– Отличная работа! – похвалил тренер. – Я вас жду!
Он горячо пожал руку будущему чемпиону и вышел из маршрутки.
– Здорово! – порадовались за шофёра Вовка и Санька. Они, открыв рот, слушали судьбоносный разговор. – Желаем вам побед! – И спохватились: – Ой, мы свою остановку проехали!
Ребята выскочили из кабины и перебежали на другую сторону улицы – ехать в обратном направлении.
Автобуса не было видно. Зато вскоре подлетела самая лучшая в мире спецмаршрутка – на ней можно кататься по проездным билетам сколько душе угодно!
Вовка и Санька плюхнулись на сиденья и, как по команде, повернулись в сторону огромной тётки, ярко накрашенной и увешанной бусами разного калибра. Она зычным голосом орала в телефон:
– Леночка, умоляю, соглашайся! Где ты ещё такую работу найдёшь?! Немедленно увольняйся и переходи к нам!
– Потише, гражданочка, – просили соседи. – Не кричите!
Но та не унималась:
– Леночка, соглашайся! А то я ещё громче закричу!
И действительно ка-а-ак завопит: – А-а-а-а!!!
Потому что из кармана пиджака пассажира, сидящего рядом, высунулась симпатичная белая крыска и лапкой дотронулась до тёткиной руки – видимо, хотела её успокоить. Но тётка не успокоилась и с воплями выскочила из маршрутки.
– Я бы на месте Леночки не согласился, – хихикнул Вовка.
– Я бы тоже, – хихикнул Санька и кивнул на крыску. – И она наверняка не пойдёт работать к такой гражданке!
Крыска в ответ покрутила носом и юркнула в пиджак хозяина.
В общем, весело было ехать!
Но вдруг водитель объявил: «Конечная!»
– Надо же! – удивились ребята. – Опять проехали Дом культуры!
Они выскочили из маршрутки, перебежали на другую сторону…
Ура! Автобус!
В автобусе тоже было классно. Водитель, как на заказ, врубил песни тех самых «Бывалых парней»!
Вовка и Санька начали дружно подёргиваться в такт. А когда «Парни» загорланили свою коронную песню «Не зевай!», ребята вместе с некоторыми пассажирами подхватили припев:
«Ты рот не разевай! Своё не прозевай!»
Припев повторялся пять раз на разные лады.
Рядом сидели дедушка и внучка.
– А что вообще можно прозевать? – спросила малышка.
– Да всё на свете, – ответил дед. – Например, свою остановку. Но мы это делать не будем. Пора на выход.
– Вовка, – спохватился Санька. – А мы-то опять прозевали! – И ребята тоже кинулись к дверям.
Хорошо, что только две остановки проехали! До Дома культуры можно добежать!
…Когда запыхавшиеся мальчишки примчались на концерт, «Бывалые парни» уже заканчивали выступление. Они исполняли «на бис» свою коронную песню «Не зевай!». Вовке и Саньке только и оставалось приплясывать вместе со всем залом и подпевать:
«Ты рот не разевай! Своё не прозевай!»
Ручка и ножка
Диктант на этот раз начался просто замечательно: Татьяна Евгеньевна посадила меня за одну парту с Ножкой, то есть с Надькой Ножкиной, отличницей!
Давно мне так не везло! Теперь, считай, пятёрка, или уж, во всяком случае, не двойка у меня в кармане, а точнее – в дневнике! Ура!
Мы подписали новые тетрадки и приступили к работе.
История, которую диктовала Татьяна Евгеньевна, оказалась очень занятной – про весёлую цирковую обезьянку по имени Ручка. Чего только не вытворяла эта Ручка! И на лошади скакала, и танцевала, и строила рожи зрителям!
Все внимательно слушали и старательно – кто записывал, а кто списывал. Как я у Ножки. А что делать, если в каждом предложении каверза на каверзе сидит и каверзой погоняет. Ну и Ручка! Такое представление устроила, что простыми словами не опишешь.
Наконец, выступление неутомимой обезьянки завершилось, и Татьяна Евгеньевна сказала:
– Проверьте, что вы написали, и я соберу тетрадки.
Все начали тщательно – кто проверять, а кто сверять свои записи с соседскими. Как я, например.
В общем, сверяю я, сверяю – всё верно. Всё как у Ножки: вот мягкий знак в слове «обезьянка», вот – в слове «Ручька»… И вдруг меня стукнуло: а что, если моя фамилия Ручкин тоже с мягким знаком? А я на обложке тетрадки написал без него. Как же правильно? И у Надьки, ясное дело, не подсмотришь. Эх, надо было перед диктантом на ней жениться! Мигом превратилась бы из Ножкиной в Ручкину! И я спокойненько списал бы с её тетрадки нашу общую фамилию. А теперь придётся спрашивать.
– Ножка, – зашептал я, – в «Ручкине» есть мягкий знак?
