Но Мария остановила его и, рыдая, рассказала ужасную сцену, когда было вырвано у нее из рук невинное создание, которому судьба назначила в удел несчастье, может быть, даже преступление.
А между тем, когда она возвращалась от маркиза, то почувствовала себя бодрее. Она нашла в нем суровую честность, страстную любовь к справедливости и добру, качества, которыми она восхищалась в том, кого потеряла.
Но ей угрожала новая опасность.
Де Мовилье оказал столько услуг новому правительству, что мог рассчитывать на получение высших должностей. Он нашел, что настало время расплаты и представил в Тюильри перечень юридических убийств, совершенных им, требуя награды, достойной его цинизма.
Награда не заставила себя ждать. Его сделали пэром, и король, узнав о его семействе, обещал ему устроить судьбу его дочери.
Некоторое время спустя один придворный уже просил руки Марии.
Конечно, Мовилье не колебался, тем более, что претендент был чем-то вроде королевского фаворита. Говорили даже, что он на особенно хорошем счету у одной дамы, которая занимала при дворе неофициальную, но тем более могущественную должность.
Эта последняя причина имела решающее значение для благородного Мовилье. Счастье Марии мало заботило его, и он просто объявил ей свою волю. Сначала она сопротивлялась, плакала и умоляла позволить ей уйти в монастырь.
Но Мовилье был непоколебим.
Отчаяние молодой девушки было так велико, что, уже не заботясь о своей чести, а только желая остаться верной памяти Жака, она хотела открыть все отцу.
Увы, эта отчаянная решимость едва ли могла спасти ее! Де Мовилье был человек без предрассудков, точно так же, как и тот, кого он прочил дочери в мужья.
Тогда вмешался де Фаверей.
Маркиз был сам в таком горе, которое может в одну ночь заставить человека поседеть, разбить всю его жизнь, навеки уничтожить счастье.
Де Фаверей был вдовец. У него осталась пятнадцатилетняя дочь.
Ему нечего было упрекать себя в том же, в чем был грешен Мовилье. Он окружал дочь постоянной любовью и заботой. И, несмотря на это, несчастье все же постигло его.
Дитя честного отца и благородной матери, дочь маркиза по какой-то странной аномалии таила в своей душе самые низменные инстинкты.
Она сделала необъяснимый поступок, так как человек, которому она отдалась, не отличался ни умом, ни благородством, ни даже внешними данными, которые иногда кружат головы молодым девушкам.
Маркиз открыл эту интригу, заставил негодяя драться и убил его.
Узнав о смерти любовника, дочь маркиза де Фаверей рассмеялась.
А между тем она готовилась стать матерью.
Маркиз де Фаверей, тщательно скрывший причину дуэли, жертвой которой стал соблазнитель, вскоре увез дочь в деревню, и никто не подозревал, что произошло. Во время беременности дочь маркиза подвергалась припадкам, которые подтверждали ее невменяемость.
Было очевидно, что ей не перенести родов. Доктор, которому доверился маркиз, объявил, что смерть его дочери неизбежна, но в то же время он обещал спасти ребенка, который родится у нее.
В это самое время граф де Мовилье хотел вынудить дочь согласиться на ненавистный для нее брак.
Де Фаверей пришел к ней на помощь.
Он открыл Марии, что произошло в его собственном семействе, затем прибавил:
— Жак де Котбель поручил вас мне. Вот что я вам предлагаю. Я богат, мое состояние громадно. Я знаю вашего отца. Знаю и человека, которого прочат вам в мужья. Оба падки на золото. Оба легко откажутся от своих планов в мою пользу. Согласны ли вы стать матерью ребенка, который должен родиться, так же, как я стану его отцом? Вы будете уважаемой подругой моей жизни. Тайны прошлого будут навсегда погребены в глубине наших сердец.
Мария согласилась.
Маркиз де Фаверей не ошибся относительно низости тех, чье согласие он думал купить.
Фаворит короля за полмиллиона легко уступил честь жениться на дочери графа Мовилье.
Сам де Мовилье стоил дороже.
Де Фаверей, хотя и занимал высокое положение, но не мог быть так полезен, как хотелось бы благородному отцу. Независимый характер маркиза, отказавшегося вымаливать королевскую милость, также мало импонировал будущему тестю. Это стоило миллиона.
Де Мовилье взял его и в то же время подумал, что недурно приобрести друзей в либеральной партии на случай, если политический ветер переменится.
Кроме того, ему оставалась Матильда, руки которой уже искал де Сильвереаль и которую он решился заставить согласиться на брак, вполне удовлетворявший его желания. Если только, конечно, новый миллион не явится изменить его намерения.
Мадемуазель де Мовилье стала маркизой де Фаверей.
Дочь маркиза умерла, произведя на свет девочку, которая, будучи записана в книгах как дочь неизвестных родителей, была затем признана маркизом.
Так как маркиз и его жена прожили первые годы после свадьбы в провинции, то по приезде их в Париж никто не сомневался, что Люси их дочь.
Долгое время опасались, что она унаследовала от матери ужасную болезнь.
Но неусыпные попечения маркизы, нежность, которой окружали бедного ребенка, устранили опасность, и Люси де Фаверей стала прелестной молодой девушкой, которую полюбил Марсиаль.
Таково было положение маркиза и его жены, когда они беседовали в кабинете.
— Итак, — произнес маркиз, — этот человек осмелился вас оскорбить! Но как мог он узнать, что произошло тогда в ущелье Оллиуля?
Маркиза была не в состоянии ответить на этот вопрос.
Как могла она предположить, что в это самое утро де Белен получил анонимное письмо от Бискара, составленное таким образом:
«Если герцог де Белен желает стать мужем прекрасной Люси де Фаверей, то пусть он спросит у ее матери, какова судьба ребенка, родившегося у нее в ущелье Оллиуля в ночь на 15 января 1822 года».
«Благородный» герцог не замедлил употребить в дело средство, которое ему было предложено, и читатель уже знает, чем это закончилось.
Тем не менее, это нисколько не уменьшало опасности.
Негодяй мог, воспользовавшись этой тайной, вызвать скандал. Конечно, можно было доказать его тождество с банкиром Эстремоц и сбросить с того пьедестала, на который он поднялся путем мошенничества. Это было нетрудно сделать.
Но даже вмешательство правосудия не гарантировало от клеветы и оскорблений одну из наиболее уважаемых фамилий французской магистратуры. Люди, подобные де Белену, способны на все.
Бесчестье семейства неизбежно отразится на судьбе Люси. Кто знает, до чего дойдут злословие и клевета?
Маркиз сжимал руки жены и говорил:
— А между тем я обещал Жаку спасти вас!
Затем она заговорила о Марсиале.
Маркиз знал историю молодого человека, знал, какими благородными усилиями он поднял себя. Конечно, ничто не мешало принять его предложение, разве что пришлось бы продолжить еще на некоторое время наложенное на него испытание.
Но прежде, чем открыть ему двери дома, не следовало ли сообщить ему тайну рождения Люси и тайну той, которую он хочет назвать матерью?
И все это в то время, когда де Белен объявляет открытую войну.
Затруднения были весьма значительными.
Маркиза чувствовала, что со всех сторон ее подстерегают опасности. Отсутствие сведений о Бискаре лишало надежды разыскать сына. Все рушилось.
В эту минуту в дверь постучался лакей.
Он принес маркизе письмо.
Она поспешно разорвала конверт.
— От Армана де Бернэ, — сказала она.
Затем быстро пробежала письмо глазами.
— Боже мой! — воскликнула она. — Что если он говорит правду? Это может быть спасением!
— Что такое? — спросил маркиз.
— Читайте.
Она подала письмо. Вот что в нем было:
«Через три дня мы узнаем имена убийц отца Марсиаля. Зоэра будет говорить. Значит, через три дня в полночь «Клуб Мертвых» должен собраться у меня. Вы знаете, что я подозреваю герцога де Белена, как участника этого преступления.»
— Через три дня! — сказал маркиз. — Что ж, это уже надежда. Я хочу знать истину. Я отправлюсь с вами к де Бернэ.
7
КОЛЬЦО СЖИМАЕТСЯ
Возвратимся к маленькому домику у заставы Мальо.
Там также происходил ужасный кризис.
Жак вернулся с Изабеллой после приключения, столкнувшего его лицом к лицу с двумя молодыми девушками, в состоянии глубокой задумчивости.
Тения слишком хорошо знала все, что касается любви, чтобы не усмотреть в этом случае нечто большее, чем простую услугу, оказанную женщине, оказавшейся в опасности.
Когда дверь закрылась за ними, Изабелла почувствовала будто укол в сердце. Она слишком хорошо знала Жака, чтобы не уловить волнения, которое он напрасно пытался скрыть и которого не мог преодолеть.
