— Почему?
— Потому что я застал его, когда он схватил одну из наших девушек. Он бы изнасиловал ее! Он считал, что цыганские девушки — легкая добыча! Ли всего четырнадцать лет! Я знаю ее отца: он обожает свою дочь, и он добрый человек. Вы можете не поверить, но у цыган очень строгие моральные правила, а Ли — очень красивая девочка. Племянник сквайра, несомненно, приметил ее и специально выслеживал, ожидая момента, когда она останется одна. Он не знал, что я нахожусь рядом, но я услышал крик Ли и поспешил на помощь. Он уже разорвал ее блузу и бросил на землю. Я подбежал, схватил его, и мы покатились по траве. Я обезумел от ярости — к нему, и ко всем тем, кто называет себя благородными, считая, что это дает им право делать все, что угодно, с любыми девушками, если, конечно, они не принадлежат к их кругу! Когда я разделался с ним, его уже ничто не могло спасти… Я отвел Ли в табор. Ее отец хотел, чтобы мы немедленно снялись с места. Все считали, что это лучший выход из положения, но было слишком поздно. Нами уже занялось правосудие, и я был арестован по обвинению в убийстве…
— Но ведь это не было обычным убийством! Вы это сделали, защищая Ли! Суд должен был принять это во внимание!
— Вы считаете, что они бы приняли это во внимание? Этот сквайр обладает огромным влиянием на всю округу, а убитый был его племянником!
— Но изнасилование — это незаконное деяние!
— Разве это относится к цыганкам?
— Это относится ко всем! — подтвердила я. — племянник совершил преступление! Ли дала бы свои показания!
— Ее никто не стал бы слушать! Нет, я чувствовал, что для меня уже готовится петля, — улыбнувшись, он потер шею, словно ощущая прикосновение к ней веревки. — мне еще очень хочется пожить!
— И что же случилось?
— Перед тем как меня увели, Пенфолд, отец Ли, поклялся в том, что цыгане никогда не допустят того, чтобы меня повесили. Они узнали, в какой тюрьме меня содержат, и приготовили коня, который ждал меня поблизости на случай, если я сумею бежать. Они были уверены, что, если я предстану перед судом, со мной все будет кончено. Мне представился шанс: пьяный охранник, небольшая взятка. В общем, я выбрался, меня поджидал конь, и я убежал. Я хочу выбраться из этой страны! Здесь я никогда не буду в безопасности! Я пробирался к побережью мимо вас специально, поскольку решил, что Долли сможет мне помочь, но обнаружил, что дом пуст…
Помолчав, я сказала:
— До утра вы здесь будете в безопасности, а завтра придут слуги. А как вы собираетесь выбраться из Англии? В лодочном сарае есть лодка, я видела ее совсем недавно, но вряд ли вы сможете пересечь на ней пролив. А иначе как вы сможете добраться до Франции?
— Придется попытаться!
— Французы, должно быть, наблюдают за побережьем. Вы же знаете, мы с ними воюем!
— Придется рискнуть!
— Если бы вы могли попасть в Бельгию… Но туда гораздо дольше добираться!
— Для начала мне нужна лодка!
— Лодка там, но вам придется грести в одиночку…
— Ничего не поделаешь: я предпочту все, что угодно, судилищу этих людей, которые признали меня виновным еще до того, как начнется суд. — Он взял меня за руки и пристально посмотрел в глаза. — Вы меня не выдадите, маленькая Джессика?
— Никогда! — с жаром воскликнула я. — Я бы в любом случае помогла вам!
Джейк нежно поцеловал меня.
— Вы чудесная девочка! — сказал он. — Я никогда не знал таких, как вы!
Он меня просто околдовал: я забыла про Долли и про то, что он соблазнил ее, я забыла о том, что он убил человека. Солдаты в бою гоже убивают людей: они называют их врагами, хотя между ними нет личной неприязни. Этот человек убил другого человека, который хотел обесчестить юную девушку: он защищал невинного от зла. Он имел право использовать любые средства, которые были необходимы для спасения этой девочки. Я была на его стороне, и у меня было такое чувство, что в любом случае я была бы на его стороне.
— Вам надо покинуть этот дом до утра, — напомнила я.
Джейк кивнул:
— Когда стемнеет, я спущусь к побережью и найду этот лодочный сарай. Возможно, я пойду на лодке вдоль побережья и встречу какой-нибудь корабль.
— Вам бы лучше отправиться в Рэмсгейт или Харвич. Оттуда вы могли бы попасть в Голландию. У вас есть деньги?
— Вместе с лошадью Пенфолд доставил мне и деньги.
— Вам бы лучше с самого начала отправиться на восточное побережье!
— Я не выбирал дорогу, за мной охотились.
— Если вы попадете за границу, то вы никогда не вернетесь сюда?
— С годами все забывается… Скажите, а когда Долли собирается рожать?
— Теперь уже скоро.
— Как она?..
— Счастлива! Она очень ждет этого ребенка, и, я думаю, что если бы вы вернулись, она была бы на верху блаженства!
— Милым окончанием ночных плясок вокруг костра было бы такое возвращение!
— Это для вас ничего не значило? — Он помолчал, а затем сказал:
— Пожалуйста, не думайте обо мне слишком дурно! Вы же были там, не так ли? Вы помните?
— Да, я все помню.
— Вы сидели в карете вместе со своими родителями. Я все время думал о вас…
Некоторое время мы оба молчали. Я представила себе, как его привозят на площадь, заполненную толпой зевак. Я никогда не видела публичной казни, но одна из служанок приехала из Лондона и рассказала, как это делают в Тайберне. Она очень живо и ярко это описала!
Цыган Джейк не заслуживал такой судьбы. Я резко повернулась к нему:
— Вы должны уходить отсюда, как только стемнеет! Я принесу вам какой-нибудь еды. Отправляйтесь на восточное побережье…
— В здешних кладовых есть еда. Я уверен, Долли меня за это не осудит. А где же старая леди? Она тоже уехала с Долли?
— Она умерла! Она была в ужасе от того, что Долли собирается родить ребенка, вышла ночью, в снегопад, и заблудилась. Так она и погибла!
Джейк схватился за голову:
— Значит, на мне лежит еще один грех, за который придется ответить?
— У всех есть грехи, за которые придется ответить!
— Как вы умны, и как мне повезло, что я сумел завоевать вашу дружбу! Странная история: знатная леди, подружившаяся с цыганом, которого преследует закон!
— Есть и более странные истории. Об одной из них рассказывалось в песне про леди, которая покинула дом, чтобы жить вместе с цыганами! Помните?
— Ну, вы еще не зашли столь далеко!
Холл неожиданно осветила молния, вслед за которой сразу же ударил гром.
— Я уж подумал, что она была предназначена для нас, — сказал он.
— Как только гроза закончится, мне нужно возвращаться. Обо мне будут беспокоиться.
— Они же не ждут, что вы пойдете домой во время грозы?
