Крачка ухватила клювом прутик и спросила Серого:
— Как по-твоему, людям можно доверять?
— Конечно же, нет. Но разве это имеет значение? — Он подхватил кусочек коры. — Все отныне изменилось, только вот не знаю — к лучшему или к худшему. Я знаю только одно: наверное, будет интересно.
И, сжимая кусочек коры, он полетел добавить его к растущей куче.
Ксолотль
Когда жрецы сожгли его тело на погребальном костре неподалеку от Вера-Круса, дух Кецалькоатля перышком поднялся вверх вместе с дымом, переместившись наконец в царство уединения и удовлетворенности, расположенное над миром людей.
Время здесь проходило незаметно, никаких различий не существовало, и само «я» забывалось.
Потом, несколько секунд или столетий спустя, он услышал голос:
— Кецалькоатль, ты меня слышишь? Пауза, затем:
— Ты меня слушаешь, Кецалькоатль?
Странно было слышать голос — не свой, а какого-то другого существа. Он успел позабыть, что кроме него существуют и Другие.
— Кто зовет Кецалькоатля? — спросил он.
— Я, Тескатлипока. Твой брат и такой же бог, как и ты.
— Зачем ты отрываешь меня от глубоких размышлений?
— Хочу тебе кое-что показать.
— Меня ничто не интересует. Я и так вполне удовлетворен.
— Но позволь мне по крайней мере рассказать тебе, что это такое.
— Если настаиваешь, то расскажи. А потом уходи.
— Я хочу показать тебе твое собственное тело, — сказал Тескатлипока.
— Мое тело? — изумился Кецалькоатль. — Разве я могу иметь тело? И что это такое?
Тескатлипока раскрыл ладонь. Ее внутренняя поверхность оказалась зеркалом из дымчатого черного стекла. Кецалькоатль посмотрел в зеркало. Его чернота сменилась матовой белизной, потом прозрачностью, и Кецалькоатль увидел обнаженное мужское тело, неподвижно лежащее с закрытыми глазами.
— Кто это? — спросил Кецалькоатль.
— Это ты!
— Не может быть! — не поверил Кецалькоатль. — Ведь эта штука мертва!
— Тебе достаточно войти в него, и тело оживет.
— Мне от него ничего не нужно, — сказал Кецалькоатль. Но что-то в лежащей фигуре всколыхнуло его и подстегнуло любопытство. Он снова взглянул на тело — сперва презрительно, потом с любопытством.
И мгновение спустя очутился внутри. На него немедленно обрушились ощущения. Уши слышали звуки, кожа чувствовала прикосновения. И это оказалось больно! Кецалькоатль тут же рванулся наружу, подальше от тяжелого, чувственного, скованного желаниями тела — обратно в царство чистой удовлетворенности.
Но он уже увяз. Капкан мертвого тела захлопнулся. И оно перестало быть мертвым. Он очутился в ловушке тела. Воистину он стал телом.
Ацтек Ксолотль открыл глаза.
Он увидел склонившуюся над ним женщину — старуху с сумасшедшинкой в глазах.
— Добро пожаловать в ад, — сказала она.
Ксолотль застонал и попытался вспомнить сон, но тот быстро улетучивался из памяти.
— А где же Миктлан? — спросил он.
— Что такое Миктлан?
— Подземный мир моего народа, ацтеков. Место, куда мы попадаем после смерти.
— Никогда о нем не слыхала. Иногда Министерство возрождения ошибается. Но ты не волнуйся — где-то здесь наверняка отыщется и ацтекский ад.
— А это что за место?
— Это Новый Ад. Добро пожаловать в чудесный мир вечного проклятия. — Она хихикнула.
— И что теперь? — спросил Ксолотль.
— Оставайся на Лифте, — велела старуха. — На тебя хочет взглянуть сам Босс.
— Кто это такой? — спросил Сатана.
— Его имя Ксолотль, — объявил демон-мажордом, стоявший у входа в просторное помещение с обитыми ореховыми панелями стенами, где Сатана и его друзья беседовали со вновь оживленными духами.
— Как, говоришь, его зовут? — переспросил Сатана.
— Его имя начинается на «к», — пояснил демон, — но произносится, начиная с мягкого «ш». Он ацтек, и ему полагается находиться в другом аду. Должно быть, отдел по сортировке мертвых душ лопухнулся.
— Чем ты занимался, когда был жив? — поинтересовался Сатана.
Ксолотль взглянул на Сатану и вздрогнул, потому что тот напомнил ему большую статую Тескатлипоки, стоявшую на главной площади Теночтитлана до того, как Кортес со своими испанцами разрушил город. Тескатлипока считался богом войны и беспорядка, жертв и возмездия, набожности и нищеты. Он был амбициозным и жутковатым божеством, а Ксолотль — одним из его жрецов.
— Я был жрецом, волшебником и пророком, — ответил он.
Ксолотль был невысок, с бочкообразной грудью и жилистыми тонкими ногами. Длинные черные волосы спадали до лопаток, он был одет в плащ и набедренную повязку из оленьей кожи — не в настоящие, разумеется, а в то, что Центральная адская костюмерная сумела подобрать в качестве имитации одеяний мексиканского индейца.
— Добро пожаловать в ад, — пробасил Сатана с порочной уверенностью. — У нас здесь множество всевозможных священников. Будь как дома. У тебя нет для нас какого-нибудь забавного пророчества?
— Пока еще нет, господин. Я только что появился здесь.
— Если я предоставлю тебе в Новом Аду свободу, что ты сделаешь?
— Честно говоря, господин, пока не знаю. Возможно, я увижу свое предназначение в пророческом сне. А если нет, то стану искать место слияния девяти рек. Там начинается Миктлан, загробный мир ацтеков.
— А что в твоем Миктлане есть такого, чего нет здесь? — полюбопытствовал Сатана.
— Ничто, — ответствовал Ксолотль. — А я как раз и ищу ничто. Миктлан, господин, есть ад пустоты. И спокойствия.
Сатана рассмеялся:
— Тогда иди и ищи свой Миктлан.
Покинув здание адского Управления, Ксолотль зашагал по улицам Нуэво. Добравшись до пригорода, он направился на север, в направлении моря Чистилища. На север он пошел потому, что в древних знаниях Кецалькоатля говорилось, что именно там расположено место слияния девяти рек.
Четыре дня ходьбы и бега привели его в окрестности Нью-Кейптауна. Расположенный неподалеку от города лагерь огромной армии он обнаружил по запаху задолго до того, как увидел его или услышал. Он дождался темноты, осторожно подкрался к линии пикетов, украл коня и незамеченным скрылся.
Сев на коня, он продолжил путешествие на север, окруженный монотонным ландшафтом из кривых деревьев и холмов ржавеющего вооружения. За полем боя отыскалась дорога, прямая, словно смерть, и по ней Ксолотль поднялся на пустынное, продуваемое всеми ветрами плато.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
