жил, как бродяга, и будто бы ничего «не добился». У Него не было постоянного жилья, не было спокойной жизни. Его ненавидели, Его не принимали. В конце концов Его осудили на смерть, причем Он и не защищался! Христос говорил, что Он – Царь, что Он – Сын Божий, а был распят на Кресте: «Вот ведь неудачник! Несостоявшийся человек!»
Поэтому необходимо почаще задавать себе вопрос: «Какова цель психологии? Особенно – христианской психологии?» Неужели она в том, чтобы быть успешным в этой быстропреходящей жизни и жить всего лишь в земном измерении? Если суть именно такова, то это антихристианство! Это идет против всего, за что стоял Христос: Он был открыт, не защищался от зла, был уязвим в Своей любви и открытости. А раз наша задача – стать такими, чтобы через нас Христос присутствовал на земле, мы должны стремиться быть открытыми, беззащитными, как Он.
Вот еще одно высказывание владыки Антония: «Спаситель сказал: Я вам даю пример, которому вы должны последовать (ср. Ин. 13: 15)… Он дает не только учение, но и пример; не только слова, которые должны нас наставить на то, как мы должны жить, но Он нам показал на Своем опыте, в Своем лице, что Его учение и Его пути жизни – это учение и пути доступные, возможные. Хотя, конечно, какой-то ценой, но они нас делают, по слову Спасителя, сынами, детьми Божиими и открывают для нас область жизни и область истины» [42].
Речь идет не о психологических методиках, а совсем о другом уровне бытия! О другом измерении! Размышлять об этом надо очень серьезно, иначе нам грозит опасность застрять в психологическом слое, что как раз и мешает нам раскрыться Христу. Здесь же речь идет о такой тесной близости, о таком единении со Христом, о такой дружбе с Ним, которые позволили бы нам вырасти в Нем и с Ним. Вырасти в человека в размер Христа – в размер настоящего человека. И по опыту владыки Антония, вовсе не обязательно, чтобы человек был психически здоровым – «нормальным».
Дружба со Христом
Кто такой друг? По словам владыки, друг – это человек, который понимает нас без слов. Мы думаем, что коммуникация всегда происходит через слова, вербально. Это не так! Пока мы нуждаемся в словах, мы еще неглубоко едины друг с другом… Процитирую владыку: «Мы обманываемся, когда думаем, что общаемся друг с другом через слово. Если между нами нет глубины молчания, то слова ничего не передают – они пустой звук. Понимание происходит на том уровне, где два человека встречаются глубинно именно в молчании, за пределами всякого словесного выражения» [43].
Уверена, что владыка общался со Христом именно так. В первой главе мы говорили о том, что для владыки цель молитвы состояла в стяжании молчания: так вмолчаться в себя, чтобы услышать внутри себя Слово Божие. Это касалось и созерцательной, и деятельной жизни. Созерцание и деятельная, активная жизнь для владыки одно целое. Корень всякого деяния лежал для него в молитвенном молчании и слушании. Владыка чутко слышал, что происходит глубоко внутри него, и это внутреннее подсказывало ему, как действовать.
Во время Великого поста молодая девушка спросила у владыки: «Моя семья каждый год заставляет меня пойти на исповедь и причаститься, потому что Пасха. А я не верю в Бога. Что мне делать?» Он ответил: «Не бойся… Я все равно не допущу тебя к Причастию». Девушка: «Но все-таки – что же мне делать?»
Владыка встречался с ней в течение всего Великого поста, и ему никак не удавалось доказать ей существование Бога. И тогда он сказал: «Скоро Страстная пятница, приходи. Мы будем вместе стоять перед плащаницей и молиться, чтобы узнать, что скажет Сам Господь. Раз ни твоя семья, ни я, ни другие священники не сумели помочь тебе найти Христа, мы будем просить Его Самого. И ждать, как Он тебе откроется».
Девушка пришла. Владыка, стоя на коленях перед плащаницей, неожиданно для себя самого спросил у нее примерно так: «Для тебя важно знать Христа? Для тебя это вопрос жизни и смерти?» – «Да, да! – ответила она, – если Бога нет, то нет и смысла в жизни. И я покончу с собой. Что мне делать?» После долгого молчания владыка ответил ей: «Не знаю!» И опять надолго замолчал, а потом спросил: «Будешь ли делать то, что я тебе скажу?» – «Да, – ответила она, – а что делать?» – «Не знаю…» – промолвил владыка и снова замолчал.
Он молча углублялся в себя, чтобы услышать, что говорит ему Сам Господь. И, расслышав в глубине души Его слова, сказал девушке: «Ко мне пришла мысль… такая страшная, что я твердо знаю: она не моя… Подходи к Причастию, ко Христу, Который сейчас лежит в гробу, и скажи Ему: „Ни Твои священники, ни моя семья – никто не смог донести до меня, что Ты жив, что Ты есть!
Я буду причащаться, но если Ты не дашь мне знать, что это Ты, что Ты есть, тогда я раз и навсегда кончаю с Тобой“».
Она возразила владыке: «Но если Бог есть, это же кощунство! Я так не могу!» Владыка сказал: «Я за это отвечаю». И на Пасхальном богослужении она подошла к Чаше и произнесла эти страшные слова. Владыка ее причастил. А через несколько дней получил от нее записку: «Я пока не знаю, существует ли Бог или нет, но точно знаю, что эти Вино и Хлеб не были просто хлебом и вином». С этого момента началось выздоровление девушки и познание ею Христа.
Меня этот случай трогает до слез. Каково сострадание владыки и каково его страдание из-за того, что он своим присутствием, своей личностью не сумел передать девушке, что Христос жив! Меня вдохновляет, что владыка сумел так войти внутрь себя, так молчать – чтобы услышать! Он передал услышанное, не зная, что будет дальше, – а ведь это тоже свидетельствует о его глубокой вере и доверии Христу. Все вместе это и привело к спасению души девушки. Но ведь к такому служению призваны и мы: научиться так вмолчаться в себя, чтобы услышать слова Божии… Мне бы очень хотелось, чтобы я и вы полюбили молчание, чтобы смогли действительно услышать что-то, а потом из этого молчания начать действовать.
Цель молитвы для владыки Антония – молчание в присутствии Божием, перед Ним, перед Его лицом. В третьей главе мы с вами обсудим, что делать,
