тебе не кажется, — не узнаю свой голос. Сглатываю, когда ее пальчики начинают расстёгивать пуговицы на моей рубашке. Все очень медленно. Невыносимо медленно. — Можешь оторвать их в чертовой матери, — разрешаю я.
— Дааа, — с каким-то триумфом произносит она и дёргает мою рубашку. Треск, пуговицы отлетают на пол. Распахиваю глаза, встречаясь с ее немного пьяным блестящим взглядом. Девочка изучает мой торс. — У тебя красивое тело, — вдруг произносит она. И нет сейчас в ее словах ни иронии, ни яда.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А говорила, не привлекают мужчины.
— Ах, Андрей Сергеевич, не принимайте на свой счет. Я просто объективно оцениваю ваше тело. То же самое я могу сказать про ваш светильник на столе: он красивый. Но это не значит, что я его хочу.
— Язва. Но принимается, — киваю. Она немного ерзает на мне, пытаясь найти удобное положение, пошатывается, теряет равновесие, падает на меня, упираясь грудью в мое лицо.
— Ой! — пьяно усмехается, пытаясь подняться.
— Не то слово «ой», — мои руки снова взлетают, пытаясь перехватить ее бедра.
— Только пробуй до меня дотронуться! — шипит Василиса. Агрессивная кошка.
— Тише, — снова прикрываю глаза, откидываясь на спинку сиденья.
— Твои непослушные руки мне мешают. Есть наручники?
— Ага, предлагаешь сбегать на пост охраны попросить? — усмехаюсь, прикрывая рукой глаза. — Все, не трону тебя, обещаю.
Головой я понимаю, что сейчас Василиса дает мне намного больше, чем я вообще мог мечтать. Понимаю, что для неё это все психологически сложно. И то, что она сейчас сидит на мне, раздевает, а не бежит в панике, – это огромный шаг. А вот телом и инстинктами ни хрена не понимаю.
Вздрагиваю, когда ее пальчики прикасаются к моей груди.
— Приятно? — выгибает бровь, лаская мою грудь.
— Да, — положительно моргаю.
Оскаливаюсь, когда ее ногти впиваются в мою кожу и медленно ползут вниз, оставляя красные борозды.
— А так? — хитро спрашивает она. — Больно?
— Больно, но продолжай, — снова прикрываю глаза, бедра сводит от болезненного возбуждения, член становится каменный. Она не может этого не чувствовать.
— Почему?
Реально не понимает, но намеренно продолжает царапать мою грудь, впиваясь ногтями.
— Боль не всегда болезненна и неприятна. В данном случае она возбуждает, — улыбаюсь, ловя ее легкую растерянность. Василиса, как девочка, не понимает сексуальности момента.
— Как боль может возбуждать?
Заглядываю в ее глаза. Давай, прочитай все в моих глазах.
— Не смотри на меня так! — шлепает меня по груди.
— Как «так»?
— Словно я кусок мяса.
— Ты очень красивая, мой взгляд отражает все, что ты вызываешь во мне. Когда женщина возбуждает, когда все чувства обострены, когда ты тонешь в запахе женщины, в ее горячем взгляде, то принимаешь от нее боль, которая обостряет чувства.
— Ой, тебе не только нужно связать руки, тебе нужно заклеить рот, — смеется. — Замолчи!
— Как скажешь, моя госпожа, — откидываю голову, снова закрывая глаза. По факту, девочка просто сидит на мне и царапает грудь, но я уже на грани. Мне кажется, если она еще раз поерзает, я кончу, как пацан. Несмотря на то, что у нас был уже секс, его не было. — А ты, оказывается, мастер насилия. Даже не представляешь, что мне сейчас стоит…
— Я сказала, тихо! — шикает на меня. Опускает руки на мои плечи, наклоняется, очень близко, дышит в мои губы, прикасается свои губами к моим.
Бл*дь! Зажмуриваюсь!
Никогда не думал, что это так сложно.
— Скажи мне, что ты сейчас чувствуешь? — каждое ее слово, как поцелуй.
— Я уже сказал, — пытаюсь поймать ее губы, но Вася отстраняется.
— Нет, я хочу подробностей. Что такое возбуждение, когда готов отдать тело и даже терпеть боль ради удовольствия, — снова спрашивает в губы. Ластится щекой о мою щеку, глубоко вдыхает.
— Разве ты не чувствуешь сейчас? — хрипло спрашиваю ей в ухо. — Давай расскажу, что бы я сейчас сделал с тобой, если бы ты позволила.
— Расскажи, — также шепчет мне в ухо. Ее грудь вжимается в мою, ощущаю, как сбивается ее дыхание, как по ее телу идет дрожь. Чувствует.
— Я бы стянул с тебя это платье и белье. Чтобы кожей чувствовать твою кожу. Я бы долго и сладко тебя целовал, терзая твои упрямые губы, одновременно изучая и лаская твое тело, грудь, бедра, тебе понравилось бы… — дыхание перехватывает, в глазах все плывет. Вообще теряю ориентацию. Плохая идея, я подогреваю сам себя. — Спустился бы поцелуями к твоей шее. Боже, ты даже не представляешь, как мне хочется покрыть поцелуями твою шею, грудь, живот, бедра, между ножек, там, где так горячо, пройтись языком по чувствительным местам, втянуть, покусать клитор, получить твое удовольствие, вылизать тебя всю, чтобы кричала от наслаждения. А потом, пока ты такая невменяемая, мокрая и горячая, положить тебя на свой стол и…
