- Погодите, Иван Петрович! - растерянно запротестовал Строкач. - Зло общественное - это как раз то, с чем мы боремся. Во всяком случае, ко мне это имеет прямое отношение. Так что мы с вами как бы на одном полюсе.
- А все люди и должны быть на одном полюсе.
- А на другом? - ухватил, как ему показалось, мысль Строкач.
- На другом человека в нашем понимании нет. Мы сами плодим зло и вызываем силы тьмы, когда оступившегося человека метим каиновой печатью. Чего после этого от него приходится ждать? В Древнем Египте выбивали зуб преступнику, греки и римляне выжигали на плечах клеймо, в средние века в Западной Европе ворам отрезали уши, разбойникам - носы, клятвопреступникам - пальцы, а то и руку целиком, мошенникам надсекали ушные раковины. Когда безухий попадался на краже - его казнили. Подняться из такого положения мог только очень сильный человек.
Строкач промолчал, раздумывая, наконец спросил:
- Когда вы видели последний раз Валерию Минскую? Расскажите поподробнее.
- Мы говорили с ней о вещах довольно отвлеченных. В частности, о праве того или иного учения вмешиваться в течение живой жизни. Также и о праве судить, которого не имеет никто, ибо действенное учение заключается вовсе не в словах. Это сила, которая ведет множество душ, сливая их в одну...
Когда Засохин закончил излагать содержание бесед с Валерией, в голове у Строкача образовался такой винегрет, что оставалось только изумляться. Он чувствовал себя измочаленным, и не стал подниматься к Хотынцеву-Ланде, тем более что сейчас его занимали вовсе не экстрасенсорные и парапсихологические занятия последнего, а история одного небольшого уголовного дела, имевшего место два десятилетия назад.
В архиве Строкач всегда бывал не без удовольствия. Его никогда не переставало изумлять, до чего устойчивая штука - человеческая психика, как она многообразна и в то же время консервативна. Так, в какой-нибудь пропыленной папке сороковых годов можно было отыскать ключик к новейшим уголовным "подвигам" или объяснение загадочного поведения подследственного, которого в те поры и на свете-то не было.
Впрочем, в деле Засохина ничего необычного не обнаружилось. Обычная история, без всякой "изюминки". В некий день восемнадцатилетний гражданин Засохин И.П. встретил на улице свою бывшую одноклассницу Лушину И.С. Спустя некоторое время к ним присоединился некто Ивочкин А.А., несколько дней назад уволенный в запас из рядов советской армии, и попросил у Засохина закурить. При этом он, как засвидетельствовал оказавшийся поблизости Лелето Д.Д. - еще один бывший одноклассник Засохина, - Ивочкин осыпал Засохина и девушку нецензурной бранью и угрозами. Когда выяснилось, что у Засохина сигарет нет, Ивочкин схватил его за ворот и ударил по лицу. Ответный удар Засохина оказался последним в этой стычке. Экс-десантник рухнул, ударившись затылком о ступень парадного, и потерял сознание. Засохин остановил такси, и вместе с Лелето они доставили пострадавшего в больницу, где он через три часа скончался от кровоизлияния в мозг. Экспертиза определила, что Ивочкин находился в состоянии опьянения средней степени тяжести. Засохин был задержан прямо в больнице - там в приемном отделении случайно находился лейтенант Самохвалов, недавно вступивший на должность участкового инспектора.
Дело ясное, как божий день. Суд длился всего несколько часов, вынеся приговор - четыре года общего режима. Кассационная жалоба осталась без удовлетворения. Засохин не стал добиваться пересмотра дела и через полгода после рокового происшествия с хмельным десантником отправился отбывать срок. За время содержания в следственном изоляторе взысканий не имел.
- Таким образом, Павел Михайлович, человек, в прошлом совершивший убийство, ныне проповедует что-то вроде непротивления злу насилием.
- Это не совсем так, Игорь. Я еще не вполне разобрался, но мне кажется... Хотя об этом после. Что там наши подопечные?
- Олег Жигарев оказался натурой разносторонней. Взять сегодняшнее утро: с семи - полтора часа тенниса на корте, к девяти уже был на базаре, ходил по рядам радиолюбителей, приценивался к каким-то микросхемам...
- Может, случайно забрел?
- Какое там! С завсегдатаями здоровается по-свойски. Один даже обронил: "Что это тебя вчера не было?"
Строкач протянул:
- Значит, интересовался, но ничего не купил? Ну-ну. Во всяком случае, если на рынке его знают, это уже хорошо. Там у нас информатор на информаторе. И вообще - я говорил тебе, что обандероленные пачки по десять тысяч с подписью кассира Ивановой, известные тебе, были выданы в банке директору одного очень малого предприятия, которое и в самом деле состоит из одного человека - его самого. Так вот, он мне доверительно сообщил, что этими упаковочками он рассчитался при покупке долларов в скверике напротив Внешэкономбанка у незнакомого ему кавказца, которого опознать вряд ли сможет, потому что всех примет у того - вид человека с рынка, ну, там щетина, запах псины и прочее.
- Кстати, я заметил и еще кое-что необычное. Среди этих радиоторговцев шныряют и ребята с Кавказа, чего раньше не бывало. Тоже приглядываются, перешептываются о чем-то. Но эти с Жигаревым не заговаривали, хотя и поглядывали на него как на известную особу. Точнее, как на врага, с которым заключено перемирие.
- То есть, как на конкурента, - заключил майор. - Ну, что ж, поглядим, что там за конкуренты...
И действительно, не потребовалось и получаса для того, чтобы выяснить, что Жигарев известен на рынке довольно давно, но скупка ворованных микросхем, содержащих около миллиграмма технического золота каждая, - одно из его последних увлечений.
Олег Жигарев день провел не впустую. Намотался по городу сам, помотал и наблюдение. Строкач изучил отчет с особым вниманием. Из пяти адресов, по которым побывал Жигарев, поставил "галочки" против двух: частная квартира и ювелирная мастерская Дома быта Заводского района...
На втором этаже у выкрашенной суриком двери майор трижды нажал две из четырех кнопок кодового звонка. Едва слышно трижды промурлыкала мелодия. Минута прошла в ожидании, и это не понравилось Строкачу. Он довольно громко произнес, обращаясь к двери:
- Лев Георгиевич, это Строкач из угрозыска! Не валяйте дурака, я знаю, что вы дома. Я вам только что звонил по телефону...
- Ну конечно, какие же могут быть сомнения? Порядочному человеку всегда рады. - Обладатель тихого скрипучего голоса тем не менее приоткрыл дверь на короткую цепочку, всмотрелся, покачал головой, закрыл снова и наконец впустил майора. - Проходите. Сами знаете, какие нынче времена.
- Ну, у вас ведь превосходная пятизарядка... Я знаю, что зарегистрированная, и что охотник вы прекрасный - тоже.
- Ну, какая сейчас охота, Павел Михайлович? Смех да и только! А охотники?! С обрезом да исподтишка, а дичь - такие, как я. Вот и вы, небось, пришли не в гости.
- Я вам совет дать пришел, Лев Георгиевич. - Строкач притворил неожиданно массивную дверь. - Не связывайтесь вы с техническим золотом. Это раз. А второе - не забывайте старых друзей.
Старик взглянул на Строкача с упреком.
- Вот, а вы говорите. Всегда одни неприятности. Вы же знаете, что я ни с приисковым, ни с каким иным краденым никогда не работал.
- Всем известно, что вы, Лев Георгиевич, - человек уважаемый.
Старик кивнул, голова у него слегка тряслась.
- Не надо, майор. А с этим щенком я с самого начала не хотел дела иметь.
- Однако когда Жигарев пришел вчера к вашему сыну в Дом быта - он, говорят, неплохой ювелир, не позорит отца, - тот все-таки соблазнился крупным кушем. Да и чего ему было опасаться - они одноклассники, и вообще, Жигарев человек деловой.
- Оставьте вы его в покое, Павел Михайлович! Какой из него бизнесмен? Он ювелир, мастер. И потом - он ведь не знал, что это золото, как бы вам сказать... - старик замялся.
Строкач подхватил:
- Не знал, что золото - техническое, а насколько это выгодно - знал? - и, жестко: - Где металл, который доставил Жигарев?
Ответ последовал после секундного колебания:
- Должен привезти. Он за ним и поехал.
- Боится с собой возить? Приходил договариваться?
Пауза длилась чуть дольше.
- Говорит, что-то еще не готово. Сегодня вечером, перед приходом позвонит...
...Родюков прибыл сразу после звонка. Жигарева еще не было. Спустя минут десять появился и он - как всегда, веселый и небрежный, этакий баловень публики. Квартира ювелира была достаточно просторной, чтобы спрятать в ней взвод мотопехоты, но что-то с первых секунд насторожило осмотрительного "золотопромышленника" - скорее всего, это было выражение лица старика, причем Строкач не мог поручиться, что непредумышленное. Жигарев резко повернул к выходу, но его тут же подхватили под белы руки, заломив левую за спину, а правую выдрав из кармана пиджака.
Странное было у парня выражение лица - презрительно-недоуменное. Тем не менее на нем не было страха, как у многих мужиков покруче. Он резко шаркнул ногой - и из левой штанины выпал маленький, но увесистый нейлоновый мешочек. Жигарев проводил его печальным взглядом и успокоился окончательно.
