разрушаться.
Внешне Максим выглядел вполне здоровым, но болезнь сидела в нем, как бы он этого не отрицал. Словно червяк в пока еще крепком яблоке она пожирала его изнутри. И он знал, вернее, чувствовал, что финал очень близок.
Что впереди его ждет последняя осень, последние новогодние праздники, знал, что до следующего лета он просто не доживет. Возможно, скоро ему придется оставить любимую работу, забросить привычный ритм жизни и, может быть, даже лечь в больницу.
Страшное слово неоперабельный. Оно означало, что болезнь не излечить хирургическим путем. Только консервативные методы и симптоматическая терапия. Капля в море в океане болезни. А дальше что? Неизвестность? Он раньше не знал, что она может быть настолько пугающей.
И он боялся. Не столько собственной смерти, с мыслями о ней Максим уже смирился, сколько медленного угасания, чувства, что его руки начнут слабеть, мысли путаться, а под конец он, возможно, сойдет с ума. По крайней мере, так говорил Интернет, множественные статьи которого он перелопатил за последние несколько недель.
За отпущенное ему время он много чего не успел. Не посадил дерево, не построил дом, не наладил личную жизнь. Все его свободное время занимали мысли о работе, на свиданиях он опять-таки умудрялся думать о ней. Вечером, сидя в квартире на уютном диване Максим тоже работал. И ему нравилась такая жизнь. Стройные ряды формул выглядели куда более понятными, нежели загадочные человеческие души, а тем более женские.
Внимание слабого пола, которым он не был обделен с юности, конечно, льстило, и он вовсю пользовался собственной популярностью, потеряв счет любовницам, большинство из которых были девицами на одну ночь.
А ведь помнится, что давным-давно он как все мечтал о семье и детях. Почему же потом все так изменилось?
Испытывая легкое головокружение, Максим выкинул ненужную салфетку в мусорницу и нетвердыми шагами вернулся в кабинет.
Пройдя все этапы принятия своей неизлечимой болезни от отрицания до бешенства, в попытке сэкономленными за годы работы средствами купить утраченное здоровье, он добрался, наконец, до депрессии. А ведь всегда считал, что это только удел задавленных бытом домохозяек. Зато сбылась мечта идиота. Он умрет молодым.
Алиса заметила перемену в его настроении. Максим вернулся бледнее, чем обычно и вконец расстроенным. И даже знаки внимания от Полины его не взбодрили. Неужели у него опять что-то болит? Ночью сквозь сон в машине она видела, как он несколько раз глотал таблетки.
Покопавшись в сумочке, Алиса зажала в кулаке небольшой пластырь. Она еще утром его приготовила на случай такой вот ситуации. Вспомнив предупреждение Полины, что из чувства ревности ей могут вцепиться в волосы, Алиса осмотрелась по сторонам. Кроме нее и Нестерова, который сидит с закрытыми глазами, все работали. Караванова ушла в архив, а значит, путь свободен.
- Можно тебя на минутку.
Максим открыл глаза и посмотрел на стоящую возле его стола Покровскую.
- Что такое? – В данный момент он не склонен ничего выяснять. И к разговорам душа не лежит.
- Надо поговорить. – Твердо заявила Алиса.
Мужчина покачал головой и потер уставшие глаза.
- Давай не сейчас. – Он снова прикрыл глаза.
- Нет. Прямо сейчас. – Она потянула его за рукав пиджака.
- И в кого ты такая настырная? – Его сердило, что снова пришлось открыть глаза. – Ладно, говори. – Смягчился он. Плохое самочувствие еще не повод срываться на окружающих.
- Не здесь. – Алиса кивнула на дверь и Нестеров неохотно встал.
Покинув кабинет, они прошли вперед до конца коридора. Там справа от окна располагался общий вход в уборные, а слева дверь с табличкой «служебное помещение».
- Попробуй открыть. – Алиса кивнула на левую дверь. Сама она после недавнего приключения опасалась рисковать.
- Это еще зачем? – Нахмурился Нестеров.
- Вдруг она заперта. Карта, конечно, у меня с собой, но…, кто знает, что там.
- Не буду я открывать. – Максим скрестил руки на груди. – Сама. Давай. – Он кивнул на дверь, но Алиса не двигалась. - Ладно, тогда я пойду. – Он сделал вид, что собирается уходить.
- Тебе разве не хочется узнать, что там? – Усмехнулась вдруг Алиса. – Если сейчас уйдешь, никогда не узнаешь, а вечером я позову с собой на прогулку Лекса. Как думаешь, он откроет дверь, или будет ломаться как девчонка?
Максим даже задохнулся от возмущения.
- Это что же. Ты пытаешься сейчас мной манипулировать? Жестокое применение насилия с привлечением другого мужчины.
- Просто предоставляю выбор. – Алиса кивнула на дверь, призывая Максима ее открыть.
- Ну, ты даешь! – Выдохнул Нестеров. – Еще недавно такой тихоней прикидывалась. А сейчас ведешь себя как Караванова.
- Я быстро учусь. – Покровская нахально улыбнулась. – Ну, так что. Я жду. Ты хочешь, выяснить правду или нет? Боже, - она закатила глаза, - ты такой трус!
Ее слова были последней каплей. Максим, отбросив в сторону раздирающие его сомнения, решительно протянул руку и нажал на ручку.
Заперто.
А чего он еще ожидал.
Неожиданно ладонь Алисы опустилась на ручку поверх его пальцев.
- А теперь еще раз. – Попросила она.
Все еще сомневаясь, что в этот раз все получится, Максим все же опустил ручку вниз, и дверь легко открылась. Пространство за ней было словно в тумане. Ничего не различить.
- Что там? – Он повернулся к Алисе.
- Не знаю. – Она пожала плечами. – Нужно войти. Чтобы узнать.
Глава 5
- И что это?
Максим зажмурился от яркого света на мгновение ослепившего его. А свет лился буквально отовсюду. От земли, от неба. Даже воздух вокруг казался прозрачнее, чем обычно.
- Не знаю. – Алиса подняла вверх руку, создавая ладонью тень, и Максим последовал ее примеру. – Но как-то тяжело дышать.
Он и сам ощущал непривычную духоту. Вдыхаемый в легкие воздух был каким-то раскаленным. Максим вытянул вперед руку, забыв напрочь, что это неприлично и Алиса посмотрела на белоснежную сверкающую дорогу, простирающуюся куда-то вдаль.
Над ними пронзительно закричала птица и оба как по команде посмотрели вверх. Небо, такое светлое, даже не голубое, а какое-то молочное и на его фоне белоснежная чайка. Больше похоже на сон, чем на возможную реальность.
Повернув голову вправо, Максим в первый момент обомлел, решил, что окончательно слетел с катушек. Алиса, проследив за его взглядом, повернулась и тоже застыла. Светлая дорога оказалась вовсе не дорогой в рай, а
