Проявлявшееся ко мне уважение, естественно, вызывала зависть отдельных сотрудников и я чуть не стал жертвой их интриг. Так, работавший до меня начальником отделения по борьбе с преступлениями против личности Химелонов Вячеслав был в 1985 г. командирован для оперативной отработки содержащегося в местах лишения свободы чеченца Анзорова, который до ареста проживал в г. Орджоникидзе. Возвратившись Химелонов доложил Быковскому, Мацокину и прибывшему в командировку Комиссарову о моем знакомстве с Анзоровым. Для подтверждения представил сделанную им выписку агентурного сообщения. Согласно этой фальшивки, вызванный агентом на откровенность, Анзоров сообщил: «ряд преступлений совершил в г. Орджоникидзе, находясь под покровительством начальника отдела по борьбе с убийствами Дахкильгова Муссы». Прочтя эту выписку Комиссаров выразил сожаление о моем поспешном выдвижении, однако Быковский успокоил его разъяснением, что Анзоров был арестован еще в октябре 1984 г. когда отделение по борьбе с преступлениями против личности возглавлял не Дахкильгов, а Химелонов, Дахкильгов же был назначен на эту должность через 4 месяца после ареста Анзорова. Это убедило их в недостоверности представленных Химелоновым сведений.
В 1986 г. министра внутренних дел ЧИАССР Миценко и его заместителя по кадрам Вихлянцева изобличили в злоупотреблениях, выразившихся в списании крупных сумм на ремонт их квартир, не состоящих на балансе МВД. По этому факту выступила центральная газета, весь тираж которой был скуплен в Союзпечати республики приближенными к Миценко сотрудниками МВД. Эта акция также была освещена средствами массовой информации. В результате были отправлены в отставку Вихлянцев и, покровительствовавший ему Дятлов. В отношении Миценко ограничились дисциплинарным и партийным взысканиями.
В вязи с освобождением Дятлова от должности я обратился в управление кадров МВД СССР с рапортом о переводе в МВД ЧИАССР. По указанию руководства заместитель начальника управления кадров Нестеров оказался вынужден дать Миценко указание о предоставлении должности, одновременно направил мне сообщение об этом. Миценко предложил должность начальника спецкомендатуры Ленинского района г.Грозного полагая, что я откажусь от нее. Объяснив, что разгадал его замысел, я дал согласие. Одновременно выразил надежду на получение достойного предложения после его смещения. Через 2-3 месяца его отправили на пенсию.
Новым министром внутренних дел Чечено-Ингушетии назначили так же ростовчанина – Чернышева Павла Павловича. Внешне суровый, порывистый, резкий в движениях и поступках, жесткий в общении он оказался и высокоодаренным специалистом – управленцем. Вместе с тем, за этими показными чертами скрывались хитрость, изощренность и лукавость. В первые месяцы службы он посетил все органы внутренних дел и самостоятельные подразделения служб МВД. В каждом из них провел расширенные совещания, запугал начальников выдвижением новых кандидатур на замещение их должностей и записал замечания о нечистоплотности руководителей среднего звена. Как ни странно, но вскоре почти все опасавшиеся смещения руководители заручились его опекой. Открыто воспротивился такой кадровой политике Чернышева только один из его заместителей – Базгиев Якуб Ибрагимович (в последствии начальник управления налоговой полиции Республики Ингушетия). Его возмутила ничем не обоснованная защита Чернышевым начальника Наурского исправительно-трудового учреждения Мацаева Магомеда Ахмедовича, допустившего многочисленные нарушения режима содержания осужденных и хищений материальных ценностей. Все время совместной работы Базгиева и Чернышева сопровождалось открытым противостоянием друг другу. Базгиев Я.И. был трудоспособным, требовательным, принципиальным руководителем и кристально честным человеком. Этими качествами он заслужил уважение и поддержку коллектива, всегда находившегося на его стороне в принципиальных разногласиях с Чернышевым.
В 1989г. Базгиева Я.И. попытались спровоцировать подложив в кабинет пакет с деньгами. Обнаружив их он поручил мне заблокировать выходы из здания МВД (для вычисления провокатора и его задержания), вызвал дежурный наряд для оформления находки и тут же предъявил Чернышеву претензии в организации подлога. С этого времени министр прекратил споры с ним.
На проведенном Чернышевым первом собрании в Ленинском РОВД коллектив почти единогласно одобрил мою кандидатуру на замещение должности начальника отдела, однако министр к этой теме не возвратился. Вскоре после этого собрания меня пригласил заместитель министра внутренних дел СОАССР по кадрам Гребеньков Геннадий и передал предложение Мацокина А.Д. возглавить создаваемый в республике отдел по борьбе с организованной преступностью. Поблагодарив Мацокина и отказавшись от предложения я узнал, что он имел беседу с Чернышевым и тот якобы сообщил, что намерен предложить мне подходящую должность.
Через непродолжительное время начальник отдела по исправительным делам предложил мне, от имени руководства министерства, должность заместителя начальника по режиму и оперативной работе Наурского исправительно-трудового учреждения. Полагая, что это делается по поручению Чернышева и, думая о возможности получения другой должности при собеседовании с министром, я не стал отказываться, хотя и согласия на предложение не дал. Вместо ожидавшегося собеседования получил сообщение о состоявшемся назначении на указанную выше должность. Приступив к работе выслушал недовольство начальника по существу несогласования с ним вопроса о моем назначении. С первых же дней ощутил его скрытое воспрепятствование моим действиям и понял, что не имею права на ошибку. Разобравшись, установил полнейшее отсутствие оперативной осведомленности на режимном объекте, сложившуюся практику постоянного незаконного привлечения осужденных на сверхурочных работах в ночное время. Причем производимая при этом продукция не учитывалась, списки участников ночных смен не составлялись, а на территории промышленной зоны построено несметное количество ночлежек. Принятые мною меры по устранению этих нарушений, ужесточению режима содержания и наведению порядка в личных делах осужденных натолкнулись на откровенное противостояние с начальником учреждения, опекаемыми им авторитетами зоны и руководством военнослужащих внутренней охраны учреждения. По жалобам начальника министр дважды пытался обвинить меня в непослушании, однако оба раза вынужден был соглашаться с законностью моих действий.
В один из дней отсутствия на работе начальника учреждения, я получил оперативную информацию о готовящемся бунте осужденных и намеренном в связи с этим снятии внутренних постов охраны. Убедившись в достоверности ожидаемых событий я срочно собрал весь авторитет зоны, в их присутствии позвонил в МВД и войсковую часть, потребовав срочно прислать силы для усмирения осужденных и укрепления охраны учреждения. Затем собрал всех старост и коптерщиков, поручил им проведение с осужденными бесед о возможно тяжких последствиях бунта и целесообразности уклонения от участия в нем. Этими мерами были предотвращены ожидавшиеся массовые беспорядки. Доложив о назревавших событиях я поставил перед министром вопрос об ответственности командования войсковой части, однако не получил ожидаемой поддержки. В ходе беседы министр дал понять, что не был намерен использовать меня в службе по исправительным делам и приказ о назначении на занимаемую должность не подписывал. Осознав, что записан министром в сторонники противостоявшего ему заместителя, я немедленно подал рапорт об отставке и получил назначение на должность старшего инспектора по особым поручениям штаба МВД.
Начальник этого штаба, Дакаев Ахмед Саидович, являлся выдвиженцем первого секретаря Обкома КПСС Завгаева Доку Гапуровича и поддерживался им. Вместе с тем не злоупотреблял этими отношениями, проявлял уважительность и послушание министру, был дисциплинирован и требователен. Убедившись в моей работоспособности попытался выдвинуть на вышестоящую должность. Пока этот вопрос обсуждался, я выявил многочисленные факты укрытия преступлений в Ленинском РОВД, начальник которого, Чернявский, находился в приятельских отношениях с Чернышевым. Оскорбленный моим отказом смягчить справку по результатам проверки, министр отложил внесенное Дакаевым представление о моем выдвижении. Оно было рассмотрено сменившим Чернышева на посту министра, Алсултановым Умалтом Ахмадовичем (первым представителем коренной национальности в этой должности).
Его приход к руководству министерством и мое назначение заместителем начальника штаба совпали с набиравшим силу общественным недовольством властью. Органы внутренних дел пытались противодействовать им, однако достаточными физическими и техническими возможностями для этого не располагали.
