Оставьте меня, я ни в чем не виноват. Кому, кому кричать и нечем кричать. И все ввинчивает, помимо воли. Это ясно что, инферно. Рождаюсь да, в ад. Поворачиваюсь в этом мироздании вместе со льдами в первом вращении, дальше ледяные кольца увеличиваются воронкой далеко вниз, туманы черная мгла, руки разрослись и ушли на километры вперед, закрутились там, тянут, тянут жилы из меня! Господи Боже, за что, что я сделал-то? А то и сделал. Жене изменял. Обманывал, завидовал Шопену да и другим, денег хотел. Все мысли о деньгах, но ночами напролет играл на компе. Жене не помогал. Домой шел как на каторгу, скука, скука! Алешка как меня ждал, калека маленький, надеялся каждый вечерок, что приду купать! Она одна его таскала. Даже звонить перестала потом. Уже не плакала. Смешно, но тут это считается, наверно. Но ведь не убивал! Не убивал я Куха! Он же ушел живым! Утром там лежал другой, ему лицо кто-то выел и весь ливер! Другой, клянусь! Маленький, с черными руками... Типичный энтти... Без лица... И руки обгрызены... Не того я убил? Убил все же? Показалось, что это Кух? Безвинного энтти зарезал? Господи помилуй. Эта мысль не приходила в голову... А что это за бумажки - и там, на балагане Марой, и на уличном киоске, и тут, в подъезде? Ловушки, ход в ад. Сразу после убийства появились.
Мне ад, а Анюте с Алешкой? Вы что! Да... Вот как их, Анюту с Алешкой, сейчас начнут сживать с квартиры... Погонят. Она пойдет к матери, с которой не общается после того как мы разменяли их родовую квартиру. Тем более что эта мать вышла замуж. Туда их с Алешкой не пустят. Там однокомнатная, в однушку меня запихнул, теща говорила гнусно улыбаясь и на меня выразительно глядя в последний момент, когда уже приехала машина, надо было им помогать носить эти все шкафы. А я принципиально стоял с Алешкой на руках... Невыносимо было жить в новой конурке, которую Анюта отвоевала в боях... У меня ничего нет. Вернее, у меня ничего не было. У меня не было места на земле. Хорошо что Анюте написал с Юзени то письмо последнее. А где оно? Господи, сбросил куртку в прихожей, а Анюта наверняка сунула ее в ящик с грязным. Письмо во внутреннем кармане!
Странно, что голова-то работает и все чувствуешь... Не может быть, чтобы это было после смерти, ясное сознание. Так называемый ужас вечности. Мог бы ее провести как-то получше, сообразно заслугам. Вот и получил. Праведней надо было жить! Из зева выблевал лед наружу. Из ануса поперло с натугой, режет же! Тут же пошло наоборот: в прямую кишку коловоротом. В анус раздирая до печенок. И тут же высаживает зубы, врастает в мягкое небо, ноет, ноет все. В нос вступило лезвием! В мозг! Пячусь, что ли? Обратный ход льда. Надо грести вперед. А как мельтешил, как старался заработать там, на Юзени. Раз дома не получается. Таскал у них их амулеты жалкие, выпрашивал, они все ведь отдадут. Разорил год назад мамотское старое погребение, лежащее в лесу, копался в костях просто ради какой-то понравившейся мелочи... Жестяной бляшки, про которую подумал, что это будет ценный экспонат, вполне сохранная инсигния... Теперь оно валяется подо всем в дальнем ящике... никому не продал. Иностраны гнусно улыбались в ответ на предложение, когда приезжали в институт для контактов. Французы. Было жутко неудобно. А разорил культовый амбарчик на острове, взял берцовую человеческую косточку, кшшмар. Ее уже не посмел предлагать. Лежит на полке за книгами дома... Ты! Ты кто? Ты где? Боже, прости меня грешного. На работе ночами якобы работал, на самом деле занимался мелким компьютерным грехом, игра, видите ли! Ночи напролет! Связался еще с этим... Он так серьезно, что вы, все играют, приезжайте, дам вам высший уровень. Два часа говорил. Вам надо апгрейдить, это уже вчерашний день, триста долларов. Мировое первенство будет. И что он композитор компьютерных игр. Зарабатывает нехилые бабки, сказал. Такой драгдилер компьютерных игр.
Вот и смысл моих ночных оргий с компьютером, цель - создать компьютерную игру, за них много платят, вот главное. Оправдывал себя, весь мир играет в игры, вся радость в мире это игра, игра на деньги - воры сыграли со мной свою, Панька свою... Самая сейчас главная игра на деньги терроризм на экране телевизора. За мою кассету тоже можно было бы много срубить! Не хуже чем за теракты с этими героями в полотенцах на башке и с черными вдовами в проводах... После таких показов реклама прекрасно идет! Телевизионная игра "Терроризм в реальном времени" лучше всего оплачивается рекламными агентами. Дайте мне возможность! Пусть Юра остается там кипеть в котле. Падающего не спасай, заповедь энтти.
О как мозжит в груди, не дышу, забито льдом и рот забит льдом, вы понимаете, когда дыхания нет, все о тошнит льдом и тело дует как шар. Не игра не игра. В носу разрывные осколки хрустят пробираются, разносят кости хрупкие, самые тонкие перегородки, рвутся во все пазухи, прокалывают виски. Замерзло, забито все в глубинах черепа, но лезет и утрамбовывается новое... У меня уже ничего не осталось! В церковь надо было почаще ходить! Это ведь не то, не то инферно. Не тот ад-то. Не пекло. В разных конфессиях разные ады... А-аа. Увижу здесь кого? Да не дай Бог узнать здесь отца, мать, пробирающихся так червиво... Они не тут...
Как я плакал на первом курсе, когда умерла эта красивая девочка Надечка, к ней все ходили в больницу, болезнь крови, улыбалась, шутила, черные круги вокруг глаз. Долго думал после похорон, что это и была единственная, была невеста. Ее мама потом, зимой, покончила с собой, уехала за город, легла в поле. Нашли весной. Вот ее мама может быть тут, это же такие, грешники, лазают во льду, сокращаются и вытягиваются как кишки, пресмыкаются. Руки вымотаны на км вперед по кругу... Ищут, роются во льду, проделывают ходы. Тянет, тянет жилы-ы... Какая цель в этом движении, а? А? Все осуждали эту мать, оставила еще хуже след за собой, несчастного человека, мужа.
И никакая твоя жизнь не проносится мгновенно перед глазами, а думаешь ну да, это наш ад, там у них это пекло в жаре, они сжигали своих на кострах, а нас морозили, у нас льды, так гадко, тяжело, тяжесть тяжесть много давит теснит грудь руки-мои-руки каждую кость хрящит плюснит мясо и растягивает по иглам льда, вылущивает кости, я вращаюсь по кругу и руки огромные, растянутые резко вдаль, больные суставы, по космосу несет и этот круг во весь мир, выпяливает, тащит хрящики, какое высшее отвращение, как рвота накатывает, слабость, рабство, что вы делаете со мной, блюю льдом сру льдом, набита клетка грудная вон оно, вон оно, черный трон немыслимой высоты вознесся наверх как древо, и там наверху в глыбах темного света чья там голова с тремя глазными дырами, ужас, огромный длинный череп, мамонт, глазницы пустые косматые как гнезда, о Боже, чистая компьютерная игра, голова в тучах километр дотуда, и возникла молния, падает на меня, огромная как валится дерево, упаси Боже, молниеносная рука, узкая, суковатая, вместо пальцев три отростка, стреляет черная молния сверху в меня, и тут мне стреляет в голову, играем в компьютерную игру под названием "вечность".
Явственно о склони голову, спрячься, его рука входит в горло ищет сердце нет желудок сворачивает на сторону нет ниже выдирает кишки, перфорация, проникновение, ищет, сейчас вырвет с корнем мой бедный мое бедное а зачем оно теперь все кончено. Нет идет под кожей, гадостно трепещет, как пучок червей, шевелит своими змеями, шарит сбоку куча отростков, виляет, елозит из живота выбираясь, на бедре теперь, что с меня взять, оппа! Полезло в карман из кишок выдравшись, глупо, как глупо, лезет в карман, хоть что-нибудь. Хоть какой-то принцип найти принцип спасения
Бывает когда игра идет - о не выдирай, не выдирай из меня кишку как из этого песец потянул, опустошение, кисть руки очень далеко, километра два сквозь серый стекловидный туман, ее там надо ловить, там вытянуты жилы, хвать ее! Уже тут игла, взгромоздилась на глаз, режет ножками, убирай, убирай, ты встань подальше, ты рано - о! Как колючая проволока, ветки топорщатся в орбите ока. Но мы люди опытные, игроки целонощные, неудержимые - понять принцип! Да не тяни из меня, не тяни, нет там ничего, не проглотил кроме булки вчера с колбасой на вокзале...
Тут вдруг единым вихрем злостно свистнуло вон из души, как рвота.
Пусто стало, пусто, грохот, падаю вниз, спиной назад, уже все, не спастись, что же это, прощайте, прощайте, пора нам уходить, Анюточка, мужайся, на тебя одна одежда. Алешенька, оставляю тебя бедного маленького калеку. Бездомные, нищие.
Внезапно ослепило глаза светом, зажмурился, ничего не мешает, хлоп-хлоп сплющенными глазами, открыл осторожно, финал. Все поплыло быстро в сторону, вся эта компьютерная игра, пленка полезла пузырями, продырявилась, распалась. Открылась стена. Обыкновенная, крашеная зеленой масляной краской. Новый вариант ада. На ней было выведено скромное маленькое ругательство, ручкой. Рядом ярко-оранжевая чайка в виде двух полукружий и той же прыскалкой выведено на невысоком уровне детских глаз: "Все любят SEX". Ага, это не чайка, а сиськи. Вверху оказался потолок в ржавых разводах. По сторонам вдруг опрокинулась вниз и вознеслась вверх грязная каменная лестница. Ага. Это опять подъезд. Перед глазами незнакомая коричневая дверь с табличкой (№5) со звонком и фамилиями.
