Он вернулся на свое место – к барачной стене. Брукс беспокойно дремал, уронив лицо на согнутые колени.
– Потерпи, до полудня к тебе придет доктор. Завтракать будешь?
Лин качнул головой, тонкая, покрытая слоем грязи шея жалко мотнулась.
В западной части периметра уже раздавали еду. Сайбер-кормушка, пятясь, подъехала вплотную к периметру, сегмент ограды сдвинулся в сторону, задний люк машины открылся, обнажая считывающее устройство и лоток. Очередь продвигалась быстро, в устройство по очереди совали – кто левую руку, кто только палец. Уловив характерный образ, автомат выбрасывал прозрачный пакет с армейским стандарт-пайком.
Из-за еды, к счастью, не дрались – ее хватало на всех. Драки вспыхивали ежечасно по другим причинам – из-за косого взгляда, резкого слова, за место в тени у стены, а то и просто по взаимному безмолвному желанию сбросить гнет нервного напряжения. В ход легко шли и кулаки, и пси-наводки.
Лин на этот раз к кормушке не пошел. Беренгар грязными ногтями содрал со своего пакета прозрачную оболочку и протянул другу галету.
– Хлеб хотя бы будешь?
– Нет.
Солнце поднялось уже высоко. Жара восточной равнины припекала накопитель. Марк краем уха услышал, как кто-то из новичков протянул сипловатым голосом:
– Ну, я и кретин…
– Почему? – переспросили его еще не утратившие любопытства.
– Неделю назад сперли у нас в колледже уником – все подумали правильно, то есть на меня, но я к тому времени уже загнал эту хреновину. Три раза таскали к судье района, я отпирался, свидетелей не нашли. Под это дело немного закосил от реабилитации, просто с досады пропустил свой срок, я ведь даже уклоняться по-настоящему не собирался. Теперь вот сижу здесь. Надо было сознаваться в краже – получил бы штраф и полгода тюряги, да и дело с концом. Там хотя бы есть душ и можно гулять по травке.
– Отыграй обратно.
– Поздно – судья обиделся и за мною не придет. Кто сюда попал, того только выносят вперед ногами или вежливо приглашают на реабилитацию. Теперь вот сижу, как идиот, жду своей очереди.
Над воришкой-неудачником неистово заржали. Марку Беренгару захотелось зажать уши. Беспомощный Лин спал, припав затылком к стене.
Врач прибыл в лагерь только после полудня.
Стандарт-лекарь неполного статуса, если верить нашивкам на петлицах щеголеватого жандармского мундира, брезгливо сторонясь, пробирался сквозь ряды сидящих на земле псиоников. Все тот же меднобровый охранник в шлеме шагал рядом. Черный ствол излучателя без обиняков был направлен в толпу.
– Поймите меня правильно, коллега, – сетовал медик. – По большому счету я бессилен. Здесь нет ничего – ни воды для мытья, ни спортивной площадки, чтобы побегать. Вместо отхожего места – прикрытая пластиковой будкой яма в земле. Вы понимаете, чем все это обернется в ближайшее время?
Охранник с усталым равнодушием промолчал. Врач и не ждал ответа.
– Они болеют, а скоро начнут умирать. Это место рассчитано на сотню людей, в кучу сбили полтысячи. Тут перевалочный пункт, в нем положено держать не более двух дней – мы загнали сюда подростков и держим их неделями…
Охранник покачал головой:
– Мне плевать на здоровье мутантов, но у меня самого в служебном поселке двое ребятишек. Болезнь заразна?
– Сейчас узнаем.
Врач подошел вплотную, приподнял за подбородок и откинул назад изящную голову Лина. Покачал головой, прижал к грязной шее коробочку детектора. Щелкнула выдвижная игла.
– Я возьму у него анализ. Через час результат будет готов. Если подтвердится серьезная инфекция, лагерь и поселок поставят на карантин, будет скандал, сюда нагрянет бригада врачей из столицы.
– Но…
– Простите, коллега, но долг есть долг, с возможностью эпидемии шутки плохи. Если инфекция не подтвердится, я забираю парня в госпиталь Порт-Калинуса, здесь все останется как есть – разбирать такие крупные кучи навоза у меня нет полномочий.
Охранник понимающе кивнул.
– Если не подтвердится, то…
Жандармский врач ссутулился и зашагал прочь, его провожали гримасами острой ненависти.
Лин обмяк, пальцы тонкой руки мелко и неудержимо трясло. Беренгар достал относительно чистый носовой платок и осторожно вытер капельку крови, оставленную иглой.
– Потерпи, остался всего только час. При любом раскладе тебя скоро заберут отсюда.
Треугольная тень-силуэт наползла на лицо Брукса-младшего, Марк поднял голову и обернулся – прямо в его зрачки, в упор, не отводя пронзительных лучистых глаз псионика, смотрел староста Росс. Рядом угрюмо топтался Мановцев.
– Эй, Беренгар, ты должен отойти с нами в сторону. Марк поднялся с колен, встал так, чтобы его нельзя было внезапно ударить в живот.
– Я нужен здесь и никуда не пойду.
Росс криво ухмыльнулся уголком тонкого рта.
– Можешь не бояться, плебей, мы явились не для драки.
Это было хуже неприкрашенной ругани. Марку захотелось вытереть со щеки невидимый плевок.
– А твой дядюшка разве засел в Сенате? Мне без разницы – случалось, и плебеи жарили аристократам задницы.
Аура Мановцева на этот раз ослепительно вспыхнула, Беренгар увидел сформировавшийся контур почти готовой пси-наводки. Марку на миг сделалось холодно, но тут же окатило волной сухого жара, страх испарился, исчез, Песня снова весело возникла ниоткуда – стройная смесь звуков, образов и ощущений, яркий и яростный сигнал к атаке.
Росс примирительно и одновременно угрожающе поднял грязную руку раскрытой ладонью вперед. Жест получился почти величественный.
– Тихо, вольные граждане, тихо, мирно и смирно. Будем надеяться, что мы всего лишь обменялись приветствиями. Ты мне нравишься, Беренгар, умеешь держать удары. Оставь своего приятеля – он потерпит пять минут в одиночестве, есть дело, о котором стоит поговорить.
Марк вытер мокрые ладони о штаны и осторожно поправил безвольно упавшую голову Лина. Брукс-младший мелко и часто дышал, вязкая ниточка слюны стекала с приоткрытых губ прямо на одежду. Росс, брезгливо скривясь, терпеливо ждал.
– Хватит. Пошли.
Они втроем, вместе с Мановцевым растолкали плечами кучку любопытных. Подпевалы Росса, решив, что расправа отложена, разбрелись кто куда в поисках развлечений. Какой-то совсем зеленый четырнадцатилетка для смеху влез верхом на цистерну с водой.
Марк уходил за барак, затылком чувствуя любопытные взгляды. Компания устроилась в узком закутке между деревянной стеной и кипой испятнанных бумажных мешков с одноразовым постельным бельем.
Росс грязными пальцами взял Марка за пуговицу.
– При других обстоятельствах я стер бы тебя в порошок, плебей, радуйся, но ты мне очень нужен. Понимаешь, что произойдет, когда явится врач?
– Моего друга заберут отсюда – ему место в госпитале. Остальное меня не волнует.
– Ты наивен, как котенок. Давно сидишь в лагере?
– Уже неделю.
– Если у Заморыша ничего особенного не найдут, его заберут, но мы-то все останемся здесь. До осени, тогда эту шарашку прикроют… Или пока не подохнем – многим не дотянуть до сезонных дождей.
– А если у Лина найдут инфекцию?
– Ты славно мыслишь, плебей. Если у Заморыша найдут заразу, нам всем конец.
– Почему?
– Лагерь посадят на карантин, отсюда никого не выпустят – ни сейчас, ни во время мокрого сезона. Территорию оцепят, мы все подохнем здесь, потом придут дезинфекторы и прокалят излучателями еще влажную землю.
– Ерунда. У Лина нет чумы, он просто доходяга от рождения.
– Для экстренной комиссии такие тонкости не имеют значения. Им даже выгодно найти у нас чуму и прикрыть это дерьмовое позорище – эпидемия точно все покроет.
Иначе рано или поздно придется отчитываться за тех пятерых, которые скопытились с начала лета.
– Что?!
– Сразу видно, что ты тут только неделю. У нас время от времени умирают.
– Почему?
– Кое-кто получил слишком большую дозу пси-шума от ограды. Один чудак поймал дизентерию. Моро просто забили ногами – этот и вправду много о себе мнил и сцепился как-то с охранником – с тем самым, с рыжим.
– Мне не говорили.
– Об этом не любят говорить – считается, что Смерть – это девочка из клуба, которая приходит на зов. Надо только покликать ее по имени.
Песня в душе Беренгара исчезла, звякнув напоследок рваной струной.
– А сам-то ты не боишься называть ее, Росс?
– В компании трусов кто-то должен оставаться смелым.
Мановцев неслышно подошел и встал рядом с Россом, плечом к плечу. Марк провел сухим языком по губам, попытался подавить внезапную жажду.
– Чего ты хочешь от меня?
– Сотрудничества. Мы решили завалить охрану.
– А что будет потом?
– Будет свобода и все такое.
– Вы оба психи – на нас начнут конфедеральную охоту.
– Консулярия принимает таких, как я или ты. Смотаемся за северо-восточную границу. Это последний шанс, Беренгар, надо им воспользоваться.
