одиночку.
Он развел руками, разминая затекшую спину, и сказал, с недовольством:
— Теперь обратно пилить два часа! Вообще-то я живу на Черёмушках.
Таня хмыкнула.
— А тебя никто не просил волочиться за мной, — прокомментировала она.
— Ну, ты и вредина! — бросил он вслед.
— А ты вор! — напомнила Таня.
Жерло каменной арки, соединявшей дома, заменяло парадный вход. Здесь даже были ворота, скрипучие ржавые створки которых всегда оставались открыты. Таня вкатила свой велик в тенистую нишу. Надеясь, что он не увяжется следом за ней.
— Эй, Русалочка! — крикнул её провожатый, — А мне твоё пятнышко снится ночами!
Темнота стремительно и необратимо поглощала окружающий мир. Ночи, всегда одинаково тёмные, наступали здесь рано. Становясь преимуществом для влюбленных, и проблемой для всех остальных.
Таня резко замедлила ход и обернулась к нему:
— Забудь про него! И про деньги тоже! Мне они не нужны, понял?
Он не услышал, а может быть сделал вид. Мотоцикл взревел и уставился на неё своим единственным треснувшим глазом. Затем очертил в воздухе траекторию, делая разворот. И, газанув, выехал на большую дорогу.
«Может быть, зря я так грубо», — подумала Таня. Хоть шанс получить свои деньги был невелик. Но он все-таки был, этот шанс! А теперь…
Ругая себя, она пошла в направлении дома. Издалека все подъезды были похожи друг на друга, как близнецы. И только вблизи становились заметны различия. На одной из дверей был нарисован мужской агрегат. Стараясь вернуть моральный облик жильцам, добрый самаритянин закрасил его. Но непо́нятый гений, даже поверх нового слоя краски, повторил свой шедевр. В третьем подъезде недавно женились. Шумно и долго, почти трое суток! Связку шариков оставили привязанной к козырьку. Постепенно детвора растащила самые красивые. Даже Таня соблазнилась, взяв себе розовый.
Слева, отвоевав пятачок у газона, расположилась самодельная парковка. Место в пределах которой могли получить только избранные. Среди них оказалась и Таня! Андрей Семеныч, их сосед по подъезду, парковал свою колымагу под окнами. И никто, вероятно, из уважения к его почтенному возрасту, не пытался ей навредить. Не царапал, не прокалывал шины, не оставлял посланий на заднем стекле. И Таня, присоседив однажды свой велик, пользовалась этими привилегиями.
Уже на входе в подъезд стало понятно, что кто-то опять жарит рыбу. Таня взбежала на третий этаж. В выходные отчим во главе своей «шайки-лейки» отправлялся на промысел. А точнее — бухал на берегу какого-нибудь водоёма! Он терпеть не мог звук швейной машинки. И мать доставала её только в его отсутствие. Чтобы подбить мехом пальто, укоротить джинсы, или сделать платье на пару размеров шире. Соседи несли свои вещи, зная о том, что в выходные у них в подъезде открывается «швейная мастерская».
Вот и сейчас тёплый свет лампы горел над столом, где мама усердно трудилась, штопая очередную обновку. С возрастом её волосы становились всё короче. Таня помнила время, когда мать щеголяла с косой ниже пояса. А теперь куцый хвостик из собранных на макушке волос напоминал о былой роскоши.
Она подошла и выгребла деньги на стол. Смятые по дороге банкноты на глазах расправлялись, демонстрируя свой номинал.
— Откуда это? — мать посмотрела с испугом.
— Украла, — ответила Таня.
Оценив её честность, мама вздохнула:
— А я уж думала, заработала.
Они горестно хмыкнули этой нечаянной шутке.
— Только спрячь, чтобы этот…, — Таня кивком указала на дверь, — не нашёл!
Мама насупилась:
— Ты про отца?
— Он не отец мне! — напомнила Таня.
Эти слова вырвались сами собой. И таким страданием отразились в материнских глазах, как будто их она восприняла, как личное оскорбление. Желая усилить эффект, Таня хотела ей сообщить, что собирается вернуть себе фамилию папы. Но вдруг её взгляд скользнул ниже, по упакованной в ситец фигуре. Что-то странное было в маминой позе! Правая нога упиралась в педаль, а левая лежала на табуретке.
— Мам, ты бы к врачу сходила, — с беспокойством проговорила Таня.
Мать махнула рукой:
— Да ходила уже. Хватит!
Она надавила педаль и машинка, как будто вторя её словам, шумно затарахтела.
— Я имею ввиду платную клинику, — уточнила Татьяна.
— Да там один первичный осмотр стоит дай Боже! — возмущенно заметила мама.
— Ну, вот же деньги! — Таня кивнула на кучку, что до сих пор оставалась нетронутой.
Мать перестала шить, она улыбнулась мечтательно:
— Я лучше Леське ботинки куплю, или куртку новую.
Таня махнула рукой, понимая, что спорить с матерью бесполезно, и решила сама записать её к ортопеду.
Узкий коридор разветвлялся в своём тупике. В одной его части находились санузел и ванная. А с другой стороны — их совместная «детская» с Леськой. Правда, Таня давно уже вышла из «нежного» возраста. И теперь на её прикроватной тумбочке лежали совсем недетские сказки…
В ванной комнате было темно, и, чтобы лучше себя рассмотреть, ей пришлось прибегнуть к помощи фонарика. Светя им чуть ниже пупка, Таня нашла очертания «кляксы». Именно так она называла свою особую примету. Сверху та ей казалась бесформенной! Но вот теперь, изучая пятно в зеркале, она понимала, что это не так. Под таким ракурсом оно действительно представляло собой полумесяц.
«И как я раньше не замечала», — удивлённо подумала Таня, повторяя пальцем его очертания. И представляя, как её родимое пятнышко снится кому-то ночами.
Часть 2
Глава 10
— Не забывай улыбаться, — напомнила Инка, демонстрируя свой «улыбон» в тридцать два белых зуба.
Это было труднее всего! Оказывается, Таня терпеть не могла улыбаться. Особенно, таким противным особам, как эта старая пуделиха. Тряся своей чёлкой, она жутко ругалась. И настаивала на том, чтобы её соседа выселили прямо сейчас.
Инна успокаивала её изо всех сил:
— Потерпите немного, он съедет сегодня.
На что женщина громко смеялась.
— Вы каждый день мне это говорите! — верещала она, брызжа слюной на их зеркальную столешницу.
«Железная выдержка», — думала Таня, глядя на то, как подруга с неизменной вежливостью повторяет одно и то же. В итоге это подействовало! Женщина успокоилась, возможно, просто устав и растратив все аргументы. Она ушла, а Инка вернулась к расспросам.
Жизнь за стойкой текла в совершенно ином ритме. И первый рабочий день был для Тани, как путешествие в другой мир. Здесь она была на виду, лицом к лицу с постояльцами. С их обидами, претензиями и жалобами! Ресепшен принимал все удары на себя, сортируя их, точно фильтр. Мелкие оставляя за кадром, а серьёзные отправляя на вышестоящие этажи. Они постоянно улыбались, извинялись и оправдывались. Умудряясь в промежутках чаёвничать и обмениваться новостями.
— Ну, ну! — Инка уставилась на неё своими небесно-голубыми глазами, предвкушая
