Турлоу обнаружил, что не может говорить из-за внезапного спазма, сжавшего горло. Он попытался проанализировать страх. Это не было что-то личное. Он решил, что боится за Рут.
— Пойдем, — сказала она.
Он позволил ей повести себя по траве к узенькой тропинке. Темнота упала на них четкой границей, как только они вынырнули из эвкалиптовой рощи на первый подъем между соснами и конскими каштанами, обрамлявшими тренировочную дорожку клуба верховой езды. Ночные фонари, на большом расстоянии друг от друга прикрепленные к деревьям, влажно мерцая, показались в сырой листве. Несмотря на то, что днем был дождь, утоптанная дорога под ногами казалась твердой.
— Сегодня вечером эта дорожка будет только нашей, — сказала Рут. — Никто не выйдет на улицу из-за дождя, — она сжала его руку.
«Но она не только наша», — подумал Турлоу. Он ощущал, что здесь присутствует кто-то еще. Парящее в воздухе нечто. Настороженное, опасное. Турлоу взглянул на Рут. Макушка ее доходила ему как раз до плеча. Рыжие волосы влажно поблескивали в тусклом свете фонарей. Тишина вокруг них казалось влажной, и странное чувство давления все не проходило. Утоптанная земля скрадывала звук шагов, они были почти не слышны.
«Сумасшедшее чувство, — подумал он. — Если бы какой-нибудь пациент описал мне подобное, я немедленно начал бы обследовать его, чтобы выяснить, откуда растут корни этого бреда».
— Я забиралась сюда, когда была еще девчонкой, — сказала Рут. — Это было до того, как здесь провели освещение для ночных вечеринок. Я так злилась, когда они проводили сюда свет.
— Ты приходила сюда в темноте? — спросил он.
— Да. Я ведь никогда не рассказывала тебе об этом, правда?
— Никогда.
— Воздух кажется таким чистым после дождя, — она сделала глубокий вдох.
— А твои родители не возражали? Сколько тебе было?
— Одиннадцать, кажется. Родители не знали. Они всегда были так заняты своими вечеринками и прочим.
На маленькой опушке от дороги отделилась темная тропинка, ведущая налево через проход в скале. Они прошли сквозь отверстие, спустились по короткому лестничному пролету на залитую гудроном вершину цистерны с водой. Под ними в ночи влажными жемчужинами были разбросаны огни города, бросающие оранжевые отблески на нависшие облака.
Теперь Турлоу ощущал, что странное давление усилилось. Он взглянул вверх, вокруг — ничего. Он опустил взгляд на бледное лицо Рут.
— Когда мы забирались сюда, ты спрашивал: «Можно тебя поцеловать?» — сказала она. — А я обычно говорила: «Я надеялась, что ты об этом попросишь».
Рут повернулась, прижалась к нему, запрокинув лицо. Его страхи, непонятное давление — все было забыто, когда он наклонился, чтобы поцеловать ее. На миг показалось, что время двинулось вспять, что Денвер, Нев — ничего этого не было в их жизни. Но пылкость поцелуя, то, как требовательно ее тело прижималось к нему, — это наполняло его возрастающим изумлением. Он отстранился.
— Рут, я…
Она прижала пальчик к его губам.
— Не надо ничего говорить.
Затем:
— Энди, тебе когда-нибудь хотелось отправиться со мной в мотель?
— Дьявол! Тысячу раз, но…
— Ты никогда по-настоящему не добивался меня.
Он почувствовал, что Рут смеется над ним, и в его голосе зазвучали сердитые нотки:
— Я был влюблен в тебя!
— Я знаю, — прошептала она.
— Я не хотел просто переспать с тобой. Я хотел… ну, черт побери, я хотел жениться на тебе, чтобы у нас были дети, и так далее.
— Какой идиоткой я была, — прошептала она.
— Милая, что ты собираешься делать? Ты собираешься получить…
Он замялся.
— Развод? — спросила она. — Разумеется, только потом.
— После… суда?
— Да.
— Это проблема всех маленьких городков, — сказал он. — Каждый знает все о делах всех остальных, даже когда это совсем не его дело.
— Это очень запутанное предложение — для психолога, — сказала Рут.
Она прильнула к нему, и они так и стояли, не говоря ни слова. Турлоу думал о непонятном давлении и постоянно проверял ощущения, как будто они были больным зубом. Да, давление еще чувствовалось. Когда доктор ослабил защиту, его охватило сильное беспокойство.
— Я продолжаю думать о матери, — сказала Рут.
— Да?
— Она тоже любила отца.
У него похолодело в желудке. Он начал что-то говорить, но замолчал, когда заметил движение на фоне оранжевого зарева облаков, прямо перед ним. Какой-то предмет вынырнул из облаков и завис в воздухе примерно в ста ярдах в стороне и немного выше цистерны, на которой стояли люди. Турлоу мог даже определить форму предмета, вырисовывавшегося на фоне зарева, — четыре мерцающие трубчатые ножки под флюоресцирующим зеленым куполом. Радужный световой круг вращался вокруг основания каждой ножки.
— Энди! Ты делаешь мне больно!
Он осознал, что в спазме шока сомкнул вокруг нее руки, и медленно ослабил хватку.
— Повернись, — прошептал он. — Скажи мне, что ты видишь там, на фоне облаков.
Она удивленно нахмурилась, повернулась лицом к городу.
— Где?
— Чуть выше нас — прямо впереди, рядом с облаками.
— Я ничего не вижу.
Предмет начал подбираться ближе. Турлоу мог различить за зеленым куполом фигуры. Они двигались в тусклом фосфоресцентном свете. Радужный блеск под трубчатыми ножками начал меркнуть.
— На что ты смотришь? — спросила Рут. — Что это?
Турлоу чувствовал, как она дрожит под его рукой, лежащей у нее на плече.
— Вот здесь, — сказал он, указывая. — Посмотри, оно здесь.
Рут повернулась.
— Я не вижу ничего — только облака.
Он сорвал и протянул ей очки.
— Вот. Посмотри сквозь это.
Даже без очков Турлоу видел очертания предмета. Оно спускалось по краю холма — ближе… ближе…
Рут надела очки, посмотрела в направлении, куда он указывал.
— Я… это какое-то темное пятно, — сказал она. — Похоже на… на дым или облако… или на мошек. Это рой мошкары?
У Турлоу пересохло во рту. Горло перехватывало. Он забрал очки, взглянул на парящий предмет. Фигуры внутри купола были Довольно отчетливо видны. Он насчитал пять таких фигур, с огромными глазами, прикованными к нему.
— Энди! Что ты видишь?
— Ты подумаешь, что я свихнулся.
— Что там?
Он глубоко вздохнул, потом описал предмет.
— И в нем пять человек?
— Возможно, они и люди, но очень маленькие. Они не больше трех футов ростом.
— Энди, зачем ты меня пугаешь?
— Я сам себя пугаю.
Рут снова прижалась к нему.
— Ты уверен, что видишь этот… этот… Я не могу увидеть никакой предмет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
