пока его пальцы снова елозят внутри меня, растягивая хлюпающее смазкой, пульсирующее влагалище. Я чувствую, как он добавляет третий палец и одновременно накрывает большим горошину клитора, массируя, лаская ее по кругу… Волны удовольствия растекаются по всему телу, заставляя несдержанно стонать, выгибаться дугой на мягкой постели, поджимать от удовольствия кончики пальцев на ногах. Я обнимаю мужчину руками, совершенно забываясь, и послушно ловлю его жаркие, требовательные губы.
Он целует мои пылающие щеки, задранный подбородок, напряженную шею, ловит губами бешеный пульс, прикусывает зубами, не слишком больно, но достаточно ощутимо, чтобы вскрикнуть и довольно замычать, потом кусает ключицы, задирает свободной рукой майку, оставяя ее где-то под подбородком, и покрывает поцелуями грудь.
Соски уже стоят торчком, и он по-очереди хватает их губами, всасывает в себя, сладко причмокивая, кусает чувствительную кожу, вылизывает языком, а потом дует, запуская тысячи мурашек…
Когда он обхватывает мои груди обеими руками, я чувствую, как пусто становится между бедер. Бешеная пульсация ускоряется, только теперь мне будет мало его пальцев, я хочу его член…
Скользя руками по его телу, я задираю и стягиваю с него белую футболку, в которой он был до сих пор, обнажая крепкое мужское тело. Пальцы жадно пересчитывают кубики пресса на его животе, и в паху становится еще горячее. Господи, его тело просто идеально. Он такой твердый и крепкий, словно сошел с постамента древнегреческих статуй. И его стояк такой же — каменный, я чувствую его пальцами через ткань штанов и плавок. Мне уже не страшно. Я запускаю внутрь одну руку, чтобы нащупать дрожащими пальцами мужской член, сжать его требовательно, размазать выступившую на головке смазку по рельефному стволу.
— Тебе уже не терпится, детка? — с улыбкой шепчет Петр мне в губы.
— Только не говори, что снова тайм-аут, — шепчу я в ответ, но он качает головой, стягивая с себя штаны и белье:
— Больше никаких тайм-аутов и никаких девственниц.
Теперь его член полностью в моей ладони, и я скольжу по нему, жадно елозя пальцами по вздувшимся венкам. Он больше и тяжелее, чем у Кости, но я так возбуждена, что готова сама направить его внутрь своего тела.
— Подожди, тигрица, — Петр улыбается, нависает надо мной, дотягиваясь до тумбочки возле своей постели, чтобы вытащить оттуда пачку презервативов. Все это выглядит как в замедленной съемке красивого голливудского фильма. Он рвет зубами шуршащую обертку, вытаскивая маленький резиновый кружок, и одним умелым движением раскатывает его по члену. Потом утыкается головкой в пульсирующее влагалище, проводит несколько раз вдоль влажной промежности, размазывая смазку, касаясь вспухшего клитора.
— Пожалуйста, — шепчу я ему в губы, и он послушно поддается, одним медленным, но решительным движением вталкивая в меня член, прижимаясь влажным животом к влажному животу, замирая внутри, накрывая поцелуем мои губы, из которых рвется очередной стон.
Мне казалось, это будет больно или как минимум некомфортно. Но я не чувствую ничего подобного. Никакого надрыва внутри. Только ощущение растянутости — непривычное, глубокое, вязкое, чертовски плотное, блядски приятное. Я ерзаю, привыкая к этому новому ощущению, пока Петр не переставая целует мои губы и грудь. Я задыхаюсь от подступающих стонов, обнимаю его руками и ногами, прилепляясь телом к телу, чтобы быть ближе. В нос бьют запах его пота и моей собственной смазки, и голова кружится от его поцелуев и прикосновений.
Он начинает двигаться, выскальзывая наружу и снова погружаясь в хлюпающее, распахнутое влагалище. Я вижу, как блестит натянутый на член презерватив от моей смазки. Это уже не остановить, не унять, не успокоить, и я обхватываю пальцами его твердые ягодицы, чтобы снова направить в себя. Пожалуйста, пускай он будет быстрее и даже чуть грубее, я хочу ощутить это по-настоящему, в полной мере…
Он ударяется яйцами в мою задницу, уже крепче вбивая в меня член, и я стону, запрокидывая голову.
— Ты точно в порядке? — спрашивает он.
— Да, господи, пожалуйста, можно быстрее, — сквозь зубы рычу я, и он склоняется к моему уху, обжигая дыханием:
— На твоем месте я был бы осторожнее с такими просьбами, детка… Но заметь: ты сама попросила. Стоп-слова не будет.
В следующее мгновение он подхватывает меня под бедра, приподнимая на весу, и уже больше не сдерживается, принимаясь трахать так быстро и глубоко, как может. Я вскрикиваю, выгибаясь на постели, подаваясь навстречу его толчкам, и совершенно теряю голову в этом лютом, жарком кайфе.
18 глава. Моя похоть и ее интерес
Петр
У меня были девственницы.
Они встречались мне, когда я пытался заводить обычные, нормальные отношения, представляясь массажистом.
Они приходили в клуб к мастеру, доминанту, хищнику.
Они были разными, чертовски разными. Одни краснели от слова «секс», другие сами лезли в штаны. Одним едва исполнилось восемнадцать, другие были на пороге тридцатилетия. Одних приходилось осаждать и притормаживать, других — выкапывать из-под горы детских комплексов и стереотипов общества. Это были блондинки и брюнетки, рыжие бестии и выбритые под ноль панк-рокерши. Девушки с характером и невинные ромашки. Но все они были совершенно не похожи на Арину.
Арина оказалась девчонкой палец-в-рот-не-клади, но покрывалась пунцовой краской, стоило только прижать ее поплотнее. Арина сама тянулась ко мне — и это было так вкусно, так сладко, так маняще. И еще Арина ставила условия. Уже с порога заявила, как мы будем жить и как она будет платить за квартиру. А самое главное — заставила меня побриться.
Конечно, я мог не делать этого. Конечно, я просто согласился на уступку, откровенно пошел у нее на поводу, чтобы потом — каприз за каприз, детка, — гладко выбрить ее девственную киску. Но как же возбуждал сам факт того, что она — распростертая, нагая, беспомощная, — все еще может откровенно говорить, как ей нравится и не нравится…
И вот теперь она требует меня всего, и я не могу отказать ей. Осторожность отходит на второй план, и я уже не боюсь причинить ей боль. Я хотел быть с ней нежным и неторопливым, но она просит: быстрее! — и я чувствую, как у меня немедленно срывает крышу, и твердый член входит в нее полностью, по самые яйца, утопая в жаркой скользкой смазке. Ее влагалище сокращается вокруг меня, пульсирует, сладко сжимая в кольцо, словно не хочет отпускать, и я трахаю ее горячо и требовательно, уже не делая никакой скидки на ее первый раз.
Прямо передо мной — ее плоский втянутый живот и маленькая упругая грудь с торчащими розовыми сосками, и я глажу их, ласкаю, цепляю пальцами
