Цехновичер махнул рукой.
– Санька не готов сказать временно больной жене правду: ни экстрасенсы, ни хилеры, ни колдуны, знахари или бабки-шептухи, – никто не в состоянии вылечить онкологического больного. Тут требуется исключительно традиционная медицина. Да, она предлагает долгий, подчас не очень приятный путь, но иного нет. Забудь про разные глупости. Выкинь из головы идею стать здоровой прямо завтра, спокойно иди по известной дороге, будь мужественной. Саша стесняется произнести эти слова, опасается, вдруг ты подумаешь: «Ага, он не хочет тратить деньги на мое лечение» и расстроишься. Ты сейчас – словно ребенок, который увидел яркую пустую коробочку и ринулся к ней в ожидании подарка. Продавец не растерялся, запросил приличную сумму, и Грушенька заплатила, не торгуясь. Подняла крышку, а там пусто.
Я, конечно же, заплакала, и Володя погладил меня по голове, как маленькую.
– Лечиться от рака тяжело, но у тебя нет другого выхода. Заканчивай лить сопли. Ты в самом начале пути, впереди операция, «химия», много всего разного. Соберись, сцепи зубы – и вперед.
– Ты произнес фразу: «Сашка не способен сказать временно больной жене правду», – тихо сказала я. – Значит, ты полагаешь, что я больна временно?
– Ну, не будешь же ты вечно таскаться по врачам, – фыркнул Цехновичер, – в конце концов выздоровеешь.
– Или умру, – мрачно подытожила я.
Володя сложил руки на животе.
– Ну, дорогая, конечный результат зависит исключительно от тебя.
– От меня? – удивилась я. – Вот здорово! До сих пор я считала, что больного лечит врач.
Владимир оперся локтями о колени.
– Я могу дать тебе денег в долг, отвезти на машине в магазин, а потом помочь поднять покупки в квартиру. Готов даже сделать с Машкой математику. Но вот вопрос, могу ли я пообедать за тебя? Или, пардон, сбегать за тебя в туалет? Выучить китайский язык? Сделать маникюр? Кое-что осуществить за другого человека невозможно, несмотря на самое горячее желание помочь. Хороший врач назначит правильное лечение, подберет нужные лекарства, успешно проведет операцию. Но если ты продолжишь думать о смерти, будешь ныть, плакать, нюниться, сомневаться в успехе борьбы с раком, то болезнь тебя съест. Рак боится сильного человека и сжирает слабого. Тебя в школе дразнили одноклассники?
– Случалось, – призналась я. – Пару лет я носила на зубах металлическую пластинку. Нынче-то чуть ли не модно ходить с брекетами, но в моем детстве это считалось уродством, вот ко мне и прилипла кличка Щелкунчик. Было жутко обидно. Ревела каждый день.
– И как справилась с проблемой? – с интересом спросил Цехновичер.
– Она сама рассосалась, – улыбнулась я. – В один прекрасный день я вдруг сообразила: «украшение» надолго, года на два. Не могу же я постоянно лить из-за него слезы? Если кому-то мои зубы не нравятся, то это его проблема. И я перестала расстраиваться. А одноклассники почему-то отстали.
– Неинтересно издеваться над человеком, который не реагирует на подначки, – кивнул Вовка. – Ты перестала хныкать, и ребята скумекали: тема более не является для Васильевой неприятной. С онкологией то же самое. Болезнь ни в коем случае не должна быть главным событием в твоей жизни. О чем ты думаешь, когда просыпаешься? Только честно!
– О том, как сегодня себя чувствую, – вздохнула я.
– Неправильно! – зашипел Володя. – Ты обязана сначала вспомнить про Машку, ее надо накормить и отвести в школу. Потом мальчики, муж, работа. Болезнь на сотом месте. Представь, что к тебе в гости приехала тетка из провинции, поселилась на год, живет и ноет: «Грушенька, сейчас восемь утра, отвези меня в музей… Потом в кафе, затем в театр… А на ночь почитай мне книгу… Не оставляй меня ни на секунду одну!» Твоя реакция?
– Скорей всего, я в вежливой, но достаточно категоричной форме дам понять нахалке, что жить в моем доме она может, но постоянно развлекать ее у меня нет времени. Мне надо выполнять домашние обязанности, заботиться о семье. Впрочем, я готова в выходной составить ей компанию для похода в консерваторию – неудобно совсем оставить гостью без внимания. Приблизительно так, – ответила я.
Володя стукнул кулаком по креслу.
– Отлично. «Онкология» – так зовут наглую тетю, приехавшую погостить без приглашения. Какого черта ты ею постоянно занимаешься? Посадила нахалку себе на голову и тащишь ее! Просто включи рак в свою жизнь, ведь больше года вы с ним проведете рука об руку. Но пусть знает свое место. Он вовсе тут не хозяин, а часть расписания. Утром всякие дела, потом ты забегаешь на лучевую терапию, после обеда занимаешься репетиторством. Разве ты впадаешь в панику из-за того, что нужно два раза в день гулять во дворе с Черри? Отнесись к болезни, как к пуделю. Ее надо таскать на поводке к врачу. Точка. Сейчас такой этап жизни, затем будет другой, третий. Вспомни своих одноклассников: как только они увидели, что тебе плевать на дразнилки, то отстали. Рак очень похож на вредных школьников. Все, ложись спать!
Цехновичер встал, пошел к двери, но на пороге обернулся.
– Не думал, что ты такая слабая – решила сдаться, получив от судьбы первый пинок. На свете полно людей, которым намного хуже, чем тебе, и ничего, живут себе нормально. А ты окружена вниманием, имеешь прекрасного мужа, чудесных детей, хорошую работу, квартиру и льешь сопли из-за того, что надо лечиться. «Пожалейте, у меня рак груди…» Тьфу, прямо! В твоем случае нет причин для жалости. Хотя, я не прав, тебе стоит посочувствовать исключительно из-за твоей глупости. У тебя все хорошо, болезнь уже потихоньку отступает, а ты превратилась в дрожащее желе. Дорогая, человек сам себя вытаскивает из могилы, но и сам туда укладывается. И ни один доктор на свете не поможет дурочке, которая ежедневно говорит себе: «Я непременно умру!»
Вовка ушел. Я накрылась одеялом с головой, свернулась калачиком, хотела по привычке заплакать, но слезы из глаз не полились. Похоже, лучший друг мужа абсолютно прав – нельзя ставить болезнь во главу угла, подчиняться ей. Если боишься демонов при ярком электрическом свете, в темноте запросто умрешь от страха. Надо стать храброй и относиться к раку, как к временному спутнику. Я же сумела договориться с мигренью, и она более не пристает ко мне каждый день. А почему? Потому что я сказала себе: «Больше не боюсь приступов головной боли. Заболит так заболит, лягу в постель, и точка». Главное, победить страх, понять: онкология для меня не исключительное событие, а обыденность. Приехала в клинику, полежала под аппаратом и помчалась по делам. И ни в коем случае нельзя сетовать на судьбу, считать себя разнесчастной страдалицей, которую ждет наиужаснейшая участь.
Тут же вспомнилась притча, которую любила рассказывать моя бабушка Афанасия Константиновна.
