Хотя, в глубине моей груди, обёрнутый самой обычной толстой кожей, покоился нож-негатор. Ну как-то не придумал я больше, где эту лютую хрень хранить. Так что шансы в случае силового противостояния есть.
Так что я, несмотря на благожелательную лыбу, стал прикидывать, как оберну ножик тросами и начну им тыкать. Вот кого — вопрос. Статуй — явный медиум силы нечистика, то есть если тыкнуть в неё — связь разорвётся. И ступа станет простой ступой, без небывальщины, а монась — монасем. Но вот что он из себя представляет без подпитки от идола — чёрт знает. Ни хрена не понятно, слишком много небывальщины от нечистка «с той стороны». Впрочем, наверное, всё равно статуй сначала. А если монах такой же, как были — справлюсь. Ну и тыкнуть ножом успею в любом случае, прикинул я, собрался, успокоился и изобразил на морде лица приветливую и улыбчивую рожу.
— Почтенного Джам-Чуб-Сем-Па Ваджрапани называли так выходцы с северо-запада, — благожелательно выдал монах, для которого прошло меньше секунды. — Хотя титул Чёрт-в-ступе не вполне соответствуют Его величию вне колеса Сансары, Он принимает его от вас, Амар, — поклонился он.
— Ага, — кивнул мудрый я, поняв что мордобоя прям сейчас не предвидится. — А теперь чтоб я понял. Вот этот чуб-сам-пень, чёрт-в-ступе или кто? Имя в смысле.
— Имя почтенного Джам-Чуб-Сем-Па Ваджрапани, носитель алмазной молнии, Амар.
— Угусь, Ваджрадержатель, — понял я. — А чего за чуб?
— Бодхисаттва, если угодно поченному. Это…
— В общих чертах понял, — не стал я углубляться в всякую буддисчину. — А ты? И как ты меня обозвал? Я вообще-то не Амар какой, а Кащей Бессмертный.
— Амар и есть титул почтенного, на языке первого Будды. Бессмертный.
— Санскрит? — уточнил начитанный я, на что получил кивок.
— Недостойный же, передающий волю Бодхисаттвы — скромный усен, воин-монах, — не излишне уточнил он, — Храма Шаолиня на Отгон-Тэнгэр, Нар.
— Монголия? — уточнил я, поскольку Ленка скидывала мне данные в режиме реального времени, да и сам что-то про самую высокую гору Монголии слышал.
— Знания почтенного Амара несомненны. Именно там я постигал путь чань, в тренировках и питании сырым мясом обрёл просвещение достаточно, чтобы Почтенный Ваджрапани говорил мной.
— Это всё замечательно, и желудок у тебя на зависть, — оценил я. — А чего Ваджрапани от меня надо? Я вроде как… ваших монахов немного на встречу с Буддой отправил, но они сами пришли. Невиноватый я, — отрезал я.
— Путь братьев выбран были ими самими. Никто и не думал обвинять почтенного Амира в его праведных деяниях.
— Мдя? — уточнил я, на что монась ладушки сложил и покивал. — Ну и хорошо. А какого лешего вам от меня надо-то?
— Почтенный Ваджрапани сообщит это вам лично, — обрадовал меня монась.
И в этот момент поток небывальщины, через статуй чёрта идущий к монаху, уплотнился, вывернулся… И передо мной встал пухлый синий чертила, попыхивающий огоньком. Правда, без этой ваджры, что не может не радовать.
— Привет, — радостно оскалился он. — Давай драться!
— Эээ… — офигел я. — А нафига?
— Как «нафига»? Будду восславить, — стал загибать пухлые пальцы чёрт. — Порадоваться битве. Ты что, не хочешь? — выпучил он на меня и так выпученные буркалы.
— Да как-то не особо, — честно ответил я.
— А я — хочу. Давай драться!
— Стопэ! — возмутился я. — А мне что за это будет? Ну, кроме люлей — они бесплатные, их все, кому не лень, раздают, если получится.
— А что ты хочешь? — изумился синий.
Вообще, ни хрена это был не этот самый Ваджрадержатель. Довольно интересная ситуация с одержанием Идеей, которая одновременно и нечистик. Видимо, то же самое, что с одержимыми Лихом, только в данном случае медиум не нечистик, а человек. Ну и главное — он… ну в общем примерно соответствовал мне-в-теле. То есть, он СПЕЦИАЛЬНО создал эффектор примерно равных со мной сил и возможностей. Что довольно любезно с его стороны, только мне как-то вот ну совсем не хотелось с ним заниматься мордобоем.
— Мне ИНТЕРЕСНО, — через минуту раздумий выдал я. — Для начала, я догадываюсь, что случилось с богами. Но хочу знать точно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не от меня, — развёл руками синий. — Ответ ты найдёшь на своём пути, — прищурился он, изумлённо выпучив глаза. — От себя. Впрочем, это твой путь, Сошедший с Колеса, я могу и не видеть. Но на этот вопрос я не отвечу.
— Жмот какой, — посетовал я. — А Будда тут?
— Какой? — ехидно прищурился синий. — Я — олицетворённая мощь Будд…
— Я пошёл, — демонстративно повернулся я.
Видимо, были «граничные условия». А этот ваджрадержатель и вправду желал предаться всевозрадостнейшему мордобою. Ну, в принципе, почему «нет»? Но мне и вправду интересно. А сущность настолько сильная и небывальская вполне может ответить на ряд фундаментальных вопросов, ответы на которых не содержит ни сеть, ни арискино «ведание». Вот с тем же Буддой — и вправду интересно. Он же не бог, собственно. И не нечистик, человек и идея. А вот где он сейчас, например?
— Гаутама Шакьямуни воплотился в местах своего рождения и несёт слово Будды как человек, — выдал Ваджрапани.
— А Индра?
— Его нет, — отрезал чёрт. — Всё что могу сказать тебе, Бессмертный.
— А что ты МОЖЕШЬ рассказать? — подумав спросил я.
— Всё? — уточнил, ехидно оскалившись, Важдрапани.
— Всё, мне интересное, — ответно оскалился я. — Из того, что можешь рассказать, конечно. Это — плата за поединок.
— Не думал я, что воитель, ступне которого гордилось бы поле Куру, будет торговаться…
— Могу уйти.
— Тебя скрягой не называют?
— Наполшишечки.
— Клеша-мара! Ладно, слушай.
И стал этот тип трындеть действительно интересные вещи. Приправлял, правда, своим нудизмом, в смысле буддизмом, но очень напоказ, как по мне. Ни хрена этот чёрт-в-ступе не желал «избавиться от желаний и затухнуть». Он наоборот, ими фонтанировал. Пусть немногими, но очень яркими и чистыми.
Так вот, рассказал он, что пришествие небывальщины вызвано не смертями. А именно термоядом, массовыми взрывами, и ужасом и верой выживших, которая «прорвала кромку». Которая до сих пор прорвана, что, в общем, и ощущалось.
«Во всём виноваты боги, но их нет» — единственный, косвенно открывающий причины исчезновения небывальщины, ответ.
Ну и всякие марства, которые агрессивные и обманывающие нечистики. Причём Зелёнка подпрыгивала и ликовала — данные важнейшие, вполне могущие быть экстраполированы не только на ракшасов каких, а на нежить и нечисть «в целом».
В общем, протрындел всякое интересное синий часа два. А потом хлопнул в ладоши, заколыхав толстым пузом:
— Давай драться, Амар!
— Ну, дава… — не договорил размазавшийся по стене я.
Ну паразит, оскалился я, отлепившись от стенки. И… с час выхватывал люлей, огребал лещей, ну и вообще — выхватил некислых, блин, звиздюлей!
И дело вот в чём — Ваджрапани не применял никаких колдунств. Он воплотился в той силе, которую имело моё тело. А наше джентльменское соглашение о мордобое… Ну, я мог растроситься, конечно, но… Это неправильно и нечестно. Хотя небывальщина и не накажет. Ну и сам этот тип вполне мог на «неспортивное» поведение притиснуть в реальность кусок мне не по зубам и тросам.
А как боец, на чистой физике… да делал он меня, как щегла! Сломал, паразит, несколько рёбер, под конец — сломал руку, но тут я ПЕРВЫЙ, мать его — первый раз его достал. Причём не исскуством каким мордобойным — он сломав мне граблю отступил, ну и зарядил я ему в рыло от души.
— Славно, — шмыгнул кровавыми соплями тип. — Благодарю, — слегка поклонился он. — Прощай.
И остался монах. Скрюченный, скорченный и очень душевно отмудоханный. Видно, всё же не настолько безответно меня метелили, как мне казалось. А рожа опухшая — это я последний раз душевно зарядил, отметил я рыло, не то, что приобрётшее европейские черты, а превзошедшее его — морда клином и выпученые глаза с фингалами с двух сторон.
— Почтенный Амар нуждается в исцелении? — выдал этот отбитый кусок мяса.
