Короче, картина времен раскулачивания: плотная толпа фанатиков-пионеров окружила двух кулаков, а чё дальше делать, не знает.
Молчаливое противостояние длилось недолго.
— Ты кто, bля? Сохатый или человек? — интимным голосом вопросил Серега в тайгу.
Нас не было видно, что и придало ситуации романтический налет мистичности. Правда, мы тоже не видели оппонентов, но у нас было преимущество. Нас конкретно не было видно. Хотя если бы мы знали, что на нейтральной полосе залегло в грязь такое количество народу, то, наверное, уже бы смылись через запасной выход.
— А ты кто? — не нашел, что больше спросить, ботаник. Павлики в кустах заворочались и зашептались, пораженные смелостью учителя.
В этот момент вожатая, видимо очистив волосатые ноздри от флоры и продув их, завопила так, что мы в шалаше чуть не промокли от неожиданности.
Что она вопила, мы так и не разобрали, поскольку дрессированные Павлики, сначала по одному, а потом и всей ордой, начали ей подвывать на разные голоса, периодически употребляя совсем не пионерские выражения.
Такой жуткой а капеллы я не слышал ни до ни после. Вой стоял такой, что шерсть осыпалась с бурундуков и их лысые тушки падали на мох от разрыва ушей.
— Сейчас закончат выть и начнут пиzdить, — спокойно заметил Серега, почему-то складывая все в рюкзак.
— Возможно, — согласился я, с удивлением заметив, что мой собранный рюкзак уже висит у меня за плечами. Когда успел собрать, хз.
Еще через минуту мы, разобрав заднюю стенку шалаша, сначала ползком, а потом и бегом ломанулись в тайгу и, сделав крюк, остановились на безопасном расстоянии в тылу залегшего отряда.
К этому моменту отряд прекратил завывать и с почтением смотрел, как синеносый ботаник, вихляя по жуткой амплитуде жопой, якобы по-пластунски ползет к покинутому шалашу.
Не, все-таки мы были бездушными циниками, потому что, не спеша подойдя к лежащим детишкам, тихо спросили, дескать, а чё там-то?
Лежащий малец повернулся, презрительно сплюнул и, мотнув головой на ползущего Карацупу, непререкаемо произнес:
— Щас доползет, отпиzdит уродов, и отряд пойдет дальше.
И столько уверенности было в его словах, столько веры в справедливое отпижживание «уродов», что мы не стали ждать обещанного финала и, шепотом пожелав удачи, дернули в направлении дома.
P.S. Потом в школе я не раз слышал историю, как доблестный пионерский имени того самого Павлика отряд чуть не задержал опасных браконьеров. А ботаник с вожатой аж грудями закрывали пионеров от бандитских пуль. А хуле делать, приходилось слушать, кивать и ойкать.
Голоса
Метель, хотя и тепло. Снег летит горизонтально земле и теряется где-то в сумраке. Точнее, в темноте. Здесь зимой темнеет рано. 19.00, я медленно качусь на машине по белой дороге, всматриваясь в темноту, в которую улетают миллионы снежинок. Как маленькие белые пчелки, они стремятся к одной только им ведомой цели, которая находится где-то там, за пределами света и нашего понимания. И этот стремительный полет в никуда нагоняет тяжелую тоску.
Тормозни, прошу я водителя. Машина послушно прижимается к обочине, я открываю дверь и выхожу в ночь. Белые пчелки радостно обнимают меня. Они рады, что их долгий полет закончился и они достигли цели.
Я поднимаю голову вверх. Там та же темнота, что и впереди, что и справа и слева. Она везде.
Где-то там, в черноте неба, виднеется кусочек луны, и я ловлю себя на мысли, что нестерпимо хочется встать на четвереньки и завыть, задрав голову наверх. А потом по свежему снегу скрыться в черной тайге. Желание было настолько нестерпимое, что я даже поежился.
Замерзшей рукой я нащупал в кармане мобильник. Восемь… код… номер.
Через два гудка я услышал далекий голос:
— Алло?!
— Привет, мам. Как вы?
— Ой, Сережка! Привет. У нас все нормально, как у тебя?!
— Да тоже все отлично, все хорошо.
Я слышу, что телевизор, до этого оравший, как дикий, затыкается на полуслове. Я прямо вижу, как матушка, маленькая женщина, мимикой и жестами показывает отцу, кто звонит. Мой звонок — это единственная причина, по которой батя беспрекословно соглашается убавить громкость телевизора.
— Какие новости хорошие? Как там батя? Не ругаетесь?
— Да не-е-е, не ругаемся.
Слышу на заднем плане батино бу-бу-бу. Улыбаюсь. Представляю, как матушка сейчас показывает отцу свой хрупкий кулачек.
Я втягиваю носом морозный воздух и чувствую, аж до головокружения, запах дома. Слушая матушку, которая рассказывает новости, я закрываю глаза и вижу, как мать, стоя на кухне и осторожно держа телефон перепачканными в муке руками, разговаривает со мной. Как отец, сидя на диване, смотрит на нее, пытаясь понять, о чем мы разговариваем. Любимый футбол отошел на второй план, сейчас главное — не пропустить ничего из нашего разговора.
На плите подгорают блинчики…
Настороженная такса с удивлением смотрит на родителей…
На экране кто-то кому-то забил гол…
Все это лишнее и неважное в данный момент. В момент, когда мы слышим голоса друг друга.
Разные люди — разные судьбы
И до нас дошла очередь любителей чистоты и порядка, именуемых Кирби. Видать, на большой земле популяция лохов сильно сократилась, и шустрые продавцы нанопылесосов, последовав примеру товарища Челюскина, скромною, но дружною толпой ринулись в северные районы.
Да, и до нас дошла цивилизация в виде «купите суперпылесос». Я это сразу понял, когда услышал крики на лестнице.
Это кричал несчастный сейлер. Мой немного выпивший сосед размером с маленький «БелАЗ» торжественно и с высоким профессионализмом спускал убедительного продавца с лестницы.
Продавец сильно кричал тревожным фальцетом, отчего я почему-то представил себе весну и первую капель с сосулек. И на душе стало так романтично-романтично.
— Чёта впарить мне хотел, — пояснил сосед, пошкрябывая пальцами по затылку, — пылесос какой-то.
— А они у тебя пылесосили? — осторожно поинтересовался я.
— Не. А чё, должны были? — сосед выглядел удивленным.
— Ну да.
И тут я поведал ему страшную тайну про то, как продавцы, демонстрируя шайтан-агрегат, могут совершенно бесплатно пропылесосить ковер.
Слово «бесплатно», пробив шестисантиметровую черепную коробку соседа, внедрилось в мозг и произвело там некоторые разрушения.
— ЭЭЭЭЙЙЙ!!! — голос соседа конкретно соответствовал его размеру. — ЭЭЭЙ, ты, доходяга! Погодь! — заорал он собирающему на первом этаже свои кости продавцу. — Иди-ка сюда!
Поняв, что этот человек-бульдозер будет с ним сейчас нехорошее делать, сейлер довольно шустро заскоблил когтями по полу, выпрямился и стремительно шмыгнул на улицу.
— Эх, вот не везет так не везет, — вздохнул сосед и поплелся домой.
И вот вчера мне позвонили. Эротичный женский голос просился в гости и предлагал показать… К моему жесточайшему разочарованию, показать мне хотели все то же — пылесос. Я вежливо отказался.
Сегодня ко мне в кабинет культурною толпой зашли цивильно одетые люди с проникновенными глазами и волевыми подбородками.
— Кирби, бл! — мелькнуло в мозгу.
Но это были не они, хотя из той же категории.
— Здравствуйте, — проникновенно начал их старший, — вы верите в Бога?
Я не успел икнуть от неожиданности, как зазвонил телефон. Поймите правильно меня, горное производство, брутальный коллектив. Ну и диалог соответствующий. Матерщинно-эмоциональный.
Положив трубку, я повернулся к делегации и на автомате переспросил:
— Так что?
Видимо, вопрос о моем вероисповедании почему-то резко стал неактуальным, но уходить они не спешили.
— А не могли бы вы разрешить нам провести собрание в вашем актовом зале. А то у нас совсем нет помещения для такого мероприятия. И вы бы могли поприсутствовать на собрании.
Присутствовать на собрании этих видевших Егову и потому ставших впоследствии свидетелями — такого мне и в алкогольном кошмаре не могло привидеться.
Не озвучивая свои мысли, я вежливо отказал. Но они были настойчивы. Я опять отказал. Но они были очень сильно настойчивы и даже местами убедительны. И выглядели они такими милыми людьми, что я решил помочь.
— Записывайте телефон. Там вам точно помогут.
Все шесть адептов одновременно вытащили книжечки и ручки и уставились на меня своими фанатичными зрачками.
Я достал телефон, быстро пробежался по входящим звонкам:
— Записывайте: восемь…
P.S. Вот так я совершил очередное доброе дело на этой земле. Я подружил убедительных манагеров Кирби с такими же убедительными свидетелями Еговыми. Теперь, надеюсь, у одних в церкви всегда чисто, а у других есть чем занять свой птичий мозг.
Мелкие неприятности
Опосля работы заметил царапины на боковом пластике. Какой-то козел (коза?) парковался и бампером притер. Ессно, ни записки, ни пожеланий от козла/козы нету.
