Фиговый бы из меня шпион получился. Сдержать эмоции для меня все равно, что балерине шпалы таскать. Они у меня все на лице. Но если в обычной жизни это не доставляет никаких проблем, то сейчас я не имел права даже движением брови показать, что Лада мне нравится.
Причем, нравится – это не то слово. Я отдаю себе отчет, что не имею на нее совершенно никаких прав, но какой-то бес заставляет меня ревновать. Я перехватил взгляд Омара, которым он проводил жену, и до хруста сжал кулаки, отчаянно борясь с желанием дать ему в морду. Это не взгляд любящего мужчины. Это взгляд заводчика собак или лошадей, который гордится своими питомцами. Хозяйский, собственнический.
И пока мы шли по дому, я уже сгорал от зависти и злости – я представлял, на каком кресле или столе этот упырь брал Ладу. Я практически не слышал, что он мне рассказывал, потому что в ушах стоял звон, а в висках, как дятел, стучалась боль. Наверно, вся кровь к голове прилила от одной мысли, что эта хрупкая изящная статуэтка обнажается перед ним, и он лапает ее грудь своими волосатыми пальцами, мнет ее упругую попку, наклоняет, как куклу, и терзает ее, как хищник добычу.
И ни разу в моем видении она не застонала от страсти.
Да, если бы я поделился с Максом своими мыслями, он бы точно сказал, что моя кукуха окончательно поехала.
Слава Богу, мы добрались до террасы, и я вынужден был стряхнуть морок и изложить, наконец, зачем пожаловал.
Не знаю, что случилось с отчимом, но выглядел он таким заинтересованным, будто и впрямь родного сына женить собрался.
- Данил, не волнуйся. Конечно, я сделаю все, что в моих силах. У меня хорошие связи, так что обставим все наилучшим образом, и твою девочку родители простят. Приводи ее в следующий раз, пусть она мне побольше расскажет о них. Будем искать подвязки.
Я немного остыл, и образ обнаженной Лады уже куда-то отступил, пока я разговаривал о деле. Но как только она появилась на пороге с подносом в руках, меня словно опять закоротило.
Ее легкий, словно скользящий шаг, непередаваемая грация, непокорный локон, выбившийся из легкомысленного девчачьего хвостика, сводили меня с ума.
Моментально я отметил, что на подносе две чашки. Почему – то это неприятно кольнуло в сердце. Она, как служанка, принесла и все. С одной стороны – да, мужские разговоры могут быть не для женских ушей. Но она ж хозяйка дома, и могла бы с гостем пообщаться. Черт знает, что в голове моей сплелось – просто мне хотелось быть с ней рядом. Но я понимал, что слишком пристальным вниманием могу ее скомпрометировать.
Я сидел ближе ко входу, поэтому она подошла с моей стороны и изящно наклонившись, поставила поднос на низкий столик.
- Я круассаны принесла. Лидия только испекла, - опять, как журчание тихого ручейка, ее голос вызвал у меня чуть ли не мурашки.
Как сопливый мальчишка, я практически ронял слюни. И эти изменения во мне были так стремительны, как песчаная буря в пустыне. Да и похоже, с такими же катастрофическими последствиями. Ни в раннем детстве, ни подростком я не терял головы из-за девчонок, давая им возможность бегать за собой. Встречаться - встречался, но до первого «бзика». Я быстро охладевал к тем, которые пытались на меня давить, прогибать, поэтому мое решение жениться на Милке и было продиктовано не огромной любовью, а душевным комфортом и совпадением по всем сексуальным параметрам.
С Ладой было все иначе. Я и предположить не мог, что на женщину может быть такая реакция – от одного касания и без всякого намека на сексуальность.
Словно попав в эпицентр той самой песчаной бури, я чувствовал себя оглушенным и каким-то прибитым.
Чтобы как-то осмыслить произошедшее, выпил кофе, так и не почувствовав ни вкуса, ни аромата, я начал прощаться. Омар пристально посмотрел на меня, словно на что-то решаясь.
- Сынок. Прости. Я должен был сделать это раньше, но мне не удавалось с тобой поговорить, а потом я просто забыл. Я хочу тебе вернуть нож, который Андрей оставил в бардачке моей машины. Он и мне дорог, как память о друге, но тебе важней.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Он встал, и я, повинуясь какому-то безотчетному чувству, тоже поднялся вслед за ним. Омар прошел в кабинет, а я…понял, где я нахожусь, только когда увидел Ладу.
Как на ринге, мозг отключается и предоставляет свободу действий рефлексам и мастерству, которое опережает мысль.
Я восстановил логическую цепочку, которая привела меня сюда. Лада сказала, что круассаны только что приготовлены и невольно при этом сглотнула. Значит, они ее уже соблазнили. К тому же, я уверен, что мой визит и наша маленькая тайна ее тоже взволновали, а у женщин еда – это не только наслаждение вкусом, но и способ снять стресс или успокоиться.
И я не ошибся. С того момента, когда я был последний раз в этом доме, здесь много что изменилось. В частности, в столовой появился уголок с барной стойкой и высоким стулом возле окна. А само окно превратилось в стеклянную стену, позволяющую любоваться садом.
И на этом самом стуле сидела она, женщина-лотос, держа обеими руками чашку и о чем-то задумавшись.
- Лада, - я негромко окликнул ее.
От неожиданности она едва не выронила чашку. Понимая, что у меня считанные секунды в распоряжении, я выпалил первое, что пришло в голову. Может, не самое убедительное, но по-медвежьи прямое.
- Лада, боюсь поставить тебя в неловкое положение звонком, поэтому буду ждать, когда мне позвонишь ты и мы встретимся на нейтральной территории.
- Зачем? - скорее на автомате она ответила так же, как и на предыдущее приглашение.
О том, что хотел бы узнать, от чего она меня предостерегала, я даже не думал. Я до дрожи хотел ее видеть. И не так, как шпион на задании.
- Накормлю тебя мороженым.
Я успел заметить в ее глазах всполох изумления, но дольше задерживаться не стал. Вынырнул из столовой и метнулся в гостиную, делая вид, что уже приготовился к уходу.
И как раз вовремя. Отчим уже спускался сюда, но, слава Богу, не заметил моих передвижений в стиле ниндзя.
Он протянул мне «викторинокс», швейцарский складной солдатский ножичек, который я хорошо помнил. Это подарок армейского друга отца. С отполированной деревянной ручкой и кучей функций. Еще пацаном я его выпрашивал, но папа им очень дорожил. И я ныл скорей для проформы, понимая, что для меня он игрушка, а для него чуть ли не артефакт.
- Спасибо, - выдавил я. Желания разобраться, как к отчиму попал ножик и почему он раньше мне не отдал, не было никакого. Счастье, что сейчас отдал.
- Жду тебя с Камилой. Позвони заранее, велю ужин приготовить парадный. Я рад, что ты, наконец, остепенишься. Семья – это главное в жизни человека. Вот как начнешь вникать в бизнес, сразу почувствуешь, что к женатому компаньону отношение другое.
Только было я отвлекся на ножик, как у меня снова зачесались кулаки – надо же, как сладко поет! А то, что жена, как былинка на ветру, о счастье, похоже и представления не имеет, его не колышет.
Я развернулся на пятках, и уже через плечо бросив «До свидания!», рванул на улицу. Пусть думает, что хочет, но пожимать ему руку все равно, что гада какого – нибудь ползучего погладить.
Отъехав от дома, я остановился. Злость, ревность, обида за отца снова превратили мою душу в клокочущую смесь, которая обжигала и леденила одновременно.
Чего я добиваюсь? Я твердо решил жениться. Дома ждет практически жена. Веселая и жизнерадостная, ласковая, как кошечка, Милка. Неужели желание хоть как-то отомстить отчиму так проросло во мне, что я готов увести у него жену? Или просто трахнуть?
Снова я потянулся за сигаретами, сделал несколько быстрых, словно ворованных затяжек и завис, так и не найдя вразумительного ответа.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 12
Сегодня я поняла, что «ноги приросли к земле » - это вовсе не метафора. То, что Данил появился у нас дома и беседовал с Омаром, очевидно, имеет вполне прозаическое объяснение. Но я о нем не имела ни малейшего понятия, поэтому просто остолбенела, увидев того, кто не выходил у меня из головы уже несколько дней.
