"Да, дремучий лес был страшен во всех отношениях. Если были там соловьи, то только разбойники! А в заколдованных болотах жили кикиморы, которые могли неосторожного путника защекотать до икоты и уволочь на дно. Можно было также увидеть, как при полнолунии, на могилах — в отсутствие их постоянных жителей, которые как раз отправились пугать проезжих адским воем — танцевали богохульники, а ежели попал в их руки будь то пеший, будь то конный, его сразу в нечестивые дела втягивали, превращая в вампира" ("В заповедных и дремучих, страшных Муромских лесах / Всяка нечисть бродит тучей и в проезжих сеет страх. / Воет воем, что твои упокойники. / Если есть там соловьи — то разбойники. / Страшно, аж жуть! / В зако лдованных болотах там кикиморы живут, — / Защекочут до икоты и на дно уволокут. / Будь ты конный, будь ты пеший — заграбастают, / А уж лешие так по лесу и шастают" и далее: "Соловей-Разбойник главный им устроил буйный пир, / А от них был Змей трёхглавый и слуга его — Вампир. / Пили зелье в черепах, ели бульники, / Танцевали на гробах, богохульники!").
"А на краю земли, где таинственно ясное небо, и где Солнце сходит за кордон горизонта, стоял преогромный замок, напоминающий издаля абстрактную скульптуру, или современные поселения жилищных кооперативов. Всё там блестело, как зрачки (неудачный перевод позаимствованного у Владимира Высоцкого слова „зарница", переведённого на польский, как похожее по звучанию слово „zrenica" — зрачок — прим. авт.) после нескольких опрокинутых стаканчиков, истинная красота, только вот — в этом огромном замке, как в темнице, запер принцессу Кощей Бессмертный, и семиглавого дракона на страже поставил, чтобы тот никого к принцессе не пускал. Сам же Кощей, который до этого из каждого боя — рукопашного ли, не рукопашного ли — выходил победителем, теперь из любви к принцессе иссох и увял, и превратился в несчастного старика, но и его дракон к принцессе не пускал. Проклиная свой слишком точный и непродуманный указ, Кощей ежедневно умолял дракона:
— Пропусти меня!
— Чего тебе? — ревущим голосом спрашивал дракон, так как очень тосковал по маме-драконихе.
— От страсти весь дрожу! Пусти!
— Ни за что не пропущу, даже если бы ты уволил меня с работы — и бедный дракон расплакался ещё пуще прежнего.
Пока Кощей вёл переговоры с драконом, который слишком дословно воспринял его указ „никого в здание не пускать", о судьбе принцессы узнал Иван — по своему несчастный дурак" ("На краю края земли, где небо ясное / Как бы вроде даже сходит за кордон, / На горе стояло здание ужасное, / Издаля напоминавшее ООН. / Всё сверкает, как зарница, — / Красота! Но только вот — / В этом здании царица / В заточении живёт. / И Кащей Бессмертный грубое животное / Это здание поставил охранять, / Но по-своему несчастное и кроткое, / Может, было то животное, как знать! / От большой тоски по маме / Вечно чудище в слезах — / Ведь оно с семью главами, / О пятнадцати глазах. / Сам Кащей (он мог бы раньше врукопашную!) / От любви к царице высох и увял, / Стал по-своему несчастным старикашкою, / Ну, а зверь его к царице не пускал. / — Ты пусти меня, чего там, / Я ж от страсти трепещу! — / Хоть снимай меня с работы, / Ни за что не пропущу! / Добрый молодец Иван решил попасть туда, — / Мол, видали мы Кащеев, так-растак! / Он всё время, где чего — так сразу шасть туда! / Он по-своему несчастный был дурак").
"А Лукоморье?…
Нет уже Лукоморья, нет замечательного дубового бора — здоровые, но глуповатые, крепыши порубили все дубы на гробы. Даром тоска сжимает сердце, душу ранит — не вернутся уже сказочные времена, когда перед домиком на куриных ногах прогуливался Кот, то напевая песенки, то забавляя публику анекдотами. Нынче учёный Кот — чтоб избежать Божьей кары — диктует мемуары про татарское нашествие, свидетелем которого якобы является" ("Лукоморья больше нет, от дубов простыл и след. / Дуб годится на паркет, — так ведь нет: / Выходили из избы здоровенные жлобы, / Порубили все дубы на гробы. / Распрекрасно жить в домах на куриных на ногах, / Но явился всем на страх вертопрах! / Добрый молодец он был, ратный подвит совершил — / Бабку-ведьму подпоил, дом спалил! / Ты уймись, уймись, тоска / У меня в груди! / Это только присказка — / Сказка впереди. / Здесь и вправду ходит кот, как направо — так поёт, / Как налево — так загнёт анекдот, / Но учёный сукин сын — цепь златую снёс в торгсин, / И на выручку один — в магазин. / Как-то раз за божий дар получил он гонорар: / В Лукоморье перегар — на гектар. / Но хватил его удар. Чтоб избегнуть божьих кар, / Кот диктует про татар мемуар").
"Но и этого мало — обитающая в озере, к берегам которого примыкали уделы бывших богатырей, русалка родила однажды очаровательное дитя мужского пола, но ни один из тридцати трёх богатырей и не думал признать его своим сыном. „Давайте считать его пока сыном полка" — сказали они, проявив при этом удивительное согласие. Бедную русалку пожалел один из местных колдунов — великий болтун, к тому же врун и хохотун. Как знаток женской психики, предложил ей, что и с дитём возьмёт её в жены, что всё поймёт и всё понимает — и она пошла к нему, как в тюрьму" ("А русалка — вот дела! — честь недолго берегла / И однажды, как смогла, родила. / Тридцать три же мужика — не желают знать сынка: / Пусть считается пока сын полка. / Как-то раз один колдун — врун, болтун и хохотун, — / Предложил ей, как знаток бабских струн: / Мод русалка, всё пойму и с дитём тебя возьму. / И пошла она к нему, как в тюрьму").
И ещё один отрывок из рассказа "Антисказка":
"Король закашлял и заговорил:
— Я не буду читать тебе сейчас морали, забудем про то, что было, гм, гм, но если ты победишь эту скотину, которая сокращает количество моих подданных, поведёшь принцессу под венец.
А стрелок в ответ:
— Тоже мне награда! Я бы предпочёл получить бочку портвейна… Принцесса мне и даром ни для чего не нужна. А эту скотину я и так одним выстрелом уложу.
Тут Король от волнения и про кашель забыл:
— Возьмёшь принцессу и точка. А не то мы тебя раз-два и в тюрьму! Как ты смеешь отказывать?! Это же королевская дочка!..
А стрелок:
— Убей меня, но не возьму! Зачем она мне, если в лесу столько русалок?
Король от гнева весь задрожал. Топал, кричал, стучал скипетром по столу, а стрелок твердил своё:
— Не хочу и всё!
И пока Король так со стрелком препирался, угрожал, умолял, монстр съел уже почти всех женщин и кур, и явился возле замка — этот то ли дракон, то ли вепрь, то ли тур.
Пришлось-таки Королю прекратить спор и принять условия стрелка. Тот, как обещал, одной стрелой убил зверя, и… предусмотрительно убежал, не забыв, однако, про портвейн.
Обложка книги, содержащей рассказ, являющийся плагиатом нескольких песен Владимира Высоцкого
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
