Инга спала, сладко подсунув ладошки под голову. На её щеках розовел румянец, губы тронула лёгкая улыбка, светлые волосы разметались по подушке. Кассу она напомнила ангела, но не небарийского. Именно такими представляли людишки небесных жителей, спускающихся к ним, взмахивая белоснежными крыльями.
Глава 21
По длинному коридору стучали колёса металлической каталки, громыхали крышки на кастрюлях, звучный голос кричал «ужин», а Кассиэль застыл в проходе, не в силах оторвать взгляд от фантастического видения. Не хватало только сияния, окутавшего спящую девушку, и переливчатое пение арфы.
Наверное, именно в этот момент в груди легионера защемило, натянуло, будто намотало жилы на кулак, закоротило и выключилось, чтобы потом щёлкнул рубильник, и ток болезненно ошпарил вены. Странное ощущение… Хотелось обнять, приласкать, провести пальцами по белоснежной коже. Еле касаясь, легко, невесомо, как крыльями бабочек, как губами по бархатным лепесткам.
Что за бред? Что за низменные чувства? Был бы Кас слабым человеком, можно было бы подумать о капризах души. Но Кассиэль принадлежал по праву рождения к небарийцам, а не являлся физической оболочкой для энергетического, бестелесного сгустка.
Орущая женщина приближалась, споро катила перед собой тележку, источающую отвратительную вонь. Страшно представить, чем здесь кормили пациентов, раз даже крепкий желудок Касса сжался от отвращения. Послав тётке предупреждающий взгляд, чтобы она не смела приближаться к этой палате, Кассиэль закрыл дверь, отсекая шум и посторонние запахи.
Инга издала непонятный звук, похожий на мяуканье кошки, сладко улыбнулась, перевернулась на другой бок и мерно засопела, пребывая в призрачных кущах Морфея.
Кассиэль прикрыл глаза, принудительно отвлекаясь от будоражащего сознание вида, приказал себе собраться, пока не наделал глупостей. На подоконнике нашлась кривобокая ваза, куда с трудом поместился букет. Оставив на столике заказанный ужин, Кас собирался тихо уйти, но на мгновение задержался, чтобы ещё раз прочувствовать внутреннее копошение чего-то неизведанного.
Не удержался, подошёл, поправил одеяло, скрыв им молочное плечо. Сделал глубокий вдох, зажмурился, перебирая пальцами шелковистые локоны. Нужно оторваться, за шкирку выволочь себя прочь, но Кассиэль никак не мог одёрнуть руку.
— Костя? — ударило в спину чужое имя, к которому Кас ещё не привык. — Ты чего тут делаешь?
Стас заканчивал дежурство и, как обычно, заскочил проведать Машкову. Каково было его удивление, когда он увидел Костю, склонившегося над спящей девушкой.
— Организовал Инге сюрприз, а она спит, — шёпотом отчитался Кас, указывая в сторону стола и отходя от кровати. — Прогулка утомила.
— Пусть отдыхает, — улыбнулся Станислав. — Первый раз без успокоительного заснула.
Мужчины вышли, осторожно прикрыв за собой дверь, и продолжили обсуждать состоявшееся знакомство, двигаясь к лифту. Кажется, в интонациях Кассиэля что-то изменилось, потому что Стас довольно скалился, откровенно потешаясь над мужчиной.
Простившись с Долговым, Кас забрался в салон и откинулся на спинку сидения. Мысли кружились в голове, жужжали, сталкивались друг с другом, отказываясь выстраиваться в чёткую цепочку. Стас, Тимофей, крылья, Инга, тепло в груди, собиратель душ, Константин, подгон Гезария, Ксандр. И всё это по кругу вертелось вокруг него.
На случайное стечение обстоятельств походило всё меньше и меньше. Больше похоже на вмешательство высших сил, и не понятно предназначение легионера. Очередная партия на шахматной доске? Запретные игры с людишками? Какие-то опыты, ставящиеся на нём?
Вопросы вспыхивали, разгорались, а тушить их было нечем. Ответов ноль, даже не находилось объяснений избирательному видению Инги. Тень собирателя от неё не укрылась, а сущность чёрного осталась невидима. С Артюшином всё наоборот. Он не понял, что за ним пришли, но от призрачных крыльев не мог отодрать взгляда.
Возможно, прояснить упущенное Кассом смог бы Гезар, будучи значительно старше и мудрее, но товарища здесь не было, и на зов он не откликнется. Гезария и так сделал для друга и ученика слишком много и на нарушение закона не пойдёт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Кас завёл двигатель, вырулил на проезжую часть и свернул в сторону дома, собираясь провести мозговой штурм. В тишине, под покровом ночи, глядя на изъеденную луну и расставляя фигуры на своей доске.
Инге показалось, что она спит у себя квартире, и авария произошла в кошмарном сне. Достаточно было положить ладонь на живот, чтобы убедиться в этом. Она так и сделала, судорожно закусив губу. Не сон. Явь, с которой уже почти смирилась.
Ноздри уловили слюнозалипательный запах, витающий по палате. Он пропитал собой воздух, стерильные стены, линолеум на полу. Пахло запечённым мясом, чесночком, овощами на гриле. Аромат перебивал вонь лекарств и хлорки, проникал в нос и вызывал голодные судороги желудка.
Поднявшись с кровати, Машкова окинула стол и заворожённо пошла к пенопластовым коробочкам, всё ещё хранящим душевное тепло. Инга не верила своим глазам. После безвкусной бурды и фруктовой диеты, лишь бы не откинуться от голода, такое обилие блюд высокой кухни.
«С меня обещанный сюрприз», — пришли на память слова Константина. И сразу вспомнилась их прогулка, как мужчина послушно катал её по тропинкам, их беседа, вроде из ничего, но настолько увлекательная, что они с трудом остановились.
Сердце дёрнулось, затарахтело, забилось в сумасшедшем танце, стоило подумать о Косте. Нет. Это не симпатия. Просто приятное послевкусие после общения с интересным собеседником. Оправдав свою вспышку логичным объяснением, Инга открыла первую коробочку и чуть не захлебнулась слюной от удовольствия.
— Спасибо за сюрприз, — прошептала она, подхватывая пальцами подрумяненный перец. — И за желание жить дальше.
Глава 22
Кассиэль стал постоянным сопровождающим Инги, каждый день отвозя её в соседний корпус, а потом соблазняя длительными прогулками в прилегающем парке. К жителю шестьдесят шестой палаты он больше не заходил, оставаясь ждать Машкову в коридоре. Избегал лишний раз провоцировать Тимофея, всё ещё надеясь не привлекать внимание хотя бы с этой стороны.
Странные вещи происходили. Брезгливость и нетерпение ко всем людишкам переставала проявлять себя рядом с Ингой. Кассиэлю нравилось слушать её рассуждения на любую тему, нравилось держать её руку, помогая подняться по ступенькам беседки, нравилось дышать её неуловимым ароматом, вобравшем в себя и свежесть ветра, и сладость цветов, и терпкость смол.
А самое главное, его тянуло окунуться в тепло, источаемое Ингой, извозиться в нём, перемазаться, укутаться, склеиться с ним, чтобы не лишаться его при расставании. Происходящее заставляло Кассиэля волноваться, испытывать растерянность, биться ночами с неуправляемой партией.
Он привык, что фигуры на доске имеют только два цвета — чёрный и белый, но общение с Ингой раскрасило их в неприличный сиреневый, в кричащий розовый, в ядовитый жёлтый, в удушающе синий. Кас пытался расставить их на скучную, чёрно-белую клетку, продвинуть в нужную сторону, но они скатывались с неё, размазывая по призрачной поверхности переливающуюся радугу.
Кас с трудом акцентировал внимание по утрам на работе, больше делая видимость какой-нибудь деятельности и переложив основное на заместителей, а сам прыгал в машину и летел в больницу, стараясь успеть к обеду. Его мучал голод, но не тот меркантильный, заставляющий вгрызаться зубами в кусок мяса. Легионера изводила жажда по эмоциям Инги, изнуряла ненасытность и прожорливость.
С каждой встречей голод становился объёмнее, выходил из-под контроля, оседал потребностью держать всё время Ингу в поле зрения, вшить в зону своего комфорта, приклеить на липучку к своему телу. А стоило сказать «до завтра», прикрыть за собой дверь, отдалиться на шаг, как ненависть и раздражение тут же возвращались. И смрад возвращался, напрочь стирая головокружительный запах Инги.
