Илай был уверен, что жена на отборе выберет Лорелею. Он слишком хорошо знал Гленн. Ее поступки и реакции давно стали предсказуемы. Если он немного и подтолкнул ее, воздействуя на душу магией, то это было абсолютно незаметно. Капля в море.
И вот обряд магического зачатия состоялся. После него он сразу приставил к нарите охрану — двух душехранителей. Теперь он имел на это право. Казалось бы, все волнения позади, но все стало только хуже. Его нарите угасала на глазах. Дурнота была ее постоянным спутником. Она изводила девушку, выпивала из нее все соки.
— У Лорелеи магический токсикоз, — объяснила ему смотрительница. — Такое частенько бывает. Дайте время, и все пройдет.
Он доверился опыту смотрительницы, но улучшений все не было. Лорелея почти ничего не ела, даже воду ее организм принимал с трудом. Бледная, изможденная, с синяками под глазами, она таяла день ото дня.
Сперва Илай навещал ее как любой маг нарите после обряда — положенный час в день. Но постепенно время его пребывание в покоях Лорелеи увеличивалось. Вскоре он проводил с ней каждый вечер, засиживаясь допоздна.
Жене и другим он объяснял, что причина в плохом самочувствии нарите. Ей необходимо присутствие хозяина магии, чтобы та лучше приживалась. Но сам Илай знал, что дело не только в этом. Он хотел быть с Леей. Ему эти вечера были даже нужнее, чем ей. Лишь с ней он чувствовал себя живым.
Они общались, рассказывали друг другу истории из жизни. С Леей было невероятно легко. Илай не помнил, когда в последний раз улыбался. О смехе он вовсе забыл. А Лея показала, что он пока не окончательно зачерствел. Под маской первого советника еще билось живое сердце.
— Простите, ваша милость, что я доставляю вам столько хлопот, — как-то сказала Лея. — Я стараюсь изо всех сил.
— Тебе не за что извиняться, — отмахнулся он, а потом вдруг добавил: — И зови меня, пожалуйста, по имени.
Лея смутилась, но кивнула, соглашаясь. Так они стали еще немного ближе.
Видя, что ситуация не меняется, Илай снова обсудил проблему со смотрительницей. В конце концов, забота о нарите ее прямая обязанность.
— Не понимаю, почему Лорелее не становится лучше, — сказал он. — Мое присутствие должно давать ей силы. Но, кажется, все происходит ровным счетом наоборот.
— У вас очень мощная магия, ваша милость, — ответила женщина. — Требуется больше сил и времени, чтобы она прижилась.
— Как скоро состоится проверка магии? — спросил он. — Что-то идет не так. И в этом надо разобраться.
— Боюсь, в нашем случае проверка возможна только после физического зачатия. До этого магия слишком нестабильна, ее никак не проверить.
Илай сжал кулаки. Еще один тупик. Конечно, он может настаивать на проверке, но окончательное решение принимает личная смотрительница нарите, ориентируясь на ее состояние. Ее вердикт не оспорить. В конце концов, проверку тоже проводит смотрительница.
— Я не слепец и не дурак, вижу, что Лорелея угасает, — произнес он. — Если так продолжится дальше, я потребую прервать магическое зачатие.
Смотрительница вздрогнула. Обычно маги готовы пожертвовать всем ради наследника, даже нарите. Отзывать магию у них не принято.
— Вы хотите провести чистку? — в голосе женщины сквозил ужас. — Но это крайняя мера!
— Если этого не сделать, Лорелея может погибнуть. Жизнь нарите важнее всего, не так ли?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Разумеется, — проскрипела она, явно не одобряя его планов. — Но могу я дать вам совет, ваша милость?
— Говори, — кивнул он.
— Иногда, — смотрительница понизила голос до шепота, — если простое присутствие мага не помогает, есть другой способ, более действенный.
— О чем ты?
— О физическом контакте, — последнее она произнесла практически одними губами, без звука, но Илай понял.
Физический контакт с нарите не запрещен, но смотрительница намекала не на обычные прикосновения. Она имела в виду нечто более интимное. Поцелуй, например. При мысли о нем у Илая подскочил пульс. Словно он мальчишка, которому впервые предстоит поцеловать понравившуюся девушку.
— Подобное не приветствуется, — заметил он.
— Это верно. Но, когда речь идет о магическом наследнике и жизни нарите, мы закрываем глаза на незначительные нарушения. Я убеждена, что это поможет. В моей практике уже было подобное.
Смотрительница фактически дала ему разрешение. Илай кивнул, давая понять, что услышал ее.
Всю ночь он думал о словах дамы Беллатрикс. В них было здравое звено, но главное — он этого хотел. Каждый раз видя Лорелею, он мечтал прикоснуться к ней. Порой настолько сильно, что не мог отказать себе в этом маленьком удовольствии.
Следующим вечером, когда Илай пришел в покои нарите, она не смогла встать с кровати, чтобы поприветствовать его. Так и лежала — худая, изможденная, бледная. Вынужденное голодание из-за дурноты окончательно лишило ее сил. Больно думать, что это его вина. Еще больнее смотреть в лихорадочно блестящие глаза Леи и понимать, что ничем нельзя помочь. Или все-таки можно? Смотрительница знает, о чем говорит. У нее богатый опыт. Глупо игнорировать ее совет. Тем более, когда так хочется ему последовать.
Илай придвинул кресло к изголовью кровати. Сел и взял Лею за руку. Она удивленно приподняла брови.
— Дама Беллатрикс считает, что физический контакт со мной тебе поможет, — пояснил он свои действия.
Лея неуверенно кивнула. Румянец окрасил ее щеки. Что ж, по крайней мере, она уже не так бледна как обычно. Кажется, он на верном пути.
— Расскажи, как прошел твой день, — попросил Илай.
Он надеялся ее разговорить и отвлечь. Лея начала перечислять ничем не примечательные события — поела, поспала, посмотрела в окно. Ее дни были похожи один на другой. Что неудивительно при таком самочувствии.
Илай почти не слушал, а только сильнее сжимал пальцы Леи и все наклонялся к ней ближе. Расстояние между ними медленно таяло. Лея не сразу это поняла, а, когда заметила, часто заморгала, удивленная его действиями. Но, что интересно, не отстранилась. Еще один хороший знак.
Теперь их лица разделяли ничтожные сантиметры. В спальне вдруг стало невыносимо жарко. Воздух при следующем вдохе обжег легкие. Так и до теплового удара недалеко. Даже странно, что одежда на нем не задымилась.
Здравый смысл не просто кричал, что не надо этого делать, он орал, срываясь на хрип — нет! Нет! НЕТ! Опомнись, пути назад не будет. Если перейдешь эту черту, уже не вернешься обратно. Все изменится. Но вот что забавно — Илай хотел этих изменений. Жаждал их и предвкушал. Так что, здравый смысл мог идти куда подальше. И да здравствуют безумства! Перед этим искушением ему точно не устоять.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
