смотреть в глаза, стоит лишь отвлечься и он нападет, растерзает.
— Отпустите.
— Не могу. Это всё равно случится. Я устал бороться. Мы целый день вместе. На работе. Дома. Ни тебе, ни мне не устоять. Так к чему терять время?
— Тогда я съеду! Уволюсь!
— Вернёшься на мойку и в клуб?
— Да.
— Дурочка моя, — он проводит по голове рукой, утешает как ребенка, и с улыбкой говорит: — Я тебя не отпущу! — только открываю рот, чтобы возразить, но тут в кабинет входит секретарша, и в нерешительности застывает на месте.
— Тебя что не учили стучаться? — зло говорит он, продолжая смотреть на меня, не убирая рук, не отпуская.
— Простите, Михаил Александрович, но там пришли по записи.
— Да, Михаил Александрович. Вам пора работать. И мне тоже.
Я убираю его руки и беру подписанные документы. Спешу сбежать.
Он прав. Я не справляюсь. Мне не устоять. Единственный выход это исчезнуть.
Отпрашиваюсь у босса, вру, что болит живот. Все равно я сюда не вернусь. Приезжаю в дом и собираю свои немногочисленные пожитки. Лишь те, что купила я.
Присев на дорожку на кровать, осматриваю комнату. Хоть я и недолго была здесь, буду скучать.
У двери, бросаю быстрый взгляд на стоящий на полке черный бутылек его парфюма.
Вот и все! Больше я не вернусь сюда. Спрячусь. Он не найдет меня. И никогда его больше не увижу.
Михаил
Закончив с делами, спешу к Снеже. Но Олег говорит, что ей стало плохо, и она отпросилась. Отменив все встречи еду домой. Не могу ждать до вечера. Я словно одержим ей. Даже к жене никогда такого не чувствовал.
Открываю дверь. Снежана стоит с чемоданом.
— Куда-то собралась? — запираю дверь и иду к ней. Она отскакивает от меня как от огня, смотрит воинственно своими колдовскими глазами. Дух захватывает.
— Я ухожу.
— Бежишь? Боишься? Меня, или себя?
Вижу, как она быстро сдает позиции и ее боевой настрой исчезает, а зелёные зрачки заволок белый туман похоти. Я подошел ближе, провел по руке пальцами, видел, как от моего прикосновения по телу Снежи бегут мурашки.
Как голодный зверь пожираю идеальное тело. Изящную шею, высокая грудь, которая часто вздымается от волнения. Притянул к себе, откинул волосы назад.
— Как же я тебя хочу, — сил нет терпеть. Снежа проводит рукой по щеке, словно решает что-то для себя. Меня, словно током прошибает. Хватаю её за волосы, накручиваю на кулак и накидываюсь на манящие губы.
— Миша, — стонет она, дергает меня за волосы. Пока я вгрызаюсь в ее тонкую шейку, чувствую вкус кожи на языке. Я знаю, что мне не остановиться. Да и не хочется. То, что я ощущаю рядом с ней как наркотик. Хочется ещё больше.
Знаю, как прекратить это безумие, как усмирить демонов во мне. Взять что хочу. И тогда все пройдет. Она перестанет вторгаться в мои мысли двадцать четыре часа в день.
Я снимаю её платье. Наслаждаясь зрелищем юного тела. Она сама прижимается ко мне, рвет на мне рубашку и с маниакальной страстью проводит по груди. Словно ребенок, которому впервые дали попробовать конфетку.
— Я тоже устала сопротивляться. Пусть это случится. И мы забудем.
Толкаю её на стену, расстегиваю бюстик, с рычанием нападаю на торчащие соски. Снежа стонет, зарывается пальчиками в волосы, прогибается мне навстречу. Руками сжимаю упругий зад.
Приподнимаю, Снежа обнимает меня ногами. Идти до спальни не хватает силы воли. Потом, когда возьму ее еще раз. Знаю, что одного будет мало.
Вгрызаюсь в ее рот, лишая даже мысли о сопротивлении, рву тонкие ниточки, которые по недоразумению называют трусиками. Провожу по складочкам и нахожу клитор, дразню, массирую. Воспоминание, как она кончала от моих пальцев делают член невыносимо твердым. Я дразню дырочку, по руке течет её смазка. Снежа в шаге от того, чтобы кончить, но в этот раз хочу, чтобы она кончила на моем члене.
Расстегиваю молнию на брюках, продолжая орудовать языком во рту. Приставляю к ее дырочке пульсирующую от возбуждения головку члена. Снежа мычит что-то мне в рот, не хочу услышать опять, что я должен остановиться. Не в этот раз, потому что не смогу.
Как же, черт возьми узко внутри, она сжимает меня нежными тисками. Я делаю толчок и ее крик тонет в моем поцелуи. Там была преграда?
— Снежа ты девственница?
— Я пыталась сказать!
— Как черт возьми такое возможно? Хочешь, чтобы я остановился?
— Нет, Миша. Почти не больно. Трахни меня, как обещал, — кровь превращается в шипящее на сковороде масло, бежит по венам. Я делаю толчок, крепко сжимая ягодицы. От возбуждения тело бьет мелкая дрожь, каждая нервная клетка звенит от того, что хочется двигаться быстрее, как она сжимает меня нежной плотью, как эта сексуальная юная девочка тает в моих руках.
Протискиваю руку между наших сплетенных тел к пульсирующему клитору. Я доведу её до оргазма, хочу, чтобы она запомнила свой первый раз, как лучший. Ускоряюсь. От толчков упругая грудь подпрыгивает, манит сжать её. Что я и делаю. Снежана кричит, бьется в оргазме, как в конвульсиях, царапает мои плечи. И я едва успеваю выйти из нее, чтобы выплеснуть белую с красными разводами сперму.
Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга. Переживаем шок. Не устояли. Я стал чертовым предателем. Изменил жене и был первым у Снежаны.
— Ты как?
— Хорошо. Вроде.
Подхватив её на руки, несу в ванну, раздеваюсь и захожу следом. Снежана стесняется, пытается закрыться.
— Я тебя помою, — направляю струю воды на бедра. Кровь. Много крови. Она струей бежит по бедрам. Не знаю. Не имел раньше дел с девственницами. Так и должно быть?
Меня пугает, что кровь не останавливается, продолжая течь, а лицо Снежаны почти белое. Она хватается за мои плечи, закатывает глаза и виснет на мне без сознания.
Снежана
— Ну ты меня напугала. Как ты себя чувствуешь? — Миша отвлекается от дороги, смотрит обеспокоенно. Он волнуется за меня. Тепло разливается внутри.
— Да нормально все. Врач же сказала, что такое бывает. Когда плева плотная.
— Прости, Снежана. Я даже не мог подумать, что ты в таком возрасте невинная.
— Все хорошо, — отвернулась к окну. Меня больше беспокоит чувство вины перед Викой. Не дай Бог она узнает, я же со стыда сгорю. Тетя только в дверь, а я тут же запрыгнула на Мишу.
И несмотря на то, что потеряла сознание, было так хорошо, что хочется повторить.
Заходим в квартиру. Взгляд падает на коридор, где на полу осталась капелька крови, как
