В-двадцать четвертых, пришла наконец пора еще раз серьезно и здраво заняться делом богемцев, чтобы им объединиться с нами, а нам — с ними, и чтобы раз и навсегда покончить с ужасным злословием, с ненавистью и завистью с той и с другой стороны. Мне хотелось бы, по простоте своей, первым изложить свое мнение, с оговоркой на то, что кто-то понимает дело лучше меня. Во-первых, мы должны откровенно признать правду и отвергнуть наше осуждение, признав кое-что перед богемцами. А именно, что Ян Гус и Иероним Пражский были сожжены в Констанце — вопреки папской, христианской, императорской охранной грамоте и клятве, а тем самым была нарушена заповедь Божья, что вызвало у богемцев чувство глубокой горечи. И даже если бы они целиком и полностью заслуживали того, чтобы претерпеть от нас столь тяжкую несправедливость, [противоречащую заповеди ] послушания Богу, то все равно они не обязаны одобрять это и признавать законным. Нет, они и поныне должны скорее положить живот свой, чем признать, что было справедливым нарушать императорскую, папскую, христианскую охранную грамоту, действуя вероломно вопреки ей. Поэтому, хотя богемцы и не проявили сдержанности, все-таки на папу и его приближенных ложится большая доля вины за бедствия, всяческие заблуждения и порчу нравов, которые последовали за этим самым Собором 175.
Я не намерен здесь ни осуждать положения Яна Гуса, ни защищать его заблуждений. Правда, поразмышляв, я не нашел у него ничего ложного. И я с чистой совестью могу считать, что преступившие посредством своих вероломных действий христианскую охранную грамоту и Божью заповедь приняли никудышное решение и осудили [Гуса] несправедливо; несомненно, они больше были одержимы злым духом, чем Духом Святым. Ведь никто не станет сомневаться в том, что Святой Дух не действует вопреки Божьей заповеди; и никто не может быть настолько простодушным, [чтобы не подозревать ], как не согласуется с Божьей заповедью нарушение охранной грамоты и заверений, даже если бы они были даны самому дьяволу, не говоря уже о еретике. Но всем известно, что охранная грамота, данная Гусу и богемцам, не была принята во внимание, и он был сожжен. Я вовсе не намерен превращать Яна Гуса в святого и мученика, как некоторые богемцы, хотя в то же время я признаю, что по отношению к нему поступили незаконно, а его книги и учение преданы проклятию несправедливо, — ибо Суд Божий ужасен и неисповедим и никто, кроме Самого Бога, не может возвещать и осуществлять его. Я хочу сказать лишь одно: пусть Гус был еретиком, и настолько зловредным, насколько это можно представить, и все же его сожгли незаконно и против воли Божьей, и не следует принуждать богемцев, чтобы они одобрили это; в противном случае мы никогда не придем к единению с ними. Нас должна объединять общепризнанная правда, а не упрямство. [Папистам] не поможет выдвинутый ими тогда предлог, будто бы по отношению к еретику можно не придерживаться [условий ], [оговоренных ] в охранной грамоте. Это равносильно утверждению: "Чтобы выполнять заповеди Божьи, надо не выполнять заповеди Божьи". Дьявол превратил их в безумных дурней, не ведавших, что они говорили или делали. Соблюдение [условий ], [оговоренных ] в охранной грамоте, заповедано Богом, и их надо было соблюдать, даже если бы при этом должен был погибнуть мир, не говоря уже об освобождении одного еретика. Еретиков надо преодолевать Писанием, как делали в старину Отцы [Церкви], а не огнем. Если бы преодоление еретиков огнем относилось к числу искусств 176, то тогда палачи были бы ученейшими докторами на земле; тогда мы могли бы больше не учиться, а [жить по правилу ]: кто превосходит другого силой, тот может его сжечь.
Во-вторых, пусть император и князья пошлют [в Богемию] нескольких благочестивых, благоразумных епископов и ученых. (В их числе не должно быть ни кардинала, ни папского посланника, ни инквизитора, потому что эти люди более чем невежественны в христианских делах и стремятся не к спасению душ, а, уподобляясь папским лицемерам, делают все лишь ради собственной власти, пользы и славы. Ведь они-то и были зачинщиками констанцского несчастья). И эти искусные [в христианских делах епископы и ученые] должны будут выяснить у богемцев, как обстоят дела с их верой; возможно ли объединить все их секты 177. А папа должен, ради спасения душ, на время отказаться от своей власти и в соответствии со статутом вселенского Concilii Niceni l78 разрешить богемцам самим избрать архиепископа Пражского, которого рукоположили бы епископ Оломоуцский в Моравии, или епископ Эгерский в Венгрии, или епископ Гнезненский в Польше, или епископ Магдебургский в Германии. Достаточно, если он будет рукоположен одним или двумя из них, как это было во времена святого Киприана 179; и против этого папа никоим образом не может возражать, а если он это сделает, то поступит как волк и тиран, и тогда его никто не должен поддерживать, а на его отлучение надо ответить своим отлучением.
Впрочем, если престол святого Петра, ради восстановления репутации, [рукоположит епископа сам], с ведома папы, то это можно допустить. Пусть только богемцы не платят за это ни геллера и пусть даже не думают обещать подчиниться его тирании путем заключения скрепленного клятвой союза, как это происходит вопреки справедливости и Богу со всеми другими епископами. Если же [папа] не проявит желания довольствоваться честью, что по этому поводу обращаются к его совести, то да выпадет ему, [обремененному] клятвами, правами, законами и тиранией, счастливый год и [пусть он], пренебрегающий [рукоположением Пражского епископа ] и кровью всех душ, пребывает на грани погибели и изливается в сетованиях, пока не надорвет глотку. Ведь никто не обязан одобрять несправедливость, а тирании хватит оказывать честь. И если не может быть иного решения, то избрание и рукоположение [Пражского епископа ] простым народом может и должно расцениваться как равнозначное тираническому [папскому ] рукоположению. Но я все же надеюсь, что в этом не будет надобности, ибо в конце концов некоторые римляне или благочестивые епископы и ученые обратят внимание на папскую тиранию и воспротивятся ей.
Я также не хочу советовать, чтобы [богемцев ] принуждали отказаться от причащения [мирян ] под обоими видами, так как его нельзя считать ни нехристианским, ни еретическим; если они хотят, пусть продолжают придерживаться того же обряда, лишь бы не возражал новый епископ, иначе по поводу этого Таинства могут возникнуть разногласия. Пусть он по-доброму разъяснит им, что ни [тот, ни другой способ причащения ] нельзя считать заблуждением, подобно тому как не следует учинять раздора из-за того, что священники одеты и подстрижены не так, как миряне. Точно так же, если они не хотят принимать римских духовных законов, их нужно не принуждать, а прежде всего увещевать, чтобы они жили праведно в вере и [следовали ] Божественному Писанию, ибо христианская вера и христиане вполне могут существовать и без невыносимых законов папы, а он не сможет жить в довольстве, если уменьшить или вообще упразднить римские законы. Благодаря Крещению мы становимся свободными и [обязаны] подчиняться лишь словам Божьим; так почему же один человек должен брать нас в плен своими словами? Ведь святой Павел сказал: "Вам дана свобода, так не будьте рабами людей" 180, то есть тех, кто управляет посредством человеческих законов.
Если бы я был убежден, что у пикартов 181 нет никакого заблуждения в [понимании сущности] Таинства Причастия, кроме того, что они верят, будто бы [при отправлении этого Таинства] в алтаре реально присутствуют обыкновенные хлеб и вино, а не подлинные Тело и Кровь Христа, то я не стал бы их отвергать, а позволил бы им стать под начало епископа Пражского. Ведь в Символе Веры говорится не о том, что хлеб и вино присутствуют в Таинстве Причастия не по существу или нереально — это измышление святого Фомы 182 и папы, — а в Символе Веры утверждается, что в обыкновенном хлебе и вине действительно реально присутствуют Тело и Кровь Христовы 183. И следует мириться с заблуждениями обеих сторон, пока они не придут к единому мнению, так как нет никакой опасности в том, если ты сомневаешься, хлеб или не хлеб присутствует [во время отправления Таинства Причастия ]. Ведь мы должны допускать разнообразные мнения и направления, которые не приносят вреда вере; и если бы [пикарты ] верили не так, [как мы ], я бы счел за благо не знать их. Но они проповедуют истину.
Если же у богемцев обнаружатся и другие заблуждения и противоречия, то с этим следует мириться до тех пор, пока опять восстановят архиепископа [Пражского] и он постепенно вновь сплотит общину, [которая будет придерживаться ] единого учения. Но, воистину, хотелось бы, чтобы они были объединены не насильно, не самоуправно и не поспешно. Для этого нужно некоторое время и всепрощение. Должен же был Христос в течение долгого времени знаться со Своими учениками и переносить их неверие, чтобы они уверовали в Его Воскресение. И я думаю, что как только [в Богемии ] будут восстановлены законный епископ и [духовное ] правление и исчезнет римская тирания, то там, наверняка, все пойдет на лад. Не следует строжайшим образом требовать [от богемцев ] возвращения Церкви принадлежавших ей имуществ 184, но — поскольку мы христиане и каждый обязан помогать другому, — мы вполне обладаем властью оставить их ради единства [богемцам ] и позволить [пользоваться ими ] перед Богом и миром. Ибо Христос сказал: "Где двое собраны на земле, там Я посреди их" 185. Если будет на то воля Божья, мы с обеих сторон будем содействовать этому, и с братским смирением протянем друг другу руки, и утвердимся не на своей силе или праве; любовь важнее и нужнее, чем папство в Риме, ибо оно может существовать без любви, а любовь — без папства. Я хочу приложить к этому и свои усилия. Если папа или его приближенные воспрепятствуют этому, то они ответят за то, что вопреки Божьей [заповеди] любви они заботились больше о себе, чем о своем ближнем. Папа был бы обязан отдать свою власть, все свое имущество и почести, если бы он этим мог спасти хоть одну душу. А в наше время он скорее даст погибнуть миру, чем позволит хотя бы чуть-чуть подорвать свою самонадеянную власть. Но, несмотря на это, он хочет, чтобы его считали святейшим. [Поэтому ] мое выступление правомерно.
