в недрах земли. Им нет дела до слова Божьего: «Удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Божие». Они грабят казну, грабят простых людей. Богачи могут в день истратить сотни гульденов, а работнику на уборке сена или слуге нужен месяц, чтобы заработать всего один гульден. Шахтеры своим трудом кормят богачей, а сами живут в бедности. Хотя рискуют жизнью и нередко погибают под землей.
Это против Божьей воли. Евангелие учит нас: «Возлюби Господа Бога всем сердцем твоим и возлюби ближнего твоего, как самого себя! Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними!» Но разве дворяне, священники, богачи это делают? Подумай, Тео, в какой грех они впали! Они восстают против слова Божьего! Представь себе, как бы мы все жили, если бы все были равны, если бы добытое золото и серебро делили по-честному.
– Но что же делать, Михаэль? Ты хочешь отнять у богачей все, что они имеют?
– Нет, Тео, человеку можно иметь свою собственность, свою землю. Но надо отнять у богачей, у иноземных купцов и знати то, что они присвоили нечестным путем. Если алчность и злоба застилают им глаза, если они сами не хотят уйти от греха, надо помочь им спасти души. Пусть они живут по Божьим заповедям. Им придется от чего-то отказаться? Сказано же в Евангелии: «Если твой правый глаз соблазняет тебя, то вырви его и брось от себя. А если твоя правая рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя. Ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все твое тело ввержено в геенну».
– Но, Михаэль, люди всегда будут отличаться друг от друга. Они от рождения разные по способностям.
– Да, и все же надо дать им равные возможности, отменить все сословия и привилегии. Никакого дворянства и высшего духовенства больше не будет. Не должно быть людей разного сорта. Закон для всех один. Посмотри, как богат Тироль! – продолжил Михаэль. – У нас есть всё: живописные горы и озера, чистые вода и воздух, прекрасные пастбища с сочной травой, плодородные поля, а в земле серебро и золото. Почему же люди бедствуют? Почему столько беззащитных вдов и сирот? А сколько денег ушло на содержание дворцов в Инсбруке? На войны за расширение своих владений? Хотя бы на одну ту войну, где мы с тобой служили? Что она дала тем, кто там воевал?
У первых христиан всё было общее. Надо вернуть и крестьянам, и горожанам отнятые у них права. Бог даровал человеку власть над всеми зверями, над птицею в воздухе и над рыбою в воде. Каждый должен свободно пользоваться лесом, иметь право на ловлю рыбы и охоту. Пусть простые люди, крестьяне, шахтеры и ремесленники, cмогут жить достойно.
От богатств недр должны выигрывать все. Целью страны должно быть общее благо. Мы будем помогать бедным и больным. Власть церкви отменим, монастыри превратим в больницы, устроим в них приюты для стариков. Построим университет, школы, доступные для всех. Люди не должны тесниться в городах, как муравьи в муравейниках. Лучше жить на земле, ближе к природе. И вот что важнее всего: пока нет честного суда, никогда не будет справедливости. Нужны новые, честные судьи и честные законы. Судей и присяжных люди будут выбирать.
– Михаэль, это не каждый поймет. Можешь ли ты коротко, в трех-четырех словах объяснить, чего ты хочешь?
– Могу: жить по правде, по слову Божьему.
Теофраст улыбнулся. Говорят, что сытый голодного не разумеет. Так бывает, но к Михаэлю это не относится.
– Ты несогласен со мной, Тео? Ты, наверное, занят своей медициной, а остальное тебя не касается?
– Нет, это не так. Мы, врачи, выполняем Божью волю, но по-настоящему можем вылечить только того, кто богат и свободен. Как мне исцелить больного, если его организм подорван недоеданием и грязной работой? Помнишь, как работают на шахтах плавильщики и рудокопы? Они не доживают до старости. У лесорубов скрючиваются и болят суставы оттого, что они корчуют лес на болотах и подолгу стоят в воде. У прачек на руках развивается экзема. Что я могу с этим поделать? Посоветовать грузчикам не поднимать тяжестей, шахтерам не спускаться под землю, а прачкам не мочить рук? Мне стыдно перед этими людьми. Во многом я с тобой согласен. Мне нравятся твои мечты. Надеюсь, что они по Божьей воле осуществятся. Справедливый папа и мудрый император когда-нибудь появятся и изменят мир к лучшему. А притеснителей народа Господь покарает.
– Что же мне – всю жизнь ждать? Видеть, как мучают, казнят невинных, и молчать? – вспыхнул Михаэль.
– Конечно, нет. Но нужно набраться терпения. Проповедовать правду, учить простых людей.
– На это жизни не хватит. К смирению призывают те, кто не хочет жить по слову Божьему. То, о чем я говорил, – это не мечты. Это план действий, – уверенно заявил Михаэль. – «Мне отмщение и аз воздам», – сказано в Библии.
– Неужели ты будешь действовать силой? Проливать кровь? Бунтовать с оружием в руках?! Но к чему приведет насилие? Только к насилию! Я против него, против войны, пыток, смертной казни. Разве что в самом крайнем случае…
– Мне тоже хотелось бы избежать насилия, Тео. Надеюсь, что до этого не дойдет. Но чем больше людей встанет за правду, тем меньше прольется крови. Ты же не ждешь, пока Божьей волей правда восторжествует в твоей науке. Старой медицине ты бросаешь вызов, как бунтарь, а сейчас рассуждаешь, как послушная овечка в стаде! Выходит, Тео, нам не по пути?
– Пойми, Михль, я призван лечить людей, а не убивать. Хотя уж если бы довелось воевать, то лучше за справедливость, чем за неправое дело. Но чего ты добьешься в одиночку?
– Посмотрим, Тео, посмотрим! Почему в одиночку? Я думаю, что в Тироле так же, как я, думают многие… Извини, мы засиделись, мне пора уходить.
– Да, уже за полночь, время третьей стражи… Лучше тебе остаться ночевать у меня.
Рано утром наступило время прощаться.
– Храни тебя Бог, Михль! – промолвил Теофраст. – Я боюсь за тебя, будь осторожен!
– И тебя пусть хранит Бог, Теофраст! Я желаю тебе точно того же.
– А мне-то чего остерегаться?
– Ты ходишь по лезвию ножа. Святая инквизиция не дремлет. Для нее ты колдун, безбожник и еретик.
Приятели обнялись, и гость покинул дом Теофраста.
* * *
В Тироле многие не любили правителей. После того как Лютер перевел Новый Завет на немецкий язык, простые люди, сидя за столом в харчевне
