– Сам спроси у нее, – проворчала Полина.
– Как скажешь.
Конрад потянулся к дверце, но Полина остановила его.
– Оставайся здесь, – сказала она. – Я сама, – и вышла из машины. – Тоня!
Девушка обернулась.
– Тоня, постойте!
– Sie?[6] – улыбнулась она и сразу же перешла на русский. – Уже знаете мое настоящее имя? Оперативная работа.
– Может, у вас найдется время для короткого разговора?
– Найдется, – сказала девушка и открыла калитку. – Проходите.
– Но… – замялась Полина.
– Не волнуйтесь, Астрид сейчас нет дома. Почему вы не желаете с ней встречаться?
– Лишь вы представляете для меня интерес.
– Уверены? – Тоня резко обернулась.
У Полины перехватило дыхание от синевы ее глаз и очаровательной улыбки.
– Может, вас больше интересует «Слеза»? И то, как ее получить?
– Значит, я не ошиблась и колье все-таки у баронессы? – улыбнулась Полина.
– Вижу, что вы тоже сопоставили даты, – игриво сверкнула глазами Тоня и открыла входную дверь. – Зная Астрид, могу сказать, что она намеренно ошиблась, чтобы поддразнить вас. Эта старая карга никогда не упустит случая повеселиться, – с нежностью в голосе добавила она. – Выпьем чаю? Или же вы голодны?
– Не голодна, – рассмеялась Полина и быстро прикрыла рот ладошкой, почувствовав, что от нее исходит запах пива.
– Пили? – спросила Тоня, бросив сумку в кресло. – Не смущайтесь. Я привыкла к запаху алкоголя. Астрид много пьет. Порой начинает с самого утра, когда находится в особом расположении духа.
– А вы не пьете?
– Ненавижу алкоголь. Правда, ничего не имею против, когда его употребляют другие. Я в кухню. Можете пройти со мной или же подождать в гостиной.
– Останусь в гостиной.
Полина проследила за удалившейся девушкой и прошлась по комнате. Два кожаных дивана, кресло, огромный телевизор и хорошая музыкальная аппаратура, светлые стены, стеллаж с книгами – обстановка была приятной, но не похожей на атмосферу, в которой должна жить баронесса. Слишком уж демократично, без положенного антуража, который обычно окружает аристократов. Ни картин известных художников, ни антиквариата и других старинных безделушек, говорящих о древности рода фон Рихтгофенов. Современно и просто. Внезапно Полину привлекли знакомые буквы на корешке одной из книг, лежащей на низком столике у стены. «Уголовный кодекс Республики Беларусь», – прочитала она.
– Скучная книжонка, – раздался за спиной спокойный голос Тони.
Полина присела на диван и вздохнула, не зная, как начать беседу. Девушка смущала ее. Она вела себя слишком уверенно и вместе с тем мягко, что не позволяло взять над ней верх и подчинить себе. Сильный противник, решила Полина, и от этого еще более притягательный.
– Зачем вам нужно колье? – спросила Тоня, разливая чай по чашкам.
– Один человек желает его купить, – Полина повела ноздрями, уловив резкий запах мяты. – Я лишь посредник.
– Любопытно. Неделю назад к Астрид приходил еще один желающий купить колье, но с ним она не стала говорить.
– Еврей? – Полина немедленно поняла причину отказа в беседе.
– Не знаю как, но Астрид кожей чувствует в человеке наличие хотя бы капли еврейской крови. И этот человек немедленно превращается в объект ненависти.
– Но почему?
– Наверное, на то есть причины, – уклончиво ответила Тоня. – Мне она о них не рассказывала.
– А тот человек, вы видели его? Кто он такой?
– Не видела. Я в это время была в университете, – Тоня замолчала на мгновение, словно собиралась с мыслями. – Я не знаю, что вы хотите от меня, поэтому скажу прямо, чтобы не обманывать ваши ожидания. Я не стану помогать. Ни вам, ни кому-либо еще. Мне неизвестно, находится ли колье у Астрид, или оно продано уже много лет назад, это не имеет значения…
– Послушайте, – перебила Полина и тут же извинилась: – Простите. Я вас понимаю…
– Нет, не понимаете. Астрид слишком многое сделала для меня, чтобы я повела себя неблагодарно и предала ее. Поэтому я заранее отклоняю ваше предложение, каким бы оно ни было.
Полина утвердительно кивнула и поднялась, всем видом демонстрируя, что больше не станет тревожить девушку.
– Если вдруг что-то произойдет, – сказала она, нагнулась и положила визитку на стол, – позвоните.
– Что произойдет?
– Не знаю, – пожала плечами Полина. – Может, баронесса все-таки решит продать колье. Всякое случается. Хочу быть первой в списке покупателей.
– Хорошо, – согласилась Тоня и улыбнулась. – Вы, кстати, ей понравились.
– Или мой спутник? – Глаза Полины лукаво блеснули.
Сев в машину Конрада, Полина сжала губы и пристально вгляделась в пространство перед собой.
– Завтра вылетаю в Москву. Тухлая история. Колье мы не получим.
– Еще встретимся?
– Не хотелось бы.
– Зря, – рассмеялся Конрад и, потянувшись к Полине, поцеловал ее в щеку. – Проводить с тобой время – сплошное удовольствие.
– Давай напьемся, – вдруг предложила Полина. – Только без последствий.
– Без секса или похмелья?
* * *
Астрид выдохнула густую струю дыма перед собой, поднесла визитку Полины Матуа к глазам и прищурилась.
– Подать очки? – спросила Тоня.
– Нет, – баронесса бросила карточку на пол. – Вот стервятники! Так и норовят заклевать. Чертова «Слеза»!
– Так колье у тебя? – Тоня прилегла на диван и внимательно посмотрела на свою хозяйку.
– А ты как думаешь? – Астрид сбросила пепел с сигареты и потянулась за стаканом виски.
– Думаю, у тебя. Почему ты раньше не рассказывала о нем?
– Это неинтересная история, – вздохнула баронесса. – Печальная, как и вся моя жизнь.
– Нашла время жалеть о потерях, – Тоня ловко увернулась от полетевшей в нее подушки. – А сил в тебе еще достаточно! – присвистнула она. – Расскажи.
– О колье или себе?
– О колье. О тебе я и без того все знаю.
– И что же тебе обо мне известно?
Тоня оперлась о мягкую ручку дивана и начала медленно говорить:
– Ты – алкоголик.
– Вот еще! – рассмеялась баронесса.
– Грубиянка, – продолжила Тоня. – Но я тебя обожаю. А еще я знаю, что ты любишь шоколад. Храпишь, когда спишь в этом кресле. Что терпеть не можешь осень, особенно октябрь, который скоро должен наступить. Весь месяц ты будешь страшной занудой, станешь грустить, иногда плакать. Знаю, что в конце мая ты всегда ходишь в церковь, хотя в бога не веришь. Что ты любишь жасмин и терпеть не можешь розы. И что в своей комнате ты прячешь фото двух мужчин и маленькой девочки, похожей на меня.
– Лазила в моей тумбочке?
– Да, – не смущаясь, ответила Тоня. – Кто она? Ты о ней никогда и словом не обмолвилась, а я боялась спросить.
– Моя малышка Ава, – голос баронессы дрогнул. – Она умерла, едва ей исполнился год. Но ты права, вы очень похожи.
– Поэтому ты так привязалась ко мне?
– Не только. Ты интересная, чистоплотная и хорошо готовишь.
– И, главное, я не еврейка, – подсказала Тоня. – За что ты их так не любишь?
– Я родилась в Вене и была единственным ребенком в семье. Мы жили в большом, красивом доме и были очень счастливы. О, это было восхитительное время, много смеха, подарков, любви… Налей мне еще, – баронесса протянула пустой стакан, и Тоня плеснула большую порцию виски, понимая, что Астрид необходима поддержка в лице алкоголя. – Все изменилось, когда началась война. Отец не мог уехать из Вены, а мама отказалась покидать город без него. Папа был юристом, а в годы войны работал на нацистов, но он отличался жалостью к людям, особенно к евреям. Одну еврейскую пару мы прятали у себя в доме.
Баронесса надолго замолчала, потом с необъяснимой жалостью в глазах посмотрела на притихшую Тоню и продолжила:
– В сорок третьем маму расстреляли. Немцы узнали, что родители помогают евреям. Видимо, отца кто-то сдал из своих. Мне было пятнадцать. Я стояла на лестнице и смотрела, как маму и ту семейную пару подвели к стене, а после раздалась автоматная очередь. Нас с отцом пощадили. Я потом часто подходила к этой стене, где моя мама лежала мертвой, и трогала ямочки, в которых застряли пули, отобравшие у нее жизнь. Если бы не они, Йохан и Рут… черт, до сих пор помню их имена… мама была бы жива. Поэтому я терпеть не могу евреев. По их вине я лишилась любви самого дорогого мне человека.
Тоня опустила голову, расстроенная рассказом.
– А дальше?
– В сорок шестом умер отец, и я осталась одна. Дальние родственники забрали меня к себе, но у них я жила недолго, – Астрид закурила, голос ее снова стал спокойным. – Уже на следующий год я вышла замуж за Альберта. Старый барон так влюбился в меня, что не обратил внимания на разницу в возрасте.
– Сколько?
– Он был старше меня на тридцать один год, – почти выплюнула баронесса. – Мне было лишь девятнадцать, когда я шла к алтарю.
– Зачем? Или ты любила его?
– Любила? – колко рассмеялась баронесса. – Я хотела есть. Хотела, черт возьми, жить! Альберт был богат, и он предложил мне то, в чем я остро нуждалась, – покровительство и безбедную жизнь. Поэтому я не посмела отклонить его предложение. У меня не хватило смелости.
