Впрочем, мне не время было последние почести отдавать. Аварийная система перестала тянуть меня вверх, но еще держала трос. Я стал лихорадочно карабкаться вверх, а туман снова переструктурировался. Серебристые нити оформились в сферу со множеством лучей-игл — я заметил ее портретное сходство с радиолярией. Потом шар стал темнеть, а иглы соединяться и образовывать что-то вроде ячеек, которые набрякали и густели. Из сияния как будто рождалось вещество — марсианский красноватый мерзлотный лед, несколько более яркий и свежий чем обычно. И этот лед наседал мне на пятки.
Я на полной натуге пехал вверх, умный комбез еще родил зубчики на перчатках, которые помогали держаться. Однако бурный ледяной вал быстро догонял меня, а до поверхности оставалось метров тридцать еще. Опять проигрыш намечается?
Но тут в колодец, которая образовалась после исчезновения дома, влетела птичка счастья — вернее, юркий коптер. Его телескопические руки крепко ухватили меня за талию, я едва успел разжать ладони и тут же оказался вознесен из шахты. На моих глазах она вся затянулась льдом, который еще брызнул вверх на манер гейзера, словно пытаясь достать меня в последнем рывке. Но потом ледяная труха опала и застыла. На месте приемного купола дома-колодца «Лягушатник» под оранжевым небом маячил только скромный холмик, навроде могильного, изо льда и реголита. Все стало как встарь, до появления здесь человека. Погнутые трубы путепроводов, воздухопроводов, водопроводов, связепроводов еще утыкались в него, словно хотели подпитать мертвеца. А вокруг уже кружили аварийные и полицейские коптеры, подъезжали и зеваки на гермокарах.
На летательном аппарате раскрылся люк, и телерука загрузила меня в багажный отсек, из которого я легко перебрался в кабину. Там за пультом управления сидела… ну я удивился… Екатерина А190 — Сонькина мать, дама изрядного энтузиазма. А как говорит очередной земной имам: счастье и беды страны зависят от темперамента женщины.
— Рад встрече, очень своевременная, — заметил я, немного пропыхтевшись, — Ты, надо полагать, случайно пролетала мимо на своей ступе.
— Я летела за тобой, Фома.
Фомой меня называют только дружки и Екатерина — чтобы придать мне значительности. На самом деле мой номер — Ф.К123.
— Так ты… вы… моя родная служба все знала?
— Узнала, когда началось. Наши детекторы способны обнаружить… ЭТО только в активной фазе.
Значит, кто-то все же был в курсе дела, однако ждал, когда фаза из пассивной превратится в активную.
— И что же ЭТО было, Катерина?
— Я не могу разглашать, у тебя нет доступа, потому что ты, Фома, подмастерье тринадцатого ранга, а не начальник Технокома, и даже не член какой-либо техносферной директории.
— Ладно, у меня нет доступа, потому что я полчлена. Я плохо работаю и скверно отдыхаю, не занимаюсь дебилдингом и бабсклеем. А ты мастер сто второго ранга, начальница и вдобавок красавица. На твоем замечательном лице написаны суровость и нежность, содержательность и игривость, деловитость и раскованность, в нем читаются русские, германские и тюркские корни, причем аристократические. Но почему ты, вместе с друзьями начальниками, не создала систему хоть какого-то аварийного оповещения и эвакуации? Мне же домашние кибероболочки до распоследнего момента лапшу на уши вешали. До сих пор не могу поверить, что кто-то охотился за моей задницей, желая получить ее на завтрак, а вся страна тем временем мирно жевала свой утренний омлет и плевала на мои страдания.
— Фома, директория нашей службы предлагала потратить достаточные средства и повсеместно смонтировать систему оповещения. Но «Бет» и «Гимель» были против, дескать «Алеф» раздувает мифическую опасность, набивает себе цену и запускает руку в тощие прибыли — акционеры обидятся, столпы общества.
Старая история. В корпорации Техноком, неисчерпаемой как атом, дюжина весомых служб со своей системой секретности, доступа, фильтрации, ценностей, подходов, перспектив. Только я мало что в этом петрю. Я — рядовой сотрудник службы «Алеф», занимающейся техническим обеспечением прочих служб — рядовее и проще некуда.
— Куда мы сейчас, Катя? В комплекс «Алеф»?
— Ко мне. Сжуешь омлет из гадючьих яиц и выдавишь тюбик варенья, чтобы не переживал из-за завтрака. В комплекс потом. А сперва расскажешь, как тебе удалось выкарабкаться с третьего этажа.
— Ты, кстати, рада этому?
Собственно, женщина тут впервые посмотрела на меня, если не считать того беглого зыркания, когда она удостоверилась, что я в кабине и не нуждаюсь в кибердокторе. А взгляд у Катерины непростой, за душу цепляет, особенно если прилетает искоса. Впрочем отзыв члена Корневой Директории был скупым и строгим:
— Я рада тому, что у меня есть дополнительный источник информации.
В самом деле, чего большего желать от мастера «техно» сто второго ранга, почто ей за вас переживать.
— Ну и на том спасибо, начальник.
Между прочим, я впервые оказался у Екатерины дома. Она действительно большая шишка в службе «Алеф», начальник отдела особых экспертиз. Мою жилплощадь на ее жилплощадь сменять бы вряд ли получилось. У меня дом-колодец и метраж на порядок меньше. А у нее вид на величественную гору Олимп и прочие вулканы Тарсиса, ради которых сюда припираются толпы туристов. Ее жилье не надо прятать в грунт от малоприятной атмосферы Марса. Генераторы сферического вандерваальсового поля удерживают тепло и воздух над всем кварталом, который торжественно зовется «оазисом». Соответственно червяги здесь не водятся и тараканы толпами не ходят.
Я как очутился в квартире Катерины, так уже хлопот не знал: коврик-самоход меня потащил под ионообменный душ и в тонизирующий электротуман, на массажеры, разминашки, костоправки и тренажеры, к телопричесывателю и всекормителю, работающему на свежих продуктах с натуральных плантаций, всяких там мясопомидорах и рыбофруктах. Деликатесный омлет из яиц земляной гадюки тоже был в меню — говорят, что когда-то человечество применяло в качестве несушек каких-то птичек из семейства курообразных. Это, конечно, было признаком плохого вкуса и недоразвитости, ведь гадючка не только непрестанно несется в любой обстановке, но и сдаивает литрами полезный яд.
Наконец я был отдраен, очищен, причесан, облачен в стильный полуформенный комбез, набрал поднос всяких яств и уселся за стол, поглядывая на светлячков Фобоса и Деймоса через большое бронестеклянное окно. Порассказав о своих злоключениях, я поинтересовался у Кати:
— Чего ж раньше к себе не зазывала, я бы, блин, не отказался.
— Не заслужил, — кратко объяснила она.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
