– Три-и-мейн! Мистер Тримейн! – воззвала Пернел в полном отчаянии.
Безмолвие было ей ответом.
– Мистер Три-и-мейн! – снова заорала она, подождала немного и опять: – Мистер Тримейн! Ха-антер!
Как же она его ненавидит: спит, спит мертвым сном… Обессиленная, девушка тупо уставилась на свои размокшие шлепанцы: сквозь них игриво проглядывала галька гравийной дорожки.
Первый камешек, брошенный в окно его спальни, не возымел никакого действия. За ним последовал второй, третий, четвертый, пятый… Никакого ответа! Будь он неладен, этот соня! Выбрав камень побольше, она изо всех сил швырнула его в окно. Тр-рах – стекло разлетелось вдребезги… В ужасе глядела Пернел на плоды своих трудов, когда в окне внезапно показался Тримейн с обнаженной грудью и мокрыми волосами – явно выскочил только из-под душа. Зашел, наверно, в спальню из ванной, а тут осколки стекла сыплются, извольте радоваться!
Не без усилия Пернел оторвала взгляд от широкой, поросшей волосами груди – и встретила холодный взор.
– Ну что же, добивайте! Чего вы ждете? – буркнул он.
– Я… у меня… дверь захлопнулась… – попыталась она оправдать нападение.
Тримейн оглядел ее всю, с плотно прилегавшей к телу тонкой, мокрой тканью сорочки и застенчиво прикрывающими грудь руками, заметил ехидно:
– Здорово! – и с шумом захлопнул окно – последние осколки вылетели на землю.
Так ему и надо! Пернел вдруг страшно обрадовалась. Пусть дождь льет целый день, пусть зальет постель в его спальне через это окно, без стекла, пусть ему будет так же мокро, как ей! Вот негодяй, не желает помочь! Кто в целом свете ей теперь поможет?!
Внезапно, будто небеса смилостивились над ней, дождь прекратился, и перед девушкой предстал мистер Хантер Тримейн – в строгом костюме, с кейсом в руке. Пернел готовилась взмолиться о помощи, забыв всю гордость, а он, бросив на нее быстрый взгляд, направился к гаражу.
– Я… заплачу за стекло, – с трудом выдавила она из себя.
– Верится с трудом. – Он спокойно отпер гараж.
Пернел прислушалась: звука работающего двигателя не слышно… Вместо автомобиля из двери гаража появился конец лестницы… О, как она виновата, она берет обратно обидные слова, в гневе адресованные ее спасителю!
Тримейн между тем снял пиджак, не говоря ни слова, прошел мимо нее, установил лестницу к окну ее спальни и сделал в сторону Пернел жест: мол, прошу – поднимайтесь наверх.
– О, быть может, вы…
Она чувствовала, как липнет к телу полупрозрачная ткань доходившей лишь до колен ночной рубашки. Он должен понять: не может она в таком виде подниматься при нем по лестнице.
И вдруг девушка заметила игривый блеск в его глазах. Да он ее просто разыгрывает! Раздался гудок машины – Пернел совершенно инстинктивно спряталась за спину Тримейна, чтобы укрыться от удивленного взгляда подъехавшего почтальона.
– Ох, скромница несчастная! – тихо проговорил сосед и, к великому ее облегчению, поднялся вверх по лестнице и скрылся в окне ее спальни.
Однако надежды ее на то, что он отнесется к ситуации хотя бы с юмором, ничуть не оправдались. Он отпер дверь, впустил ее в дом, и они встали рядом в ее только что отделанной гостиной. Не давая ей возможности произнести слова благодарности и пройти мимо него на кухню, он лишь лаконично, строго велел:
– Вам лучше побыть здесь, пока не приедет мисс Мур!
– А разве она должна сегодня приехать? – холодно осведомилась Пернел: уж больно у него начальственный тон.
– Я позвоню ей и одновременно стекольщику. Если она приехать не сможет, вам придется его дождаться.
– Что-нибудь еще прикажете?
Тримейн немедленно отреагировал на эту реплику:
– Вы ведь разбили это чертово окно, а не я, так слушайтесь.
– Ну а что нужно сделать, чтобы стать послушной? – с неожиданным смирением, затаив обиду, задала вопрос промокшая Пернел.
– Вы этого никогда не поймете! – отрезал он в ответ на ее внезапную покорность.
Почему-то его резкость заставила ее улыбнуться. Не желая, чтобы он заметил эту улыбку, она попробовала проскользнуть мимо, столкнулась с его сильным телом и невольно подняла голову. Его темные глаза потеплели, он пробормотал что-то непонятное, похожее на «Вы просто неисправимы, мисс Ричардс», и вдруг обнял ее.
Пернел не могла понять, как вдруг случилось, что, не произнеся ни слова протеста, она оказалась в его объятиях и вовсе не пыталась поскорее высвободиться. Он наклонился и прижался губами к ее губам. Никто раньше не целовал ее так… Вот оно что, вот причина… Она все больше поддавалась его поцелую, его прикосновениям; ни о чем не задумываясь, прижималась к нему, ощущая лишь прекрасную теплоту его тела… Губы его требовательны, но и уступчивы – они просто чудесны. Объятия его сильных рук волновали ее; сама того не сознавая, она тянулась к нему всем существом, чувствуя – волна страсти охватывает их все сильнее… Он первым оторвался от нее и взглянул сверху вниз на ее вспыхнувшее лицо. А она как загипнотизированная смотрела на него, забыв о своей мокрой рубашке, – кажется, и у него костюм стал влажным. Коснувшись рукой ее плеча, он вернул ее к реальности, приказав с невиданной мягкостью:
– Вам нужно сейчас же пойти и принять горячую ванну.
Пернел, совершенно растерянная, отодвинулась от него.
– А вам – пойти и принять холодный душ.
Голос выдал ее волнение, но она совершенно уверена – он возбужден не меньше, страсть их обоюдна. Хантер перевел взгляд на ее пухлые губы, на вздымающуюся под мокрой тканью грудь – и мускул дрогнул на его щеке.
– А может, мне лучше остаться? – проговорил он каким-то осевшим, низким голосом, и руки его обхватили ее талию, снова прижали к себе.
Пернел вдруг испугалась чего-то, стала задыхаться и едва вымолвила, заикаясь:
– Д-до свидания…
Дальше произошло то, чего она меньше всего ожидала: руки его опустились, спокойно улыбаясь, он отодвинулся от нее. Да, он поступил так, хотя был вполне уверен, что очень ей нравится, и она не окажет ему особого сопротивления.
– Возможно, вы правы, – пробормотал он, повернулся и вышел.
Пернел, все еще ощущая себя в его объятиях, видя его мягкую улыбку, услыхала тихое урчание двигателя – «ягуар» уже удалялся по дороге. Неужели это он, Хантер Тримейн, только что обнимал ее, голос его звучал так ласково и тепло; неужели это он так нежно и вместе властно целовал ее?
«Господи, помоги мне!» Она вложила в эту безмолвную молитву все силы души.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Сутки спустя Пернел все еще находилась под впечатлением происшедшего. Как ни поразило ее поведение Тримейна, но куда сильнее – свое собственное: что это за чувство охватило ее после его единственного поцелуя? Что на нее такое снизошло? Возвращаясь в этот вечер домой с работы, она размышляла о том, что никогда ранее не замечала за собой подобной свободы в поведении, не поддавалась столь легко своим порывам. Все, наверно, случилось потому, что последние дни она не могла выбросить его из головы. А тут еще и Майк постоянно напоминает ей о нем. Вчера утром:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
